Паоло Бачигалупи - Заводная и другие (сборник)

– Деньги? Дай денег!

Городская жизнь замерла под гнетом полуденной жары. Несколько фермеров в хлопковых комбинезонах вели мулов в направлении полей. Дома из древесины марки «всепогодная» стояли, прислонившись к своим соседям, точно нагрузившиеся под завязку пьяницы, пропитанные дождем и потрескавшиеся от солнца, но в соответствии с обещаниями строившей их компании вполне надежные. В дальнем конце узкой улицы начинались роскошные зеленые заросли «сойпро» и «хайгро», которые, тихонько покачиваясь и шурша на ветру, тянулись к голубому горизонту. Эта деревенька почти ничем не отличалась от тех, что Лалджи видел, путешествуя вверх по реке, – еще один фермерский анклав, отдающий свою интеллектуальную собственность и отправляющий калории в Новый Орлеан.

Мальчишка, заискивающе улыбаясь и кивая головой, точно змея, готовящаяся нанести удар, подполз поближе.

– Деньги? Монетки?

Лалджи сунул руки в карманы на случай, если у мальчишки поблизости болтаются дружки, и смерил его взглядом.

– А с какой стати я должен давать тебе деньги?

Мальчишка приостановился и поднял голову. Затем открыл рот и тут же его захлопнул, решив вернуться к первоначальному, более привычному сценарию:

– Нет мамочки? Нет папочки? – Однако сейчас его слова прозвучали как вопрос, словно он и сам не был уверен в этом.

Лалджи с отвращением поморщился и собрался было пнуть мальчишку ногой, но тот отскочил в сторону и упал на спину, стараясь увернуться, что на короткое мгновение порадовало Лалджи. По крайней мере попрошайка оказался достаточно резвым. Он повернулся и снова зашагал по улице, а у него за спиной слышались жалобные вопли:

– Не-е-е-ет мамочки! Не-е-е-е-ет папочки!

Лалджи раздраженно тряхнул головой. Мальчишка завывал, выпрашивая деньги, но преследовать его не стал. Значит, он не настоящий нищий. Обычный бродяга – скорее всего случайное творение людей, приехавших в деревню и проявивших особое расположение к светловолосым уличным мальчишкам. Ученые и рабочие «Агрогены» и «Мидвест гроуэр» с готовностью демонстрируют сострадание к жителям деревни, расположенной в самом сердце империи.

Сквозь щель между покосившимися хижинами Лалджи увидел роскошную зелень «сойпро» и «хайгро». Одного взгляда на поля калорий хватило, чтобы в голове у него возникли будоражащие воображение картинки загружающихся барж, которые затем отправятся сквозь шлюзы в Сент-Луис или Новый Орлеан, а оттуда в ненасытные утробы мегадонтов. Это было невозможно – зрелище изумрудных полей убедительно говорило о том, что ни один ребенок не может здесь попрошайничать с достаточной достоверностью. Только не там, где повсюду «сойпро». Лалджи снова с возмущением покачал головой и зашагал по узкой тропке между двумя домами.

В темном переулке витал едкий запах «всепогодной» древесины. Парочка чеширов, прятавшихся в тенях, сорвалась с места и исчезла в лучах яркого солнца. Примерно там же находилась кинетическая лавка, которая прислонилась к своим потрепанным жизнью соседям, заполняя переулок вонью навоза и пота животных, смешивавшихся с запахом древесины. Лалджи приблизился к двери из планок и толкнул ее внутрь.

Лучи солнца золотыми стрелами пронизывали мрак, сладковато пропахший навозом. Два нарисованных от руки плаката, висевших на стене, частично оторвались, но оставались вполне читаемыми. Первый гласил: «Немаркированные калории – это голодающие семьи. Мы проверяем лицензии и маркировку». Под надписью был изображен фермер с ничего не выражающими глазами и его стадо. Спонсором выступали «ПурКалории». Другой плакат принадлежал «Агрогене» и представлял собой стандартный коллаж из спиральных пружин, зеленых полей «сойпро» и улыбающихся детей под надписью «Мы обеспечиваем мир энергией». Лалджи с мрачным видом разглядывал плакаты.

– Уже вернулись? – Хозяин вышел из комнаты, где располагалась силовая установка, вытирая руки о штаны и стряхивая солому и грязь с сапог. Взглянув на Лалджи, он заявил: – Оказалось, что моих запасов недостаточно, и мне пришлось дополнительно кормить животных, чтобы накопить для вас джоули.

Лалджи пожал плечами, поскольку был уверен, что хозяин в последнюю минуту начнет торговаться, совсем как Шрирам, и ему даже не хотелось принимать возмущенный вид.

– Правда? И сколько?

Хозяин лавки, прищурившись, посмотрел на Лалджи и наклонил голову, словно занимая оборону.

– П-пять сотен. – Голос дрогнул, озвучивая сумму, как будто он поперхнулся от собственной жадности.

Лалджи нахмурился и принялся пощипывать усы. Названная сумма показалась ему неслыханной. Деревню буквально переполняла энергия! И, несмотря на благородные плакаты, висевшие на стене, он сомневался, что калории в этой кинетической лавке добыты честным путем. В особенности учитывая тот факт, что всего в нескольких метрах от нее находились весьма соблазнительные зеленые поля. Шрирам часто повторял, что использовать маркированные калории – это все равно что выбрасывать деньги в метановую компост-машину.

Лалджи снова подергал усы, раздумывая, сколько следует заплатить за энергию, не привлекая к себе ненужного внимания. Не вызывало сомнений, что в деревне полным-полно богатых людей, иначе с чего бы кинетики заламывали такие суммы. Допустим, топ-менеджеров по калориям. Деревня располагалась совсем близко к центру. Возможно, именно здесь энергетические монополии «Агрогены» выращивают свои королевские драгоценности. И тем не менее далеко не каждый, кто тут появляется, настолько богат.

– Двести.

Кинетик с облегчением улыбнулся, продемонстрировав Лалджи желтые неровные зубы. Видимо, чувство вины отступило, когда Лалджи начал торговаться.

– Четыреста.

– Двести. Я могу бросить на реке якорь, и мои собственные силовые установки сделают всю работу.

– На это уйдет несколько недель, – фыркнув, заявил хозяин лавки.

– У меня полно времени, – пожав плечами, ответил Лалджи. – Отправьте джоули в собственные катушки. Я сам справлюсь.

– Мне нужно кормить семью. Триста?

– Вы живете ближе к калориям, чем некоторые очень богатые семьи Сент-Луиса. Двести.

Хозяин лавки грустно покачал головой и повел Лалджи в комнату с силовой установкой. Его тут же окутала еще более густая дымка, пропитанная запахом навоза. Большие кинетические барабаны, накапливающие энергию, высотой в два человеческого роста стояли в темном углу, а грязь и навоз плескались вокруг мощных спиральных пружин высокой точности. Солнечные лучи пробивались сквозь щели в крыше, образовавшиеся там, где ветер сорвал черепицу. Повсюду медленно кружились навозные мухи.

Полдюжины очень крупных быков лежали на рабочих дорожках, их грудные клетки медленно вздымались и опадали, на боках высыхал пот, они отдыхали после того, как скручивали пружины для лодки Лалджи. Быки тяжело дышали и, почувствовав запах чужака, насторожились и подобрали под себя мощные ноги. Когда они стали приподниматься, мускулы, подобные громадным булыжникам, начали перекатываться под шкурами, обтягивающими тощие тела. Быки принялись разглядывать Лалджи, и в их глазах ему почудилось презрение и даже нечто похожее на проблеск разума. Один бык оскалился, выставив желтые зубы – совсем как у его хозяина, и Лалджи с отвращением скривился.