Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

Набоб остановил свою лошадь и, протянув руку к убегающему поезду, громким голосом произнес:

— Беги! Беги! И скажи вице-королю Индии, что Нана Сахиб всегда жив и что эту проклятую железную дорогу — дело рук завоевателей — он утопит в их крови!

Глава V

СТАЛЬНОЙ ГИГАНТ

Я не знаю, что могло бы вызвать большее удивление прохожих, останавливающихся утром 6 мая на большой дороге, ведущей из Калькутты в Чандранагар, — мужчин, женщин, детей, как индусов, так и англичан. И, откровенно говоря, чувство глубокого изумления было вполне естественным.

В самом деле, на восходе солнца от одного из последних пригородов столицы Индии, между двумя плотными рядами любопытных, двигался странный экипаж, если это название применимо к удивительной машине, которая въезжала на берег Хугли.

Впереди, как единственная движущая сила состава, спокойно и размеренно шагал гигантский слон высотой в 20 футов, длиной в 30 футов и соответствующей ширины. Хобот его был полусогнут; как огромный рог изобилия, конец его вздымался в воздух. Позолоченные клыки торчали из огромной челюсти подобно двум угрожающим серпам. Его темно-зеленое странно пятнистое тело покрывала богатая яркая попона, отделанная золотой и серебряной филигранью и окаймленная бахромой с большими кистями. На спине у него возвышалось нечто вроде украшенной башенки, увенчанной круглым куполом в соответствии с индийской традицией; по бокам были вставлены большие круглые стекла, похожие на корабельные иллюминаторы.

Слон тащил за собой поезд из двух вагонов или даже настоящих домов, вроде бунгало на колесах, состоящих из ступиц и ободов. Эти колеса, нижней части которых не было видно, двигались в барабанах, наполовину скрывавших огромные двигательные аппараты. Гибкий мостик, смягчая движения на поворотах, связывал первый вагон со вторым.

Как мог один слон, каким бы сильным он ни был, тащить две массивные конструкции без всякого видимого усилия? Он это делал, однако, странное животное! Его мощные ноги поднимались и опускались автоматически, с механической регулярностью он немедленно переходил с шага на рысь, а между тем не было слышно голоса и не видно руки «махута»[72].

Вот что должно было удивить любопытных прежде всего, если бы они держались на некотором расстоянии. Но если бы они приблизились к колоссу, они бы открыли такое, что их удивление уступило бы место восхищению.

Действительно, ухо уловило бы прежде всего какое-то размеренное рычание, очень похожее на мерные трубные крики этих гигантов индийской фауны. Более того, из хобота, задранного вверх, к небу, с небольшими интервалами поднимались облака пара.

И все же это был слон! Его морщинистая кожа землисто-зеленого оттенка, несомненно, покрывала мощный костяк, которым природа одарила царя толстокожих! Его глаза блистали жизнью! Его члены были полны движения!

Да! Но если бы какой-нибудь любопытный осмелился положить руку на огромное животное, все бы тотчас же объяснилось. То был всего лишь волшебный обман зрения, изумительная имитация, сохраняющая видимость живого слона даже вблизи.

На самом деле этот слон был сделан из стального листа и скрывал целый дорожный локомотив.

Что касается поезда, Парового дома, если употребить подходящее для него название, то это и было жилище на колесах, обещанное инженером Банксом.

Первый вагон или, скорее, первый дом служил жилищем полковнику Монро, капитану Худу, Банксу и мне, во втором помещался сержант Мак-Нил и персонал экспедиции.

Банкс сдержал свое обещание, полковник Монро выполнил свое, вот почему утром 6 мая мы отправились в этом необыкновенном экипаже с целью посетить северные районы Индии. Но зачем понадобился этот искусственный слон? К чему такая странная фантазия, совершенно не вяжущаяся с духом и практикой англичан? Никогда и никому до сих пор не приходило в голову придавать локомотиву, предназначенному для перемещения по щебеночному покрытию больших дорог или по железнодорожным рельсам, форму какого бы то ни было четвероногого. Надо признаться, что, когда мы впервые увидали эту удивительную машину, нас охватило общее замешательство. «Как» и «почему» градом сыпались на нашего друга Банкса, так как этот дорожный локомотив был построен по его планам и под его руководством. Кто мог дать ему такую странную мысль спрятать машину под стальной ширмой механического слона?

Банкс вместо ответа спросил:

— Друзья мои, вы знаете раджу Бутана?

— Я его знаю, — отозвался капитан Худ, — или, вернее, знал, потому что он умер три месяца тому назад.

— Ну так вот, — сказал инженер, — раджа Бутана жил совсем не так, как другие люди. Он себе ни в чем не отказывал, — я имею в виду — ни в чем таком, что могло когда-либо прийти ему в голову. Его мозг изобретал невозможное, был неистощим на фантазии разного рода, кошелек же, напротив, истощался при их реализации. Он был богат, как набобы прежних времен. Россыпи рупий хранились у него в ящиках. Если он и усердствовал в чем-либо, то только в том, чтобы тратить свои деньги менее банальным способом, чем его собратья по миллионным состояниям. Так вот, однажды ему пришла в голову одна навязчивая мысль, не дававшая уснуть и сделавшая бы честь Соломону[73], который конечно бы ее реализовал, если бы знал о силе пара. Это была идея о путешествии совершенно новым, до него неизвестным способом, в экипаже, о котором никто и никогда не мог и мечтать. Он знал меня, пригласил к своему двору, сам нарисовал мне план машины. Ах, если вы думаете, друзья, что я расхохотался, услышав предложение раджи, то вы ошибаетесь! Я прекрасно понял, что эта грандиозная затея вполне естественно могла зародиться в мозгу индийского суверена, и у меня было лишь одно желание — реализовать ее как можно скорее, так чтобы удовлетворить желание моего неугомонного клиента и мое собственное. Серьезный инженер не каждый день имеет возможность соприкоснуться с фантастикой и добавить зверя собственного изготовления к зверям Апокалипсиса[74] или чудесным созданиям «Тысячи и одной ночи». В общем, фантазия раджи была выполнима. Я принялся за дело и в оболочку из листовой стали, изображающую слона, сумел заключить паровой котел, механизм и тендер дорожного локомотива со всеми необходимыми устройствами. Коленчатый хобот, который при необходимости может подниматься и опускаться, служит мне трубой; эксцентрик позволил мне связать ноги животного с колесами аппарата; в глазах я установил линзы для фар, так чтобы было два пучка электрического света, и вот искусственный слон готов. Но все это делалось не так быстро. Передо мной возникло много трудностей, они не решались просто так, с ходу. Этот мотор — огромная игрушка, если угодно, — стоил мне многих бессонных ночей. Мой раджа, который не мог сдержать нетерпения и проводил лучшее время жизни в моей мастерской, умер прежде, чем последняя операция мастера позволила его слону отправиться в поля. Бедный неудачник не успел испытать свой дом на колесах! Его наследники, менее приверженные фантазиям, чем он, взирали на этот аппарат с суеверным ужасом, как на творение сумасшедшего. Они поспешили отделаться от него за самую низкую плату, и, право же, я выкупил все это за счет полковника. Теперь, друзья мои, вы знаете, как и почему мы оказались единственными в мире — за это я ручаюсь — владельцами парового слона мощностью в двадцать четыре лошадиные силы.