Джек Лондон - Борьба с химерами (сборник)

Обед был подан вскоре после нашего прибытия. Разговор, который велся за ним, насколько мне помнится, мало отличался от обыкновенных застольных разговоров. Только после того, как мы отправились в курительную комнату и закурили свои трубки, он перешел на более серьезные темы.

Как совершился этот переход, я не заметил, так как был слишком поглощен своими печальными мыслями. Я отвлекся от них и стал прислушиваться к разговору лишь тогда, когда Смеддервик начал особенно страстно что-то доказывать. Он нападал на содержание последней книги профессора Грегсби. Я уже упоминал о ней. Это "Прошлое в настоящем".

— Если бы это оставалось только теорией, — говорил Смеддервик, — я не стал бы возражать. Но когда вы имеете смелость, да, именно смелость, Грегсби, — ожидать, что мы поверим…

Я припоминаю, — как в разговор вмешался импрессарио Блэффингем, напомнивший, что на настоящем собрании они условились говорить о Марсе:

— О каналах, господа, о вероятной природе марсиан, если таковые существуют…

— Совершенно верно, — спокойно прервал его профессор Грегсби, — мы действительно собирались говорить о Марсе. Но, если вы ничего не имеете против, мы отложим разговор о Марсе до другого раза и продолжим наш спор. Я совсем не предполагал, что мои исследования приведут к таким результатам.

— Вы утверждаете, что действительно испытали и проверили свои так называемые "факты"? — опять вмешался Смеддервик.

— Да, — спокойно ответил Грегсби, — если нужно, я могу подтвердить это честным словом.

Смеддервик что-то проворчал, но не стал дальше спорить.

— Конечно, — продолжал профессор, оглядывая присутствовавших, — вы все читали мою книгу. Она вышла в свет недели три тому назад…

(В этом месте Марвин прервал рассказ, видимо, вспоминая что-то, и прошло некоторое время, прежде чем нам удалось снова вернуть его к рассказу. Здесь вышел невольный пропуск, так как Марвин возобновил рассказ с того момента, когда профессор Грегсби проводил аналогию между пространством и временем).

— Приведенные профессором аргументы, — продолжал Марвин, — показались мне вескими. "Все, что может быть измерено, должно иметь свое протяжение…". Я сам читал книгу профессора Грегсби. Быть может, это помогло мне понять его теорию. Безусловно, это также помогло и другим, за исключением Блэффингема, понявшего теорию, по его словам, без книги. Даже Смеддервик соглашался с логичностью этих аргументов. Суть утверждения профессора Грегсби, насколько я мог понять, заключалась в следующем: можно, будучи по-ставленным в надлежащие условия, "наблюдать предметы во времени и перемещаться в нем" точно так же, как мы наблюдаем предметы в пространстве и перемещаемся в нем.

— А каковы эти "надлежащие условия"? — задал кто-то вопрос. (Марвин убежден, что этот вопрос был задан Блэффингемом.)

— Эти условия, — ответил Грегсби, — заключаются в том, что наши чувства должны быть приближены к "протяжению времени". Время, как я уже сказал, по аналогии с пространством имеет свое особенное протяжение, а мы — существа, ограниченные в восприятии вещей и свободе передвижения, так сказать, одной стихией.

Это вызвало чье-то замечание, что часы — вещь, относящаяся ко времени, между тем мы без всяких "надлежащих условий" можем наблюдать за их стрелками и "перемещаться за ними". Биффен поспешил загладить это неудачное вмешательство и спросил:

— Следовательно, будучи поставлены в эти условия, мы получим способность перемещаться из настоящего в прошлое и в будущее?

Грегсби ответил, что его исследования еще не зашли так далеко и пока ограничились только прошлым. Относительно будущего он надеется со временем тоже добиться успеха, если ему удастся открыть нужные световые лучи.

— Световые лучи? — спросил Смеддервик.

Грегсби начал говорить о световых лучах.

— Как всем известно, — объяснял он, — бывают видимые и невидимые световые лучи. К световым лучам, воспринимаемым нашими чувствами, приспособлены все пространственные существа. Эти лучи освещают нам "пространственное протяжение". Вторые же… — Здесь он остановился.

— А вторые? — спросил Смеддервик.

— Назначением или функцией света является "освещать", — продолжал Грегсби. — Видимые световые лучи освещают видимый мир или то, что мы условились называть "пространственным протяжением". Вполне логичным будет допущение, что невидимые лучи освещают невидимый мир…

— Или, другими словами, то, что мы условились называть "временным протяжением"? — спросил мой друг Харлей.

— Совершенно верно. Или четвертое измерение, если вы предпочитаете этот термин, или "астральный план"…

— Все эти разно названные, но, очевидно, тождественные измерения, планы и прочее, — насмешливо произнес Смеддервик, вместе с невидимыми световыми лучами позволяют нам предполагать все что угодно…

Все с большим возбуждением заговорили разом.

— Призраки! Тени! — кричал кто-то.

— Я уверен, что — они существуют, — слышался голос Блэффингема.

Харлей и Смеддервик тоже говорили что-то в этом роде.

Весь этот шум покрывал голос профессора Грегсби.

— Повторяю, — спокойно говорил он, — я открыл и могу применять особые невидимые световые лучи, освещающие ту часть "протяжения времени", которую мы относим к прошлому. Кроме того, я могу тем или иным способом направить эти лучи куда захочу: на десять, сто, тысячу, сотни тысяч лет назад. Как уже было сказано, я усовершенствовал свой первый примитивный аппарат, и мы можем видеть существа, принадлежащие времени, существа прошлого. Мы можем воссоздать все, как было в тот промежуток времени, на который мы направим эти лучи.

— И эти существа будут словно призраки! — воскликнул Биффен.

— Да, словно призраки. Как я уже высказывался в своей книге, случайные спектральные или относящиеся к призрачным явления, иногда наблюдаемые людьми, по всей вероятности, обусловливаются частичными проявлениями невидимых световых лучей, показывающих нам, в каком-нибудь повторяющемся действии, явления, уже имевшие свое место в прошлом.

— Теперь, — продолжал Грегсби, — я хочу обратить ваше внимание на следующее: я говорил о нас, как о пространственных существах. Но наряду с этим я употреблял термин "существа настоящего", — термин, от-носящийся к "временному протяжению". Этим я не противоречил себе. Я должен обратить ваше внимание на то, что эти два протяжения не совсем разделены. В известном пункте вечно меняющегося настоящего они пересекаются. Это и заставило меня произвести некоторые исследования, результат которых я намерен сейчас про-демонстрировать перед вами.