Антон Орлов - Контора Игрек

Поль прикрыл глаза. Короткое сканирование ближайшего будущего: что его ждет, если он послушается и даст о себе знать? Ничего плохого… но и ничего хорошего. Они его не отпустят. Он станет собственностью Космопола – в офицерском чине, с приличным денежным содержанием, под неусыпной опекой врачей и психологов… О свободе придется забыть. Все уже решено за него, его личные планы значения не имеют.

Его не устраивало такое будущее. На Незе он служил в полиции, потому что сам так захотел, а принуждения он не выносил.

Опять развилка, на этот раз его собственная. Надо, чтобы с Сагатры его забрали Стив и Тина, тогда он останется свободным и осуществится тот вариант будущего, где они с Ивеной гуляют по Кошачьему городу.

Поль спустился на одиннадцатый этаж. Дверь находилась в одной из комнат, соединенных арочными проемами с коридором. Два узорчатых засова, лярнийский иероглиф из позеленелой бронзы (кажется, знак, отгоняющий злых демонов, – Сефаргл был суеверен), запах плесени. Ключ со скрежетом вошел в скважину и намертво застрял.

Эта дверь давным-давно приросла к раме. В сыром и теплом сагатрианском климате, где все цвело, разбухало, захлебывалось от влаги, процессы коррозии протекали быстрее, чем где бы то ни было.

Лиргисо и Поль отправились к укрытию Маршала в десантной экипировке, и сейчас это оказалось очень кстати. В одном из кармашков ячеистого пояса Поль нашел взрывкомплект, выдавил по периметру двери клейкую пасту сначала из одной тубы, потом из другой, обработал аэрозолем-катализатором и отступил за угол, про себя отсчитывая секунды. Раньше, чем он закончил работу, наверху раздался грохот – Римма Кирч сделала то же самое.

В другом кармашке нашелся мобильный фонарь размером с грецкий орех, мощный, как сверхновая, к нему прилагался пульт-браслет. В полицейской школе Поля научили обращаться с множеством подобных приспособлений, и сейчас он все делал быстро, не тратя времени на раздумья. Чувство огромного, ни с чем не сравнимого облегчения, охватившее его, когда выяснилось, что не он разрушил тот древний город, а также непонятно откуда взявшаяся печаль (он ведь совсем недавно хотел убить Лиргисо, так почему смерть врага вызывает у него такую реакцию?) не мешали ему действовать.

За проемом было светло как днем, в воздухе уже висел один слепящий светляк – Риммин фонарь. Пространство изломано и скомкано, повсюду покрытые каменной щетиной складки, сталактиты, сталагмиты. Поль замер на пороге, пораженный этой картиной, однако Римма уже спускалась по извилистой металлической лестнице в расщелину, где блестела черная вода и лежал меж двух сталагмитов продолговатый предмет – возможно, лодка.

Поль тоже начал спуск. В проворстве они друг другу не уступали и до лодки добрались одновременно. Кирч глядела исподлобья, с классическим хладнокровным прищуром (перед зеркалом, что ли, тренировалась?), но Поль уловил ее скрытые колебания: она понимала, что без напарника лезть в здешние карстовые пещеры слишком рискованно. Он тоже это понимал.

– Будем драться за лодку или смоемся вместе? – спросил он, пытаясь определить, что происходит в лабиринте.

– Вместе, – буркнула Кирч и, когда он шагнул вперед, зловеще предупредила: – Только чтоб никакого нытья, никакого щенячьего скулежа! Кто распустит сопли, тот сразу получит! Этот мир не для слабаков…

Ее последние слова заглушил треск сдираемой с лодки защитной пленки. Римма поперхнулась, потом стала помогать. Под их подошвами хрустел каменный щебень, оставшийся еще со времен постройки лабиринта.

Небольшая узкая лодка, оснащенная антигравом, напоминала запакованную в пластик рыбину. С виду новенькая, хотя пролежала здесь, наверное, несколько столетий. Вдоль бортов закреплена пара коротких весел и телескопический шест.

Опередив Римму, Поль занял место на корме около пульта. Недовольная пассажирка смотрела на него с ухмылкой «старика», твердо знающего, что «салага» вот-вот облажается, ее глаза блестели в ожидании этого радостного момента. Поборов искушение вышвырнуть ее из лодки, Поль включил двигатель, и они в сопровождении двух светляков понеслись по туннелю с гофрированными известняковыми стенами.

– А ты почему от них убегаешь? – убедившись, что с управлением он справляется и повода для злорадства пока не предвидится, спросила Римма. – Тебя-то в тюрьму не засадят.

– Меня заставят работать на Космопол, а у меня другие планы.

– То есть ты против них?

– Не против. Просто у меня совсем другие планы, я же сказал.

– Так они тебя потом заграбастают, куда ты денешься?

– Если я доберусь до адвоката на Незе, это нельзя будет сделать без моего добровольного согласия.

– Ага, тебе надо, чтобы с тобой случалось только то, что тебе захотелось, как на блюдечке, да? – Кирч осуждающе сморщила вздернутый нос. – А кое-каким силам наплевать на твои щенячьи планы, они с тобой считаться не будут, не надейся! Ты для них пешка.

– Тогда мне тоже на них наплевать. Будешь отвлекать – перевернемся.

Она замолчала.

Закоулки безмолвного каменного царства приоткрывались перед ними и снова схлопывались позади, сверкая то ли блестками, то ли глазами в свете мчавшихся наперегонки мобильных фонарей.

Романтическое путешествие вдвоем с симпатичным молодым человеком! Мечта накрашенной куклы, которая по десять часов в день киснет перед телевизором, уминая за обе щеки чипсы и шоколадки. Думая об этом, Римма Кирч угрюмо ухмылялась: судьба что-то напутала и отправила перевязанную розовой ленточкой бандероль не по тому адресу.

«Сканер» не скрывал своей неприязни к ней, зато не ныл и не паниковал – последнее обстоятельство немного портило Кирч настроение, поскольку не было повода его осадить. Он сказал, что погоня потеряла их, но возвращаться к лабиринту не стоит, в зоне поражения не осталось ничего, кроме пыли, надо пробираться на запад, к морю.

– Если заблудишься или заведешь нас в тупик, вспомнишь золотые денечки на «Гиппогрифе», – пригрозила Римма.

– Спасибо. Если я пойму, что заблудился, я тебя сразу утоплю.

– Меня за просто так не утопишь, а ты же не любишь драться с женщинами, – с ехидцей напомнила Римма, невольно покосившись на черную глянцевую воду.

– Для тебя сделаю исключение.

– Как ты выбираешь дорогу? – Она перешла на грубовато-примирительный тон.

– Просто чувствую, куда надо свернуть. Не бойся, я не ошибусь. Стараниями твоего Маршала на мне висело обвинение в массовом убийстве, но теперь я полностью реабилитирован и не хочу умирать.

– О чем ты говоришь?

Больше он ничего не стал объяснять, а Римма не знала, о каком обвинении идет речь, Маршал ей об этом не рассказывал.