Роберт Кроми - Бросок в пространство

Молчание словно тяготило всех, а между тем никто не говорил. Вдруг Бернет, безмолвно изучавший звезды в телескоп, отошел от него, нагнулся над столом, несколько минут всматривался во врезанное в него расписание, затем вынул часы и начал следить за чем-то, посматривая попеременно то на расписание, то на секундную стрелку.

— Через тридцать секунд, господа, вы увидите Солнце, — сказал он своим обычным спокойным тоном, как будто высказывал предположение, что завтра, мол, погода, кажется, будет хорошая.

Через тридцать секунд! А между тем ничто не предвещало близкого наступления дня. Грозный мрак усеянного звездами пространства не окрасился пурпурным лучом зари. Прошло десять секунд после слов, сказанных Бернетом, а никаких признаков наступающего утра не было. Где был туман, поднимающийся с полей, где золотистый отблеск на холмах, где шепот утреннего ветерка, тихий шелест листвы на деревьях, веселое щебетанье птичек? Ничего из того, что предвещает восход солнца на земле, не было, но что общего может иметь наш восход с восходом в надзвездном пространстве, на пути к Марсу?

Прошло еще пять секунд; положение неба было все то же: если бы не звезды, мрак был бы полнейший. Прошло еще пять, и вдруг все разом вскричали:

— Солнце!

И Солнце словно выпрыгнуло из-за быстро уменьшавшейся тени Земли. Фактическое солнечное затмение, достигнутое таким образом, могло бы продолжаться долее, если бы не меры, заранее принятые Бернетом. Он по многим веским соображениям решил, что лучше будет пуститься в путь за месяц до того времени, когда Марс будет находиться в прямой противоположности с землею, поэтому Стальной Шар летел не по прямой линии от Солнца к Марсу, а по прямой линии от Земли к Марсу. Благодаря этому обстоятельству, Солнце вышло из-за тени, отбрасываемой Землей, прежде, нежели эта тень стала настолько незначительною, чтобы перестать скрывать его.

Затем случилось еще нечто весьма странное. Между тем как небо осталось тою же черною плоскостью, усеянною драгоценными каменьями, в самом шаре ночь вдруг уступила место полдню. Солнечный луч, пробившийся долгою непрерывною полосою света через пустое пространство, ударил в окна шара и, смешавшись с его внутреннею атмосферою, смягчил ее и образовал в ней настоящий летний день. Удивительный контраст. Внутри летний солнечный день, извне вселенная, погруженная в торжественную ночь! А Солнце, окруженное своим величественным венцом, сияло, как сверкающий неподвижный маяк; оно было только яснее всех в мириаде других разноцветных солнц, будучи само звездою, которая отличалась в красоте своей только известной степенью от красоты прочих звезд.

Глава VI

Путь через пространство

Как скоро солнце озарило шар, все бывшие в нем переглянулись между собой, и каждый подивился бледной, расстроенной физиономии остальных. Волнение сказалось на всех; даже несокрушимый Мак Грегор был бледнее обыкновенного и казался утомленным. Один Бернет, поглощенный своими научными наблюдениями, был невозмутим и преспокойно рассматривал звезды в телескоп, точно был у себя дома.

Но человек удивительно быстро привыкает ко всяким новым впечатлениям. Часа через два наши искатели приключений совершенно освоились со своим положением и, спокойно рассевшись по креслам около столов, занялись каждый своим делом. Гордон начал писать корреспонденцию в «свою» газету. Дюран тоже принялся писать, Гревз рисовать; впрочем, и тот, и другой занимались словно нехотя и порой, прерывая свое занятие, вступали между собою в оживленный спор по поводу «звездных лучей и линий». Блэк обдумывал свою вступительную речь к членам марсовского правительства — на случай, если таковое там окажется — и готовился разгромить в ней надлежащим образом его образ действий, каков бы он ни был. Что касается до сэра Джорджа Стерлинга, то он весь погрузился в финансовые расчеты, как будто сидел у себя за конторкой в своем лондонском кабинете.

Так прошло часов шесть. Стальной Шар пролетел уже около двадцати миллионов миль, встретив на своем пути столько чудес, что на описание их потребовались бы целые столетия. Тишина за пределами шара нарушалась по временам только треском какого-нибудь метеора, на который шар налетал, разбивая его мимоходом, как пароход разбивает встретившуюся ему на ходу льдину. В пустом пространстве треск этот, конечно, не был слышен, но в земной атмосфере, наполнявшей шар, звуковые волны были ощутительны. Планета Марс становилась более и более ясною даже для невооруженного глаза. Наконец Бернет отошел от телескопа и подошел к Мак Грегору, следившему вместо него за движением шара.

— Довольно пока наблюдать звезды, — сказал он. — Встань, Мак Грегор, отдохни: я займу твое место.

Мак Грегор не заставил его повторять это приглашение и сошел с платформы к остальным.

— Знаете ли что, господа? — сказал он весело, — ведь мы пролетели уж полпути или около того. Как вы думаете, не пообедать ли нам?

— Вы не шутите, Мак Грегор? — удивился сэр Джордж. Почтенный баронет любил хорошо поесть, но с тех пор, как вошел в стальной шар, ни разу не вспомнил о еде.

— Конечно, не шучу, — отвечал Мак Грегор спокойно. — Не знаю, как вы, а я с удовольствием перекусил бы. Достаньте эту корзину, Блэк: вы стоите к ней всех ближе — вот так.

Блэк достал корзину из-за груды книг, за которою она стояла, и открыл ее. Поверх нее лежал медный котелок; он взял его в руки и начал рассматривать в недоумении.

— Передайте мне котелок! — сказал Мак Грегор.

— На что он вам? — спросил Блэк с удивлением.

— Ни больше, ни меньше как на то, чтоб вскипятить воды, — отвечал Мак Грегор со своим невозмутимым хладнокровием.

— Ну, конечно, для самой простой вещи, как это я не догадался! — сказал Блэк с досадой. — Интересно только знать, на чем вы ее вскипятите.

— А вот увидите, — отвечал Мак Грегор ласково, но немного насмешливо и, нацедив в котелок холодной воды, пошел вверх по лестнице, отпер проделанную близ одного из окон заслонку, уставил котелок в оказавшееся за нею небольшое углубление, запер заслонку и сошел вниз.

Между тем сэр Джордж занялся приготовлением к обеду, заставив помогать себе и остальных. На один из столов разостлали белую, как снег, скатерть, поставили тарелки, положили ножи, вилки, салфетки; все это было сделано не кое-как, а со старанием: каждый наперерыв стремился показать, что он умеет накрывать на стол. Из корзин вынуты были различные консервы, две бутылки, одна с вином, другая с виски, и два холодных блюда — мясное и рыбное, заготовленные очень вкусно в дорогу накануне.