Михаил Харитонов - Дивен Стринг. Атомные ангелы

На мгновение детективу Уисли пришла в голову странная мысль: если бы она была героиней психологического триллера, то, наверное, решила бы, что убогая фантазия автора окончательно истощилась и он не смог изобрести сколько-нибудь убедительный сюжетный ход… Но это был не триллер. Её окружала реальность, жестокая и дьявольски опасная.

Она пообещала не задавать лишних вопросов.

— Тогда слушай. Лос-Ужос — сверхсекретная лаборатория плохих парней из Министерства Обороны. Она находилась вблизи мексиканской границы. В годы "холодной войны" там держали особый контингент. Психов, маньяков, дегенератов. И ставили опыты над их генетическим материалом. Они хотели вывести суперсолдат, нечувствительных к радиации.

— Безумие, — покачала головой Уисли. — У них что-нибудь вышло?

— Нечто ужасное, — сказал Рой. — Большинство сумасшедших сошло с ума, дегенераты поголовно дегенерировали, а некоторые… — он понизил голос до шёпота — приобрели особые способности. Например, перерабатывать в своём организме радиоактивные вещества. Или выделять их. Там был один парень, который мочился изотопами. В конце концов произошёл взрыв с выбросом радиации. Наверное, кто-то обделался плутонием. Власти всё скрыли.

— Какой ужас, — только и вымолвила потрясённая Люси. В её голове не укладывалась мысль о том, что правительство может скрывать подобное от своих граждан. — Неужели не было даже сенатской комиссии?

— Разваливался Советский Союз, и все конгрессмены были заняты. А потом военные под шумок всё засекретили, — покачал головой Рой. — К тому же после взрыва никто не выжил. А теперь забудь о том, что я тебе сказал.

— Да, кстати. Ты не знаешь, кто такой Агаг? — как бы между прочим поинтересовалась Люси.

Рой посмотрел на неё с искренним недоумением.

— Кажется, — неуверенно сказал он, — что-то из Библии. Я не очень хорошо помню такие вещи.

— Из Библии? Мне нужно позвонить.

Она ухватилась за трубку мобильника, как утопающий за соломинку.

ГЛАВА 13

Ребе Алте Шлёмиль отдыхал после сытного кошерного обеда, когда в его роскошной гостиной зазвонил телефон.

Он привычным жестом разгладил бороду и глянул на часы. Вот-вот должен был начаться шабес, а раввин скрупулёзно соблюдал все требования иудейского закона. В частности, пользоваться электрическими приборами запрещалось. Мудрый раввин никогда не нарушал строгих правил, установленных Талмудом.

Но ребе Шлёмиль был не только мудр, но и добр. Поэтому он потянулся к трубке: ведь звонок мог исходить от его коммерческого агента, или от какого-нибудь потенциального спонсора, нуждающегося в его любви и доверии.

В трубке послышался молодой женский голос.

— Здравствуй, дядя. Мне нужно узнать у тебя одну вещь.

Тень улыбки пробежала по румяному лицу Алте Шлёмиля. Звонила его сумасбродная племянница Люси Уисли. Он не очень одобрял её выбор — работать в полиции. Он помнил её маленькой гордой еврейской принцессой, с крохотной скрипочкой-четвертушкой в руках. У девочки были способности к музыке, а она взяла в руки пистолет. Но он всё равно любил маленькую еврейскую принцессу Уисли. Когда-нибудь девочка образумится.

— Говори, только быстрее. Через минуту начинается шабес, — сказал он строго.

— Дядя, это очень важно. Ты хорошо разбираешься в Писании. Скажи, кто такой Агаг и что он сделал? — голос девушки стал напряжённым.

Ребе бросил взгляд на часы. До начала субботы оставались буквально секунды.

— Это предание Торы. Агаг — царь народа амалекитян, вечный врагов евреев. Все амалекитяне были истреблены царём Шаулем, но он оставил их царя в живых всего на одну ночь. И он…

Стрелка электрических часов дёрнулась и передвинулась на следующее деление. Наступил шабес. С этого момента разговор по телефону становился грехом перед лицом Б-жьим. Алте Шлёмиль должен был немедленно прекратить разговор.

Он с сожалением оторвал трубку от уха и попытался положить её на рычаг. Попытался, потому что в последний момент почувствовал, что его руку что-то удерживает.

В изумлении он уставился на своё запястье. Оно было перехвачено чем-то радужным, сияющим. Ребе поднял глаза и увидел ангела, величественного, как свиток Торы с автографом автора.

— Твои часы спешат на три минуты, суббота ещё не наступила, — сказал ангел, улыбаясь. — Заверши разговор и спаси множество евреев в этом городе.

Ребе больше не колебался. Он снова приложил трубку к уху.

— Дядя, — доносился голос непутёвой племянницы, — я не слышу…

— И он успел совокупиться с рабыней, а та рабыня породила от Агага потомство, от которого произошли все антисемиты на свете, — грустно закончил ребе. — Если бы не эта ночь, множество евреев не погибло бы. Не было бы испанской инквизиции. Не случилось бы страшных, чудовищных, ни с чем не сравнимых по жестокости еврейских погромов в России, откуда бежали мои предки. Даже неиллюзорная машина Холокоста не была бы построена. И всё это из-за одной капли семени! Прости, — торопливо добавил он, — начинается шабес, я больше не могу говорить.

— Спасибо, дядя, — голос племянницы в трубке был озадаченным. — Может быть, ты дал нам ниточку.

ГЛАВА 14

В старых полицейских архивах полно пыли.

Разумеется, пыль заводится именно в старых полицейских архивов. В новых все данные находятся не в картонных папках, а внутри компьютерных стоек. Там никакой пыли не водится в принципе. Но Люси нужно было старое дело.

Проблема состояла в том, что она не имела понятия, что это за дело, где его искать и к какому году оно относится. Рой после долгих расспросов припомнил, что взрыв в Лос-Ужос произошёл "когда-то давно": то ли семь, то ли десять лет назад, а может и раньше. К тому же бежавший оттуда маньяк мог прятаться достаточно долго — год или несколько лет. И в любой день этого года или этих лет он мог совершить то, о чём Люси думала с ужасом и омерзением.

Уисли шла вдоль бесконечного стеллажа, осознавая, до чего нелепа и беспомощна её попытка. Для того, чтобы разобрать все эти горы пыльных бумаг, нужна была армия полицейских и годы работы.

Кроме того, она находилась здесь без разрешения. Носорог отстранил её от дела, и она вела расследование на свой страх и риск. Более того, прямо нарушая соответствующую инструкцию. Конечно, Люси нарушала инструкции — когда речь шла о жизни и смерти. Месть не была вопросом жизни и смерти… Уисли вспомнила, что когда-то это было не так, и случайно задела стеллаж локтём.

Старые доски заскрипели. Через несколько секунд откуда-то сверху на неё с грохотом обрушилась, как сбитый в полёте страус, пухлая зелёная папка, перемотанная бечевой.