Виталий Гавряев - Отныне я – странник

— Утопия это всё! Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит!

— А если волчонка взять щенком, то он, про лес и знать не будет. — Возразил Юрий: стараясь при этом выглядеть как можно безмятежнее. — Мне главное их обучить, подтолкнуть их думы в нужном направлении, дать средства и земли. А там, они сами — между собой разберутся: у кого есть хватка — организуют артели, кто неспособен самостоятельно работать — будут служить у первых наёмной голытьбой.

Пётр ненадолго задумался, и уже спокойнее спросил:

— А как ты с них подати брать предлагаешь? Случись чего, с кого недоимки спрашивать? А? Мне для моих дел деньги нужны. Цели передо мной, большие и многотрудные, и козна для этого должна постоянно пополняться. А насколько я знаю людей — добровольно со своими кровно заработанными грошами, мало кто согласится расставаться. Все за свою машну держатся, не желая на общее дело хоть медный грош потратить.

Царь посмотрел на Гаврилова немного недоверчиво, но во взгляде уже была заметна небольшая частица заинтересованности. Все остальные, молча наблюдали за диалогом стоя немного в стороне.

— Государь, я для этих свободных людей, не только пряник предлагаю, но и кнут, у нас тоже будет. Создадим фискальные службы, которые будут деньги взымать со всех работодателей — как с помещика. Введём небольшую плату за каждого работающего и определённые проценты с прибыли. А для служб, которые будет эти деньги собирать, уже подготовлены инструкции и прочие нормативные документы.

— Это не по тем запискам, некого Чичерина — о составлении сметы для строительства железных дорог? — Оживился самодержец (Юрий давал временами царю читать выдержки из работ этого великого человека).

— Да государь, и труды Бориса Николаевича, и других учёных мужей: всё это уже обобщено моим другом Адису и распечатано в типографии Ростова на Дону.

— Так от меня то, что тебе надо? Ты я вижу, уже всё решил: и давно делаешь за моей спиной всё, что тебе надобно.

— Нет, государь, без твоего дозволения, я ничего дальше делать не буду. И не потому, что не могу рекрутировать нужного мне количества учеников: а потому, что есть дела, в коих, только тебе добро давать.

— От… шельмец, строит из себя саму покорность. А стоит мне от него отвернуться — свои делишки стряпает. — Несмотря на высказанное возмущение, самодержец пребывал в весьма приподнятом настроении.

— Государь, — возмутился Юрий, — меня на худом деле никто не ловил. Мои барыши, твоему делу вреда не несут! Поэтому, я сам к тебе за одобрением моих дел и обратился. Мне, нечего от тебя скрывать!

— Ладно, уймись уже. — Пётр снисходительно улыбнулся. — Люди не только тебе, но и для армии нужны. Мои войска, несут потери, которые, между прочим, восполнять надо да и новые полки создавать надо. — Не могу я своих помещиков совсем без холопов оставить — ещё и для тебя их набирая.

— Но государь, не для себя прошу…

— И не возражай! — Прервал Юрия царь. — Пока идёт война: ищи и набирай отроков сам — где хочешь и как хочешь. Так и быть, тех переселенцев — у кого будут твои паспорта, трогать не будем. — Но при условии, они должны обживать нужные нам земли и приносить пользу, о коей ты мне только что так интересно рассказывал. Сделают из Сибири Голландию — за это, им самим, и их детям, будет вольная, и по заслугам почёт. Нет, всех на каторге сгною. Да и чтобы ни одному беглому холопу, приюта не было! Иначе …

Неделя, которую Пётр определил егерям для отдыха и подготовки к выходу на «охоту», пролетела очень быстро. Целыми днями Гаврилов не знал покоя сам и не давал его своим интендантам. Он требовал от капитана Емельянова почти невозможного чуда — посреди зимней компании, привести в порядок всю амуницию спецов. Что дало Силантию повод ворчать, что Юрию только одна проблема — озадачить: а в этой ситуации, он, выполняя приказ как назначенный крайним, должен изгаляться как — «незнамо кто». И никого не интересует, где он должен доставать всё необходимое. Однако к назначенному сроку, придя в дом вдовы на доклад, Феофанович обрадовал Витальевича:

— Юрий Витальевич, всё. — Я отремонтировал все тулупы твоих соколов. — Начал рапортовать он прямо с порога комнаты Юрия: забыв поздороваться. — И маскхалаты новые пошил, и валенки справил. Однако, зная, как твои воины их быстро приводят в негодность, не берусь зарекаться, надолго вам ли этой робы хватит? …

— Ничего, пока мы по лесам походим, ты ещё — новых вещей нашьёшь…

Заметив, что Емельянов готов разразиться новым «потоком» ворчания. Гаврилов, улыбнувшись — по-дружески проговорил:

— … Только не рассказывай, что ты обиженная сиротинушка. Я сам видел, как твои бойцы в здешних гарнизонных складах хозяйничали.

— Так Юрий Витальевич, бог с вами. Кто хозяйничал? То, я снарядил людей для помощи интендантам Нарвы. Как говорится, поделиться опытом: и так подсобить, — чтобы быстрее управились. Э-эх, а вы? … — Силантий с упрёком покачал головой и отмахнулся рукой.

— А сколько имущества во время этой «помощи» к их ручкам прилипло?

— Ваша светлость, господин полковник! — Феофанович, возмущённо выпучил глаза и несколько раз перекрестился. — Вот те крест. Ничего себе не взяли! Навет всё, … подлый навет!

— Да я сам видел, как вы вывозили всё, что вам приглянулось. — Отмахнулся Гаврилов. — Или скажешь, что мне померещилось?

— Юрий Витальевич, отец родной, ничего для себя не взяли! Всё для полка! Всё только для блага наших солдатушек!

— Вот тогда и не жалуйся, что я тебя по миру пустил! — Беззлобно отчитал своего подчинённого Юрий. — Вот, на столе лежит премия для твоих подчинённых…

Юра небрежно кивнул на небольшую, но увесистую машну, лежащую на краю стола — за которым он сидел, пересматривая какие-то документы.

— … А вот с этих денег, — Гаврилов указал рукой на кошелёк поменьше, — Как я уйду в поход: рассчитаешься за постой с нашей гостеприимной хозяйкой. И проследи, чтобы наши раненые товарищи, жили у неё до самого последнего дня. И никто, ты слышишь, никто не должен обидеть этих домочадцев — даже словом.

— Разумеется…

Юрий, ещё до прихода Петра знал истинную причину ночного визита вдовы. И после ухода царя со свитой: встретился с женщиной — где во время долгой беседы пообещал Марте, что её дом будут негласно охранять. И для этого ей, совсем необязательно приходить по ночам в его спальню. После чего, ему долго пришлось успокаивать расплакавшуюся женщину, — которая извиняясь и объясняла, что она не такая:

— Я не падшая, — сквозь всхлипы поясняла она, — у меня после смерти моего Андреаса, не было не одного мужчины… Я, даже в мыслях не могла…