Филип Дик - Игроки с Титана (сборник)

– Давно ли ты пробовал сделать что-нибудь оригинальное? – спросил Маккарти.

– Уже сколько лет… – пожал плечами Фрэнк. – Зато копировать научился здорово.

– Знаешь, о чем я думаю? Ты поверил нацистам, будто евреи не способны созидать, а могут только имитировать и торговать. Не творцы, а лишь посредники. – Безжалостный взгляд Эда буравил друга.

– Может, так оно и есть, – проворчал Фрэнк.

– А ты попробуй. Придумай что-нибудь новенькое. Или сразу поработай по металлу. Поиграй. Как дети играют.

– Не хочу, – сказал Фрэнк.

– В тебе нет азарта, – заключил Маккарти. – Полностью утрачена вера в себя. Угадал? Вот и плохо. Ведь я знаю, на что ты способен.

«Плохо – не то слово, – подумал Фрэнк. – Да, ты угадал. Ни веры, ни азарта.

Маккарти – отличный начальник. Ему не откажешь в умении завести работягу, заставить его выложиться. Прирожденный руководитель – чуть не вдохновил меня. И все испортил, отойдя раньше времени.

Жаль, нет при мне оракула. Как бы помог сейчас источник пятитысячелетней мудрости».

Фрэнк вспомнил, что видел «И-цзин» в вестибюле административного корпуса, и направился туда чуть ли не бегом. Устроившись в кресле из хромированной стали и пластика, написал на оборотной стороне конверта: «Только что мне предложили творческий бизнес – стоит ли попробовать?» – и стал подбрасывать три монеты.

Первой выпала сплошная черта, потом еще две. Нижняя триграмма. Цянь, неплохо. Цянь означает творчество. Четвертая черта – «шестерка», инь. Пятая – тоже прерванная.

«О господи! – разволновался он. – Еще одна иньская черта, и я получу одиннадцатую гексаграмму Тай – “Расцвет”! Очень добрый знак. Или… – руки дрожали, когда он тряс монеты, – если выпадет ян, получится гексаграмма двадцать шесть, Дачу – “Воспитание великим”. Обе гексаграммы благоприятны».

Он кинул монетки.

Инь. «Расцвет».

Открыв книгу, он прочел:

«Расцвет. Малое уходит, великое приходит. Счастье. Развитие».

Значит, надо поступить, как советует Эд Маккарти. Открыть свое маленькое предприятие.

Его беспокоила только верхняя «шестерка». Фрэнк перевернул страницу. Что там за текст? Он не мог вспомнить. Должно быть, благоприятный, поскольку вся гексаграмма добрая. Единение неба и земли… Но смысл первой и последней черт всегда лежит вне гексаграммы, так что, возможно, верхняя «шестерка»…

Пойманные глазами строки вспыхнули в мозгу:

«Городской вал падает обратно в ров. Не применяй войско. Из мелких городов будет изъявлена собственная их воля. Стойкость – к сожалению».

– Ох, влип! – воскликнул он и прочел комментарий:

«В середине гексаграммы упоминались силы тьмы; теперь они начинают проявлять себя. Городская стена погружается обратно в ров, из которого она была поднята. Близится роковой час…»[43]

Несомненно, это едва ли не самое мрачное толкование из трех с лишним тысяч, содержащихся в книге. И все же гексаграмма в целом была благоприятной.

Как быть? Прежде не бывало, чтобы оракул пророчил ему беду и счастье одновременно. А нынче будто выгреб со дна своего кладезя всякую дрянь: тряпье, кости и черный ил – и вывалил на стол, точно сдуревший повар.

«Видать, от меня требуются две вещи, – подумал Фрэнк – И за работу взяться, и посмотреть на происходящее глазами шлимазла.[44] К счастью, второе дело – секундное.

Вот же черт! – мысленно выругался он. – Либо одно, либо другое. Не могут беда и удача ходить рука об руку. Или… могут? Ювелирное дело обеспечит мне будущность – никак иначе пророчество не истолковать. Но эта проклятая шестая строка… У нее глубокий смысл, она предупреждает о катастрофе, возможно, даже не связанной с ювелирным делом. В любом случае для меня припасена какая-то гадость».

«Война! – предположил Фрэнк – Третья мировая! Два миллиарда трупов, цивилизация стерта с лица Земли. Водородные бомбы сыплются градом».

«Ой, гевальт![45] – подумал он. – Что происходит? Из-за меня война начнется, что ли? Или кто-нибудь другой, о ком я даже не знаю ничего, заварит кашу? Или – все мы? Во всем виноваты физики с их теорией синхронности: каждая частица связана со всеми остальными – нельзя даже пукнуть, не изменив равновесия Вселенной. Они превратили жизнь в хохму, но только над этой хохмой некому будет посмеяться. Я открываю книгу и получаю прогноз событий, о которых даже Господь Бог хотел бы забыть. А кто я такой? Посторонний. Случайный человек. Который тут вовсе ни при чем.

Надо забрать инструменты, оборудовать мастерскую и возиться в ней день-деньской, как будто и не выпадала мне роковая черта. Надо работать. Творить, ничего не боясь. До самого конца. Жить на всю катушку, пока стена не рухнет в ров вместе с нами, со всем человечеством. Вот о чем говорит оракул. Рано или поздно рок доберется до каждого из нас. Но пусть до тех пор мои руки и голова не ведают праздности.

Комментарий предназначен только для меня и относится к моей работе. А последняя черта касается нас всех».

«Я слишком мал, – продолжил он мысль. – Могу лишь прочесть написанное и глянуть вверх, а потом опустить голову и поплестись дальше своей дорогой, как будто я невидим. Не бегать же по улицам, крича во всю глотку, чтобы привлечь внимание прохожих.

А существует ли вообще человек, способный изменить ход событий? Некто великий?.. Или, может, мы все вместе… Или в решающий момент начнет действовать тот, кого внедрили заранее, согласно тайному стратегическому плану… В общем, остается уповать на случай. На счастливое стечение обстоятельств. Лишь от него зависит жизнь – моя и всего человечества».

Фрэнк закрыл книгу и вернулся в цех. Заметив Маккарти, указал ему на тихий уголок.

– Чем больше думаю над твоей идеей, тем больше она мне нравится, – сказал он.

– Вот и отлично, – кивнул Маккарти. – А теперь слушай. Надо заставить Уиндема-Мэтсона рассчитаться сполна. – Он медленно, напряженно опустил веко – подмигнул. Это выглядело довольно жутко. – Я тут прикинул… В общем, решил уволиться и составить тебе компанию. Вот, погляди на эскизы. Чем плохи?

– Хороши, – подтвердил несколько сбитый с толку Фрэнк.

– Заходи вечерком ко мне, часам к семи, – предложил Маккарти. – Джин приготовит поесть… Если только сможешь вытерпеть мою детвору.

– Договорились, – сказал Фрэнк.

Маккарти хлопнул его по плечу и отошел.

«За какие-то десять минут я проделал большой путь. Как быстро это случилось, – размышлял Фрэнк, не испытывая тревоги и страха, только возбуждение. – Впрочем, такие события и должны происходить быстро. – Он направился к верстаку, чтобы собрать свои инструменты. – Подворачивается возможность, и… А ведь я ждал этой минуты всю жизнь. Оракул сказал: “Счастье, развитие”, и надо ему верить. Значит, оно пришло, великое? Время больших свершений? Пришел нужный Момент? “Шестерка” наверху одиннадцатой гексаграммы все меняет, гексаграмма приобретает смысл двадцать шестой, “Воспитание великим”. Инь превратился в ян; сменилась черта, и возник новый Момент. А я до того рассеян, что даже не заметил этого!»