Евгений Прошкин - Загон

Чумаков не скрывал, что разговор доставляет ему удовольствие.

- Естественная ротация, - пояснил он. - Трое суток новый монстрик будет расти, набирать массу, а на четвертые включится в наше грязное дело. Ты его от старого фиг бы отличил. Если б я тебе не сказал.

- Вы хотите его убить?! - воскликнул Андрей, - Но его можно вылечить! Те, кто его создал...

- Ты рехнулся, Белкин. Все, мне некогда. Отбой. Андрей судорожно глотнул из бутылки и сел на стульчик. Такой жути он еще не слышал. Сунуть в живое существо пропеллер!.. И скормить останки его родственнику!

Какая-то "ротация"... Не иначе, от слова "рот". Но почему естественная? Что, жрать друг друга - это естественно?!

- Барсик... - робко позвал Андрей. - Барсик! Неужели и ты?.. Ты тоже ел кого-то из своих? Нет. Ты бы не стал. Я надеюсь, ты на такое не способен.

Существо в баке молчало.

Андрей допил лимонад и метнул бутылку в ведро. Бутылка пролетела мимо, и он, крякнув, пошел ее поднимать. Обходя круглую емкость, он краем глаза заметил, что на ней чего-то не хватает. Рывком повернув голову, Андрей увидел Барсикову бирку - "С-НР-32/15". Кепка, висевшая на запорном винте, пропала.

Вот, в чем дело! Кто-то убрал кепку, и номер с позорным кодом "HP" "неразумный" оказался на всеобщем обозрении. И Барсик... он так этого стеснялся... вот, от чего он болеет. Черствые люди... Рубить живое! Он же просто обиделся. За это не убивают.

Андрей пробежался по личным шкафам - кепки нигде не было. Ценности она не представляла, в гуманитарке таких навалом, а с карточки за нее спишут не больше, чем за пару шнурков. Позариться на нее никто не мог, значит, специально убрали. Чумаков?.. Нет, он сюда заходит редко. Из своих кто-то?.. Но зачем?

Андрей снова проверил шкафчики - тщательно, каждую полку, и, не найдя кепки, снял свой халат.

- Не печалься, Барсик, мы все прикроем. Пока будет так, а потом я что-нибудь из дома принесу. Или, хочешь, краску в лавке возьмем? Замажем твою табличку в несколько слоев, чтоб больше никто и никогда...

Убедившись, что халат держится на винте крепко, и бирку ни с какой стороны не видно, Андрей вгляделся в бурлящую пену.

- Надо, Барсик, пойми, - ласково проговорил он. - Надо кушать больше. От этого и тебе будет хорошо, и остальным. И Чумакову тоже. Простим его, Барсик, правда? Он как бы инвалид, Чумаков этот. Так, вроде незаметно, а поближе его узнаешь, и жалко становится. У него нет чего-то важного. Может, половину души отрезали, или в сердце что-то нарушено. И еще... они ведь не черы, тоже со своими проблемами... Им за все платить надо. Вот я тебе краску задаром возьму, а Чумаков бы за деньги...

Андрей прижался щекой к теплому стеклу и продолжал нашептывать. Он рассказывал Барсику о странном поведении Никиты Николаевича, о бывшей наставнице Эльзе Васильевне, о Сергее Сергеевиче и его замечательном приборчике, и о повышении интеллект-статуса, и о покупке терминала...

Когда Андрей оторвался от колпака, то обнаружил, что пены в емкости стало чуть меньше. Вторую трубу он закрыл, когда количество массы достигло максимальной отметки, теперь же темные хлопья плескались сантиметрах в пяти от рельефной линии. Андрей приблизил лицо к краю бака. Уровень падал - не так быстро, как хотелось бы, но все же Барсик начал есть активней.

- Какой же ты молодец!

Андрей несмело тронул рукоятку второго вентиля и вновь заглянул в емкость. Затем крутанул штурвал еще, и уровень пополз вверх.

- Ничего, Барсик. Потихоньку, не сразу... Нам не до рекордов.

Скорость поглощения то увеличивалась, то уменьшалась, и Андрей был вынужден постоянно подкручивать ручки. Где-то через час, после долгих увещеваний, ему удалось запустить вторую трубу на полную мощность. Это была победа.

Он вызвал бригадира и дрожащим голосом сообщил, что операция Барсику уже не требуется. Чумаков пролаял что-то невнятное и отключился - кажется, он был занят.

До вечера Андрей так ни разу и не присел. У Барсика еще случались кризисы - он то взбрыкивал и отказывался есть совсем, то опять брался за ум, заставляя Андрея бежать к трубе и раскручивать вентиль до упора. Андрей даже подумывал, не попроситься ли ему на следующую смену - естественно, бесплатно. Раньше, когда его менял профессор, он уходил с конвертера со спокойной душой, но на новенького, Царапина, полагаться было нельзя.

- Угробит он моего Барсика, - бубнил себе под нос Андрей. Окончательно угробит, ему же наплевать. Этой царапине даже интересно, как Барсика рубить будут...

- Белкин, как дела? - проревело в ухе.

- Два канала, - доложил он с гордостью.

- Два?.. - задумался бригадир. - Штатный минимум... Добро, пускай пока поживет. Да, вот что! После тебя сегодня Новиков заступит.

- Новиков?! - Андрей подпрыгнул от радости.

- Царапин опаздывает, просил подменить. Он, видишь ли, плохо себя чувствует. Трудяга!.. - хмыкнул Чумаков. - Еще раз почувствует себя плохо будет себя чувствовать безработным. Нам тут хворые не нужны. Верно говорю, Белкин?

- Верно! - звучно ответил Андрей.

Новиков пришел минут через десять. Андрей пожал ему руку, вкратце обрисовал ситуацию и молча показал на висящий поверх таблички халат. Сменщик так же молча покачал головой. Кепку снял не он, конечно. Андрей на него и не думал. Новиков, с виду неприступный и вечно злой, был человеком неплохим.

На улице еще не стемнело, и у помойки Андрей решил не останавливаться. В следующий раз смена закончится позже, вот тогда можно будет полюбоваться, а сегодня он что-то уморился. Барсик, стервец, совсем его загонял.

Андрей с тревогой подумал о мясорубке с острыми зубцами, но тут же вспомнил про Новикова. С Новиковым Барсик не пропадет.

На полпути к линейке, когда Андрей проходил мимо искусственной лесопосадки, ему вдруг показалось, что из деревьев доносятся какие-то вопли. Березовая рощица была довольно жидкой, но с дорожки он ничего рассмотреть не мог.

Он нерешительно встал и оглянулся - по территории конвертера ползало четыре комбайна, у станции виднелась чья-то спина; больше вокруг никого не было.

Крик послышался снова, на этот раз - уже отчетливо. Ему не померещилось, кто-то звал на помощь.

Андрей стоял на узкой полосе асфальта и боролся с самим собой. Если его о чем-то просили, то он, как правило, откликался. Однако слова профессора насчет незнакомки в кустах имели смысл.

Сделав шаг в сторону березок, он опять остановился и закусил губу. Хоть Никита Николаевич и ослаб рассудком, до полного маразма ему еще далеко. Профессор по-прежнему был для Андрея авторитетом.

- Убива-ают!! - надсадно заорали из рощи.

Срывающийся в хрип голос принадлежал явно не женщине, и Андрей, обругав себя трусом, помчался к деревьям.