Роджер Зилазни - Остров мертвых

Рендер наполнил ее пустой бокал. Ночь стремительно мчалась за окнами. Город остался далеко позади, и дорога лежала перед ними ясная и прямая. Падающие хлопья съедали темноту. Спиннер прибавил скорость.

— Хорошо, — согласилась Эйлин, — допустим, вы правы. И все же, я думаю, вы можете помочь мне.

— Как? — спросил Рендер.

— Приучите меня видеть так, чтобы образы потеряли свою новизну, эмоции стерлись. Пусть я буду вашей пациенткой, а вы поможете мне избавиться от моей навязчивой идеи — видеть. Тогда то, о чем вы так убедительно рассказывали, не сможет на меня повлиять, я смогу уделить все свое внимание обучению и сублимировать радость видения в какие-нибудь другие эмоции.

Рендер задумался.

Может быть, и удастся. Хотя предприятие не из легких.

Да и сам по себе случай оказывался небезынтересным.

Квалификации тут не хватило бы никому, поскольку никто никогда не брался за подобное.

Но Эйлин Шелл от действительно была редким — нет, не редким, а уникальным экземпляром, ведь, похоже, она была единственным человеком на свете, у которого необходимая специальная подготовка сочеталась с уникальной проблемой.

Рендер допил шампанское и снова наполнил оба бокала.

Он все еще пребывал в задумчивости, когда донесся сигнал «перепроверка», и машина встала, свернув в тупик. Он выключил зуммер и долго сидел неподвижно, раздумывая.

Мало нашлось бы людей, перед которыми он открыто говорил бы о собственном мастерстве. Коллеги считали его скромным. Однако сейчас даже не слишком проницательный наблюдатель мог бы заметить — он понимал, что если когда-нибудь за дело возьмется невроконтактор лучше, чем он, то это будет скорее всего один из тех ангелов, что некогда нисходили к смятенному Homo sapiens[2].

В бокалах еще оставалось шампанское. Рендер бросил пустую бутылку в мусоросборник.

— А знаете что? — спросил он.

— Что?

— Пожалуй, стоит попробовать.

Развернув кресло, он нагнулся над панелью, собираясь набрать новые координаты, но Эйлин опередила его. Когда Рендер нажимал на кнопки и С-7 разворачивался, она быстро поцеловала его. Глаза ее под темными стеклами очков были мокры от слез.

II

Известие о самоубийстве взволновало Рендера больше, чем можно было ожидать; к тому же миссис Ламбер позвонила накануне и сказала, что не придет на прием. Поэтому первую половину дня он решил провести в печальной задумчивости и в соответствии с ролью вошел в приемную, хмуро попыхивая сигарой.

— Вы уже знаете?.. — спросила миссис Хеджес.

— Да. — Он швырнул пальто на стол в дальнем углу и, подойдя к окну, посмотрел вниз.

— Да, — повторил он. — Окна в машине были не затенены, и когда я проезжал, то видел, как убирают мостовую.

— Вы его знали?

— Откуда? Я даже не успел узнать, как его зовут.

— Мне только что звонила Присс Тьюли, секретарша из инженерной конторы на восемьдесят шестом этаже. Она сказала, что это был какой-то Джеймс Иризарри, дизайнер из соседнего офиса. С восемьдесят шестого лететь долго; наверное, он был уже без сознания, когда упал. Он задел за карниз. Можете высунуться, взглянуть — вон там слева, внизу…

— Не беспокойтесь, Бенни. У вашей приятельницы есть соображения, почему он это сделал?

— Особых нет. Его секретарша вбежала в холл, закричала. Кажется, она вошла в его кабинет спросить насчет каких-то эскизов и увидела, как он перелезает через подоконник. На столе была записка: «У меня было все, что мне нужно. К чему тянуть?» Забавно, правда? То есть я не в том смысле — забавно…

— Да, да. Известно что-нибудь о его личной жизни?

— Женат. Двое ребятишек. Работал профессионально. Большое дело. Сама строгость. И денег хватало — платить за офис в этом здании.

— Господи Боже! — Рендер обернулся. — Вы что, заглядывали в его файл?

— Вы же знаете, — Бенни пожала своими пышными плечами, — у меня повсюду друзья в этом муравейнике. Когда особенной работы нет, можно и поболтать. Как-никак Присси моя свояченица…

— Хотите сказать, что, если бы я сейчас сиганул в окошко, подробности моей биографии через пять минут стали бы всеобщим достоянием?

— Может быть, — она скривила ярко накрашенные губы в улыбку, — минут через пять, плюс-минус. Но только не делайте этого сегодня, ладно? Иначе вы отнимете у бедняги долю известности, да и про вас, учитывая, что вас было двое, так много не напишут.

— К тому же, — продолжала она, — вы человек легкий, общительный, чего вам выбрасываться в окошко?

— Статистика с вами не согласна, — заметил Рендер. — С медиками, так же как с адвокатами, это случается втрое чаще, чем с людьми любой другой профессии.

— Эй! — крикнула Бенни притворно-встревоженным голосом. — Ну-ка отойдите от моего окна! А то придется мне наниматься к доктору Хансену, а он такой зануда и слюнтяй.

Она вернулась к своему столу.

— Никогда не поймешь, шутите вы или говорите всерьез, — сказала она решительно.

— Я искренне ценю вашу заботу, поверьте, — кивнул Рендер. — А в общем, я никогда излишне не доверял статистике, иначе мне пришлось бы закончить свою карьеру еще четыре года назад.

— Про вас написали бы на первых страницах, — мечтательно проговорила Бенни. — Репортеры бы все вились вокруг меня, расспрашивали… Хм, а почему они вообще это делают?

— Кто?

— Ну, все они.

— Откуда мне знать, Бенни. Ведь я всего-навсего, что-то вроде психостимулятора. Если бы мне удалось точно определить общую для всех случаев причину, а потом, может быть, и выдумать способ, как их предупреждать, это разогрело бы газетчиков больше, чем если бы я просто выпрыгнул вниз. Но я не могу, потому что одной такой ясной и понятной причины нет, по крайней мере так кажется.

— Хм.

— Лет сорок назад это была девятая по частоте причина смертности в Соединенных Штатах. А теперь уже шестая, если брать обе части континента. В Европе, я думаю, она на седьмом месте.

— Выходит, никто никогда так и не узнает, почему Иризарри это сделал?

Рендер отставил кресло и сел, стряхнув сигарный пепел в маленькую блестящую пепельницу. Бенни быстрым движением опрокинула пепельницу в мусоросборник и значительно откашлялась.

— Разумеется, всегда можно строить гипотезы, — сказал Рендер, — а человек моей профессии просто обязал это делать. В первую очередь следует учесть те черты характера, которые предрасполагают человека к периодам депрессии. Люди, которые держат свои эмоции по строгим контролем, люди чувствительные, волей-неволей реагирующие на самые мелкие раздражители…