Антон Орлов - Контора Игрек

– Военный корабль обстрелял наш район из бортовых дезинтеграторов.

Римма не очень-то надеялась на ответ и вздрогнула, услышав человеческий голос – молодой, как будто даже знакомый. Одновременно вспыхнула досада: ну почему ей самой не пришло в голову наиболее простое и логичное объяснение?

– Почем ты знаешь? – прищурилась она с вызовом, сверля угрюмым взглядом темноту.

Бледный луч света упал поперек коридора. Из зияющей сбоку черной арки выступил человек в бронекостюме и шлеме, с мерцающей на плече звездой фонаря, в сдвинутых на лоб очках ночного видения.

Узнав его, Римма выжидательно засопела: этот сумасшедший «сканер» всегда был для нее непредсказуем.

– Твой Маршал проиграл дуэль, но корабль убил их обоих. Мгновенная дезинтеграция. – Помолчав, Поль добавил негромко и печально, словно разговаривал не с Кирч, а сам с собой: – Никогда бы не подумал, что буду жалеть о его смерти.

– Ты о Маршале? – агрессивно уточнила Римма.

– Нет.

– Маршал не мог проиграть дуэль! Ты врешь!

– Не нравится – не верь.

– Тебе, что ли, все равно?

– Ты упертая серийная убийца, и мне без разницы, веришь ты мне или нет.

– Я ликвидатор, – прищурилась Кирч. – Советую запомнить! Есть силы, которые на тебя плюнут и ногой разотрут, а я для них другое дело… Пока они меня испытывают, как «салагу», зато после я стану ферзем, а ты останешься пешкой, потому что сам виноват, потому что я тебя выше!

– Полтора метра спеси.

Они оба в броне (перед тем как подчиниться приказу Маршала, Римма успела надеть боевое снаряжение), но хотя бы сбить с ног, чтобы вспомнил, как его проучили на «Гиппогрифе»… Поль увернулся, погасил свой фонарь, надвинул на глаза прибор ночного видения и исчез в зеве арки. Теперь ищи его в потемках…

– Струсил! – крикнула Римма.

– Я не люблю драться с женщинами, – голос донесся откуда-то из-за стены.

– И спать тоже, – злорадно буркнула Кирч, но этот выпад остался без ответа.

Ситуация вернулась в исходное состояние, однако теперь Римма знала, кто прячется в темноте, и не боялась. Поль Лагайм – ее враг, и все же ее успокоило то, что это именно он, а не кто-то другой. По крайней мере, он не будет пытаться ее изнасиловать, а его стремление поступать согласно расхожим представлениям о так называемой порядочности делает его относительно неопасным.

И насчет зомбирования он ей голову заморочил. Покойник Груша после въедливых расспросов категорически заявил, что Зойг не был зомбирован. Оказалось, у Зойга давно уже были выявлены при тестировании подавленные гомосексуальные наклонности, сам он об этом не знал, поскольку материалы тестов хранились под грифом «Секретно». Его поведение ни у кого не вызывало нареканий (образцовый офицер, пример для товарищей), но встреча на Рубиконе с Лагаймом стала для него роковой: Зойг влюбился во врага. В общем, проглядели моральное разложение… История вышла гнусная и грязная, и Маршал, выслушав Грушино резюме, трехэтажно ругался, зато ничего мистического тут не было, и Римме пришлось с холодной яростью констатировать, что ее надули как простоватую деревенскую девчонку. Ничего, она с обманщиком поквитается… но сначала его надо найти в затопленных тьмой катакомбах.

Жизнь Поля была переполнена преследованиями, причем преследовали обычно его, а не наоборот. Лиргисо, Вероника Ло, «Контора Игрек», а до этого – агенты госслужбы безопасности на Манокаре (позже из охотников превратившиеся в коллег), и еще раньше, в детстве, какие-то странные призраки, насчет которых Поль так и остался в неуверенности, были они на самом деле или он их придумал. Сейчас его с угрюмой настойчивостью выслеживала в катакомбах Римма Кирч – то ли хотела убить, поскольку ожидала от него агрессии, то ли просто подчинялась инстинкту агента «Конторы», не задумываясь над тем, есть ли в этом какой-то смысл.

После столкновения на «Гиппогрифе» и фильма Саймона Клисса Поль составил о ней достаточно полное представление. Поступки, которые он оценил бы как неэтичные (хотя и мог бы, при определенных обстоятельствах, оправдать) – например, удар в спину в драке, или шантаж, или распространение заведомой неправды, – вызывали у Риммы Кирч ребячески восторженное отношение: это круто, попрание предрассудков толпы, игры для избранных! Не то чтобы ее восхищали все преступления подряд, но у нее был двойной стандарт: если грабеж совершит обкурившийся тинейджер с куцым словарным запасом или Саймон Клисс – это уголовщина, а если Маршал – это нечто продвинутое, и надо еще дорасти, чтобы это понять.

В ней даже внешне было что-то незрелое, от девчонки тринадцати-четырнадцати лет. Небольшой рост, пухлые румяные щеки, наивно-упрямые голубые глаза. В то же время в ее экономных плавных движениях сквозила неотвратимость убийцы со стажем.

Это даже к лучшему, что она здесь: лишний стимул, чтобы не уснуть. Спать ему нельзя (он не забыл о предсмертном обещании Лиргисо: «я буду навещать тебя в ночных кошмарах»), и принимать допинг тоже нельзя. Заэкранироваться, отгородиться? Он попытался создать вокруг себя защитную оболочку, но скоро понял, что ничего не получится. Проблема заключалась в том, что ему хотелось еще раз увидеть Лиргисо – неважно, живого или мертвого – и поговорить с ним о той истории, извлеченной из памяти Маршала. Может быть, вместе они смогли бы вспомнить новые подробности, заполнить пробелы? Этот интерес мешал Полю сделать оболочку непроницаемой, обязательно оставалась трещинка, лазейка для возможного контакта, из-за чего вся затея теряла смысл.

Рассудком он понимал, что лучше бы им не встречаться. От Лиргисо можно с равной вероятностью ждать и бескорыстной помощи, и какой-нибудь изощренной пакости, все будет зависеть от его настроения на данный момент.

Они с Риммой Кирч кружили по катакомбам, то сближаясь, то удаляясь друг от друга (наверное, у нее тоже был план подземных помещений, снятый Маршалом), пока наверху не послышались шум, приглушенные голоса, низкое мощное гудение какого-то аппарата. Люди с корабля, скоро они очистят от пыли верхний уровень и спустятся сюда.

Поль осветил фонариком план. Кроме «лабиринта Сефаргла», тут есть еще и катакомбы естественного происхождения, попасть туда можно через двери на пятом, восьмом и одиннадцатом этажах.

Он сейчас на девятом, а Римма на восьмом – судя по звукам, пытается открыть дверь.

– Поль Лагайм, если вы здесь – оставайтесь в безопасной зоне и ожидайте спасателей, – голос звучал громко и отчетливо – видимо, его транслировал миниатюрный робот, пробравшийся через забитый пылью первый этаж. – Это Космопол. Если можете, дайте о себе знать.

Поль прикрыл глаза. Короткое сканирование ближайшего будущего: что его ждет, если он послушается и даст о себе знать? Ничего плохого… но и ничего хорошего. Они его не отпустят. Он станет собственностью Космопола – в офицерском чине, с приличным денежным содержанием, под неусыпной опекой врачей и психологов… О свободе придется забыть. Все уже решено за него, его личные планы значения не имеют.