Игорь Вереснев - Упрямое время

Она положила ладонь мне на пальцы и сжала. Сердечно так. Сразу вспомнилось – не по гимнастике художественной соревнования у неё были, по дзюдо.

– Уразумел, Гена? Так что думай. До вечера у тебя время есть.

Чего ж тут не «уразуметь»? И думать мне особо не о чем. Это если бы Радиков хронобраслет в самом деле сломался, тогда да. Тогда покумекать ох как хорошо следовало бы о случайно встреченной женщине, с которой мне тепло и покойно. А так – не судьба. Другая у меня цель, другая задача. Пересеклись наши курсы на миг и вновь расходятся. Их – по течению, в будущее, мой – бейдевинд.

К вечеру аккумуляторы были заряжены, и я готов в путь. Ирина пыталась меня не отпускать, причитала – «Куда же ты, на ночь глядя?». Они даже полаялись с дочкой слегка. Но голос Александры был решающий в этой семье. Я попрощался и ушёл.

Уже внизу, во дворе, Ирина меня догнала. Сунула в руки конверт:

– Возьми.

Я заглянул внутрь. Деньги! Не так уж и мало, тысячи две. Запротестовал:

– Ты что! Не надо.

– Возьми. Пригодятся.

Сжала упрямо губы, руки за спину убрала. Не переубедишь. Опять видела перед собой того, давно умершего? Что у них произошло? Не знаю, да и не моё это дело. Но обижать нельзя.

Предупредил её честно:

– Я не смогу вернуть. Скорее всего, мы никогда больше не увидимся.

– Знаю.

Во дворе темно было, и небо в тучах, луны нет. Но я всё равно увидел, что глаза Ирины полны слёз.

Глава 5. Зима, 2007

Ирина правильно говорила – её конвертик пригодился. Путешествовать в прошлое, когда с деньгами напряга нет, значительно проще. Варианты появляются. Идею добраться до две тысячи первого дешёво и быстро я отбросил сразу же – синяки от лопаты до сих пор не сошли. А если бы дачка не толстяку принадлежала, а соседу его, шахтёру? Может, уже и закопали бы Гену. Нет, лучше путешествовать медленно, но наверняка.

Новый мой план был полной противоположностью предыдущему. И претворять в жизнь я его начал, едва с Ириной простился. Из слякотной октябрьской подворотни «прыгнул» в лето. А дальше – пошло-поехало! Зачем прятаться ото всех на заброшенных дачах, мёрзнуть, спать на голом полу? Опыт показал, что толку от этого – чуть. Мне ведь важно людям на глаза не попадаться, когда «материализуюсь». И когда «исчезаю», но это не так принципиально. А пока я ТАМ, меня всё равно никто не видит! Зашёл в магазин, в музей, да хоть в контору какую, и сиди, грейся. И кушать можно между путешествиями не всухомятку, консервами и колбасой давиться, а по-человечески, в столовой.

«Зимовать» удобней всего оказалось в театре. Там столько закоулков укромных! И почти всегда пусто, народ толпится только перед началом спектакля и после. Ну, ещё в антракте. А остальное время – театр в моём распоряжении. Иногда я так удачно выскакивал, что даже спектакль посмотреть получалось. Сидишь в мягком, в тёплом, ещё и развлекают тебя. Лучший отдых от серого межвременья. Буфет, опять же. Дерут дорого, но пока в кармане хрустит, терпеть можно. «Засветился» я в театре всего дважды. Один раз уборщицу пуганул, второй – детишки полезли, куда не надо. Не верили, наверное, в бабая. Теперь верят.

Именно там, в театре, я и встретил, кого встретить не ожидал.

Я выбрался из облюбованного закутка, убедился, что никто не заметил моего «явления». Некому замечать – пусто. И в фойе пусто и тихо, хоть люстры вовсю светят. Значит, спектакль идёт. На всякий случай я заглянул в гардероб – убедиться. Шубки и куртки на вешалках висят, бабульки на стульчиках сидят, кемарят. Развернулся я и тоже в зрительный зал намылился. Наверх, на ярусы, там всегда места свободные имеются.

На первую ступеньку лестницы ногу поставил уже, когда в пяти метрах от меня приоткрылась дверь женского туалета, выпустила полнеющую крашенную блондинку лет сорока – сорока пяти в длинном синем платье, искрящемся в свете люстр.

Женщина взглянула на меня и вдруг вздрогнула, отшатнулась, будто привидение увидела. Будто хотела назад в туалет убежать и дверь за собой захлопнуть. Но не убежала, замерла на месте.

А потом у меня в мозгу что-то сухо щёлкнуло, как реле сработало. И я тоже остолбенел.

– Света?!

Губы женщины растеряно зашевелились. Говорить у неё не сразу получилось.

– Г… Гена? Я не знала, что тебя уже выпустили… А мы вот в театр приехали…

Кто это «мы», она уточнять не стала, будто всем и так известно, о ком речь идёт. Но я как раз и не знал. Ничего о ней не знал с тех пор, как развели нас, и она уехала. Продала квартиру и уехала из города. Бросила меня. Оставила один на один с зоной. Один на один с жизнью…

– Я пойду… – она прикрыла дверь туалета, сделала быстрый шаг в сторону партера.

– Света, подожди! – сам не заметил, как оказался рядом, схватил за руку. – Да подожди ты! Чего убегаешь? Что я тебе сделаю-то?

Сколько лет мы не виделись? Семь прошло, как она последний раз на свидание приходила. Нет, четыре с половиной – отсюда. Светлана изменилась сильно. Обрюзгла, оплыла, какие-то двойные подбородки, волосы красить начала. И губы дряблыми стали, дрожат.

– Гена, я знаю, я должна тебе за квартиру. Я обязательно отдам! Я тебе пришлю, найду и пришлю. У меня нету сейчас… подожди… – она полезла в сумочку, достала несколько купюр, сунула мне в руку: – Вот, больше нету, честно! Но я быстро найду…

Я не выдержал, гаркнул:

– Прекрати! Света, разве дело в деньгах? Ты же меня бросила! Представляешь, каково мне было на зоне? Я только и жил тем, что ждал свиданий с тобой. А ты – бросила. Почему?!

– Я бросила?! – из глаз у неё потекли слёзы, размазывая тушь на ресницах. – А что мне делать оставалось? После того, как ты…

– Что – я?! Ты же знала – я не виноват. Подставили меня!

– Знала. А остальные? Ты не видел, что здесь творилось, когда тебя посадили. Со мной соседи не разговаривали, подруги смотрели, как на прокажённую. Меня с работы уйти вынудили.

Светлана ревела, и грязные ручейки слёз текли по её щекам.

– Гена, отпусти меня, пожалуйста. У меня другая жизнь… Сыну три года…

Она ждала каких-то моих слов? Я молчал. Тогда она вытащила из сумки платок и, сморкаясь на ходу, пошла назад в туалет. А я смотрел на неё и видел не прежнюю королеву, а обыкновенную тётку. Стареющую пугливую наседку. И так мне жалко её стало! Вся обида, вся злость ушла. «Ничего, Света, я исправлю. Вернусь назад и исправлю. И всё будет хорошо».

Глава 6. Осень, 2006