Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Что касается самих кейце, то они не придавали подобным договорам серьезного значения и, давно привыкшие к постоянной войне на несколько фронтов, смотрели на мир как на нечто временное и непрочное. Воспользовавшись передышкой, они занялись обычным делом, под чем подразумевались охота, междоусобица и кровная вражда, а также гончарное ремесло — кейце были искусными гончарами и их горшки и кувшины славились на весь Кампаннлат. За свои кувшины кейце выменивали у мади ковры. Кроме того, этот народ не брезговал разбоем и воровством, знал, где можно отыскать в земле драгоценные камни, и старался ублажать своих малосимпатичных нескладных женщин, на что также уходило немало времени. Война на несколько фронтов, с Борлиеном и Олдорандо, то вспыхивающая с большей силой, то затухающая, оказала на кланы кейце благоприятное влияние — разрозненные племена сплотились и научились действовать совместно.

Каким-то чудом не перессорившись во время бурного празднования своей победы — приуроченного к дележу дара ЯндолАнганола и перекладыванию его в разнообразную более мелкую тару, — главный клан кейце, самый могущественный и многочисленный, выбрал своим верховным вождем могучего и тупого здоровяка по прозвищу Скрумппабовр. В качестве жеста доброй воли в знак своего восшествия на столь почетный пост Скрумппабовр объявил великую резню всех живущих на землях кейце олдорандцев. Подобная забава на местном диалекте называлась «развесить на кольях».

Следующим великим деянием Скрумппабовра было восстановление ирригационных сооружений на юге края и заселение тамошних деревень. Для того чтобы претворить свой план в жизнь, он предложил фагорам, терпящим гонения в Олдорандо, Куайне и Рандонане, поселиться на этих землях. В обмен на рабочие руки вождь кейце гарантировал фагорам избавление от крестовых походов, столь популярных в Олдорандо. Будучи язычниками, кейце не видели причин притеснять фагоров, по крайней мере до тех пор, пока те пристойно себя вели и не засматривались на женщин кейце. Новость эта пришлась по душе королю ЯндолАнганолу. Видя, как, другие страны повторяют его действия, он убеждался в том, что силен на ниве дипломатии.

Что касается Берущих, то те были менее довольны. Берущие были воинами-священниками Священной Панновальской Империи, обладающими широкой сетью агентов и соглядатаев во всех странах из числа тех, кто считал себя частью Империи. Говаривали, что Киландр IX в дни своей молодости тоже был Берущим.

Однажды ночью небольшой, но отлично обученный отряд конницы Берущих, выехав из столицы Олдорандо, совершил отчаянный набег на уютно расположенный в холмах Ахейце, считающийся столицей Кейце, а по сути дела — большую деревню, вырезав там в одночасье около тысячи фагоров, а заодно с ними отправив на тот свет и несколько кейце.

Однако Берущие рано праздновали победу. На обратном пути в Олдорандо они угодили в засаду, хитро устроенную Скрумппабовром, и были перебиты в бою или взяты в плен и потом все равно казнены самыми садистскими и изощренными способами. В Олдорандо вернулся только один из Берущих, скорее ходячий мертвец, чем живой человек, который и поведал всю историю. В задний проход Берущего кейце искусно воткнули тонкий бамбук, вышедший наружу у правой ключицы. Именно это и называлось «развесить на кольях».

Известие о кошмарной выходке варваров дошло до ушей короля Станда. Немедленно он объявил о начале священной войны с Кейце и назначил хорошую цену за голову Скрумппабовра. С начала священной войны с обеих сторон было пролито немало крови, хотя и приходилось признать, что потери Олдорандо были несравненно большими. В данный момент больше половины армии Олдорандо, в которой никогда не служило ни одного фагора, рыскало по поросшим шоатапракси холмам Кейце в погоне за неуловимыми коварными племенами.

Король Станд очень быстро потерял всякий интерес к войне. После гибели своей старшей дочери, Симоды Тал, он заперся у себя во дворце и редко показывался на людях. Услышав о том, что к его столице приближается король ЯндолАнганол, Станд немного приободрился, да и то только усилиями своих советников, жены — королевы-мади, и оставшегося единственного ребенка, младшей дочери, Милуи Тал.

— Как мы встретим этого великого короля, Станд, дорогой? Чем бы нам развлечь его? — вопрошала своим певучим голосом королева Базкаарнет-она. — Я, твоя бедняжка, создание-цветок, очень слаба, и ты должен принять решение сам. Хочешь, я спою королю Орлу песни Пути?

— Честно признаться, лично мне этот человек безразличен. Он дикарь, и его край — оплот варваров, — отозвался муж королевы-мади. — Король Орел ведет с собой своих гвардейцев-фагоров, поскольку у него нет денег, чтобы нанимать солдат-людей. Если у нас хватит выдержки вынести присутствие этой зловонной толпы в нашем городе, возможно, не мы их, а они нас развлекут своими животными выходками.

Жаркий климат Олдорандо не располагал к активности. Взрыв на горе Растиджойник положил начало извержению сразу нескольких вулканов, составляющих цепочку в гористой стране Кампаннлата. Насыщенный парами серы пепел укрыл землю отравленным покрывалом. В ознаменование визита своего кузена король Станд неохотно велел развесить на улицах своего города флаги, но в безветренном воздухе полотнища висели безжизненно, не только не создавая атмосферы праздника, но еще более углубляя отчаяние.

Что касается короля Орла, тот сгорал от переполняющего его энергичного нетерпения. Переход из Гравабагалинена занял почти целый теннер. Сначала дорога шла через лёссовые равнины с фермами, потом через пустоши и необитаемую местность. ЯндолАнганол торопился, и как бы быстро ни скакали хоксни, он все равно был недоволен. Все жаловались на излишне быстрый темп, взятый королем, но только не солдаты Первого Фагорского.

Дурные новости поспевали за королевским караваном. Неурожай и голод свирепствовали в королевстве; свидетельств этого не приходилось искать — они бросались в глаза повсюду. Вторая Армия не просто была разбита — она так никогда и не вышла из джунглей. Те горстки людей, что выбрались из непроходимого леса, разбрелись по домам, поклявшись, что никогда больше не встанут под знамена короля. Уцелевшие батальоны фагоров растворились в джунглях.

Новости, приходившие из столицы, тоже не поднимали настроения. Верный союзник короля, архиепископ БранцаБагинат, писал, что в столице наблюдается брожение, что бароны грозятся взять власть в свои руки и править именем скритины. Архиепископ заклинал короля действовать со всей осмотрительностью и как можно скорее.

Королю нравилась походная жизнь, нравилось жить тем, что давала охота, он отдыхал в ночных бивуаках, терпеливо переносил дневную жару и нестерпимый солнечный блеск и не вспоминал о том, что у побережья, объятого муссоном, теперь дышится свободнее. Казалось, что переживания придают ему новые силы, а его жизни — особую остроту. Его лицо похудело и заострилось, стало напряженным, свой нрав он больше не сдерживал.