В Храмов - Сегодня - позавчера

Девушка смутилась. Натан торжествующе глянул на меня, я усмехнулся.

- А я увидела в 23 палате столпотворение, думала - опять старшина байки рассказывает.

- Людочка, красавица, рассказывают сказки, а байки я травлю.

- Они что - яд?

- Ну, нет. Это как сеть, когда рыба в неё попала, потихоньку травишь, отпускаешь сеть, чтобы рыба-слушатель глубже запуталась и не вырвалась. Или как избыточное давление из котла всеобщего внимания и почитания стравливают клапаном моего рта, чтобы не разорвало котёл моей головы.

- Вот вы меня уже и запутали. - рассмеялась девушка.

- А вы мне, милочка, как раз и нужны. Натан Аронович, не уходите. Вас тоже касаемо, как ответственного и душевного (душевного я подчеркнул интонацией) человека, лекаря.

- Натан Аароныч, он вас обзывает, а вы молчите? - рассмеялась девушка. Какая смешливая. А ещё комсорг. Это когда же комсорги превратятся в выродков Чубайсов, Гайдаров и других "комсомольских вожаков"?

- Милая Людочка, он считает, контуженный на всю голову, что так он мне честь оказывает. Лекарь от слова лечить, а врач - от "врать".

- Правда - контуженный.

Мы смеялись все трое.

- Людочка, вы не обратили внимание - для чего собрались в моей палате все эти раненные, а я не сомневаюсь, что там были только раненные?

- Да нет, как-то. Увидела - вас нет. А так, тихо сидят, едят, разговаривают вполголоса.

- А запах? Ничего не заметили?

- Да нет. Запах, как запах, - Людочка сморщила носик. Да, запах госпиталя - то ещё испытание.

- А когда вы огурцы последний раз ели?

- Утром сегодня, за завтраком. Что вы загадки какие-то загадывайте. Скажите толком.

- Ко мне сегодня Екатерина Георгиевна приходила.

Людочка фыркнула.

- Да я знаю, что вы в курсе. Но дело не совсем в ней. Она принесла огурцы, зелень. Наверное, весь сегодняшний урожай. Вы-то их каждый день едите, вот даже и не заметили ничего особенного, а бойцы уже неизвестно сколько на фронте одной кашей питались. Представляете, как она опостылела. А тут зелень. Вот они на запах и сбежались. Представьте, как улучшились вкусо-ароматические качества той же каши с укропом, петрушкой, зелёным луком, с хрустящим огурцом вприкуску. В кухне этого нет. Почему-то. Хотя лето. А это витамины, это очень полезно.

- Да, - задумчиво протянул Натан, - как-то мы это упустили. В больнице, обычно, это родные и близкие обеспечивают. Мы и привыкли. Надо дать заявку в заготконтору.

- И они проведут продразвёрстку. И привезут тебе вялые, подгнившие, сгоревшие, сопревшие овощи и фрукты. А толку? Народ озлоблен, раненным не легче. Смысл?

- А как?

Едва поймал себя за язык. Чуть не сказал: "пиар-акция". Пришлось на ходу перевести на человеческий язык:

- Грамотная, без фанатизма и насилия, общественная работа. Город наполовину состоит из дворов. Сады, огороды. На них иногда вырастает больше, чем хозяевам необходимо. Рядом - села, посёлки. Надо провести общественную работу. Я думаю, если людям просто рассказать, что госпиталь полон раненных и увечных, что им для поправления требуется свежие плоды, ягода, овощи, фрукты, молочная продукция, люди сами попрут излишки в госпиталь. Но только рассказать, попросить, ни в коем случае не требовать. Действием сим они должны себя возвысить, жертвуя. А любая обязаловка унижает. Только добрая воля. Один из десяти соизволит - госпиталю хватит за глаза. Вот для этого, Людочка и нужны ваши комсомолки. Обойти людей, пообщаться. Деликатно и ненавязчиво. Сумеете?

- Конечно. Завтра же подниму этот вопрос на собрании ячейки.

- Ни в коем случае! Никакой компанейщины и штурмовщины. Строго в индивидуальных беседах. А по комсомольской линии отчитаетесь по итогам. Назовёте инициативой каждого отдельного комсомольца. Это должно выглядеть впечатляюще. Подумайте, Людочка. И помните - деликатно и ненавязчиво.

- А получиться? Согласятся ли люди своё отдать? Бесплатно.

- А дайте им шанс. Но не ждите многого. И они вас приятно удивят. Это же русские люди.

Ну, вот. И всё обсудили. Но расходиться никто не спешил. Мне в палату не хотелось, но и мои медсобеседники не уходили. Словно ждали чего-то.

- Виктор Иванович, спой что-нибудь, - попросила Люда.

- Людочка, разве я Шаляпин? Даже не Утёсов. И не Бернес, - больше исполнителей этого времени я и не знал.

- Но ведь вы так замечательно спели:

Стрелы слова - не отпускай моей руки,

Фразы в ветра - не бросай!

Стрелы слова - вера моя, мои грехи,

Крик небесам: не бросай!

- Людочка, да вы талант! - воскликнул Натан.

- Да, вот вы нам и спойте, - поддакнул я.

- Виктор Иванович, лучше вы. Что-нибудь новенькое, своё.

Я искренне рассмеялся:

- Вы что, Людочка, подумали, что это моя песня? Я лишь, как попугай, - что слышу, то и воспроизвожу. Сам, к сожалению, талантом подобным обделён.

- Жалко, - девушка и вправду расстроилась, - а я записала ту песню. Мы теперь её петь будем. Девочкам тоже понравилась, хотя она явно мужская. Но, какая-то...

- Какая?

- Ну... Непривычная какая-то.

- Ну, конечно же. Другое поколение, другая ментальность. Я же говорил - она из других времен. Ладно, не расстраивайтесь так. Я попробую исполнить одну.

Я задумался, вспоминая.

- Витя, хватит себе цену набивать! - это уже Натан, в нетерпении, всыпал свои пять копеек.

- Я слышал это в авторской редакции, под гитару. Сам я умею играть только на чужих нервах. Слова, если запомните, мотив подберёте:

Белый снег, серый лёд

На растрескавшейся земле

Одеялом лоскутным на ней

Город в дорожной петле

А над городом плывут облака

Закрывая небесный свет

А над городом жёлтый дым

Городу две тысячи лет

Прожитых под светом звезды

По имени Солнце

И две тысячи лет война

Война без особых причин

Война - дело молодых

Лекарство против морщин

Красная, красная кровь

Через час уже просто земля

Через два на ней цветы и трава

Через три она снова жива

И согрета лучами звезды

По имени Солнце

И мы знаем, что так было всегда

Что судьбою больше любим

Кто живёт по законам другим

И кому умирать молодым

О не помнит слова "да" и слова "нет"

Он не помнит ни чинов, ни имён

И способен дотянуться до звёзд,

Не считая, что это сон.

И упасть, опалённым звездой

По имени Солнце.

Секунд тридцать стояла оглушительная тишина, потом парк вокруг взорвался аплодисментами и криками - народу набежало, оказывается, немало.

- Я никогда не слышал подобного, - Натан был впечатлён, - чем-то перекликается с буревестником, ищущим бури, как будто в бурях есть покой. При этом фатализм, но какая сила в каждом слове. Даже меня потрясывает. Признайся - твоё?