Дина Лампитт - Ускользающие тени

— Вы способны поднять настроение у любого, — заметила Сидония и была искренней в своих словах.

После ленча они отправились на прогулку — Род с явной неохотой, а Крессида — с восторгом любуясь парком и развалинами Холленд-Хауса.

— Клянусь, в свое время это было нечто!

— О, да. У этого особняка очень интересная история.

Крессида широко и дружелюбно улыбнулась.

— Как и у меня. Я никогда не была замужем, зато ребенок у меня есть — десятилетняя дочь!

— Она сейчас живет с вами?

— Да. Мои родственники могли бы забрать ее к себе, но я слишком беспокоюсь о малышке, чтобы отпускать ее. Приходится платить нянькам, но все это пустяки.

— Род уже познакомился с ней?

— Да, он считает ее настоящим сорванцом.

— Мне казалось, что он недолюбливает детей.

— Так и есть, а с ней уже успел подружиться.

— Вы способны сотворить с этим мужчиной настоящее чудо! — убежденно воскликнула Сидония.

— Думаю, да, — бесхитростно призналась Крессида.

После того, как они ушли и постепенно стемнело, Сидония подложила дров в камин, который она успела соорудить в гостиной, и растянулась на диване, размышляя о том, что в эти дни ей удается расслабиться полностью только в присутствии Финнана.

— Думаю, Род нашел свою половину, — обратилась она к ирландцу, который готовил коктейль.

— Пожалуй. Это забавно, но может быть опасным.

— Что?

— Искать свою половину. Знаешь, я недавно тоже встретил такую женщину, которая мне нужна.

Сидония почувствовала такую слабость, как перед обмороком, но взяла себя в руки и издала неопределенное восклицание.

— Это случилось около трех недель назад, — продолжал Финнан.

— На конференции?

— Нет.

Думая о том, что весь этот разговор похож на глупую игру в загадки, Сидония произнесла:

— Тогда, полагаю, она устроилась на работу в твою больницу.

— Нет, просто она ворвалась ко мне в квартиру посреди ночи с исцарапанным и опухшим лицом, в разорванной рубашке, и только тут я первый раз сумел по-настоящему ее разглядеть.

Сидония ошеломленно уставилась на него.

— Именно в этот момент, дорогая, я понял, что в самом деле люблю тебя, и, если бы мы жили в другом веке, я бы просто застрелил твоего жирного приятеля и посмеялся. Но ничего не вышло. Мне потребовался почти год и нападение, чтобы понять, каким глупцом я был, что прошлое — это прошлое, а нам надо думать о будущем. Сидония, неужели для тебя имеет значение только твоя карьера?

— Нет, глупый мальчишка, — крикнула она, смеясь над ним, — я жадная, и мне нужно все сразу: ты, дети, музыка, и все прочее. Финнан! — Она упала на колено. — Ты согласен жениться на мне?

— Боже и все святые на небесах! — вздрогнул он. — Я думал, ты никогда не спросишь об этом!

Эта неделя в Хоув, насколько позволяло присутствие маленькой Мэри, стала настоящим временем подавляемой страсти. Двое людей, одна из которых была несчастна много лет подряд, а другой всего несколько, в конце концов смогли быть вместе в последнюю ночь. Все произошло так чудесно, так удивительно, что оба поняли: они никогда не смогут расстаться, их связало нечто большее, чем даже волшебное заклятие.

— О Сара! — произнес Донни, вытягиваясь рядом с ней с удовлетворенным вздохом. — Я, наивный человек, никогда и не подозревал, что такое возможно!

— Честно говоря, я почти все позабыла, — ответила Сара, чувствуя, как все ее тело изнывает от радости долгожданного наслаждения.

— Может быть, сейчас неподходящее время для признаний, но я просто не могу удержаться. Сара, я любил тебя все эти годы как друга, а теперь наконец люблю как свою любовницу. Ты удостоишь меня величайшей милости — позволишь любить тебя как жену?

Сара смущенно взглянула на него. — Донни, я на семь лет старше тебя. Когда тебе исполнится пятьдесят, мне будет уже почти шестьдесят.

— Ты выглядишь моложе меня, и всегда будешь такой — в этом я твердо уверен.

— Но ни у кого из нас нет ни гроша, мы бедны, как церковные мыши.

— Я уже познал, что такое бедность. Во второй раз испытать это будет легче.

— Но ты меня плохо знаешь. За нами всего десяток встреч…

— Немного больше — я считал каждое свидание. Во время них я успел достаточно хорошо узнать тебя, чтобы иметь представление о твоем характере. Ты — честная, открытая, любящая и добрая женщина. Чего еще я могу пожелать?

— А что ты скажешь о моем постыдном прошлом?

— Что оно значит по сравнению с нашим божественным будущим!

— Послушай меня, — твердо произнесла Сара, — ты совершаешь жизненно важный шаг. Подумай хорошенько.

— Я задам тебе один вопрос, — Донни приподнялся на локте, чтобы лучше видеть ее лицо. — Вы любите меня, леди Сара?

— Всем сердцем, дорогой.

— Если так, я ничуть не сомневаюсь, что мы будем счастливы, несмотря на бедность, возраст и все другие препятствия, которые ты пытаешься поставить на нашем пути.

— Но…

— Никаких «но». Я обожаю тебя, глупышка. Я никогда не пожалею о том, что женился на тебе — этого я хочу больше всего в жизни. Знаешь, эта мысль пришла ко мне уже давно — ты снилась мне много лет подряд. А что касается твоего прошлого, пусть оно катится к черту. Ну, теперь ты выйдешь за меня замуж?

— Да! — ответила она, прижимаясь к нему и ощущая блаженную теплоту его тела. — Да, да, да — тысячу раз да! Мой брат будет против, Сьюзен тоже, но мне все равно!

— Это речи маленькой проказницы, которая теперь превратилась в самую совершенную женщину, чья ножка когда-либо касалась земли.

— Донни Напье, клянусь всеми святыми, вы становитесь настоящим льстецом-искусителем, прямо-таки библейским змием!

— Поэтому лучше сразу отведать яблоко, — ответил капитан и привлек к себе любимую женщину, зная, что каждый из них наконец-то нашел свою тихую пристань.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Хорошенько поразмыслив, герцог Ричмондский пришел в волнение от всей этой связи. Не удовлетворившись просто словами о том, что капитан Напье слишком молод для Сары, он продолжал перечислять все недостатки такого неудачного брака, из которых главным считал то, что Саре придется покинуть дом, который он, герцог, построил именно для нее, причем покинуть не ради кого-нибудь, а ради неизвестного нищего солдата. Наставленная должным образом Сьюзен написала письмо почти в таких же выражениях, чем окончательно исчерпала терпение Сары. К своей чести, Сара ответила самыми разумными объяснениями:

«Что касается меня, дорогая моя леди Сьюзен, мое положение легко понять. Я принимаю все преимущества жизни с моим дражайшим братом, но привязанность, которую я питаю к мистеру Напье, благодарность, которую я чувствую за его участие ко мне, удовольствие в такой искренней любви и надежда на приятнейшее из всех обществ, которое только может пожелать замужняя особа, побуждают меня пренебречь настоящим уютом ради будущих радостей».