Марина Дяченко - Vita Nostra

После этого вернулась домой. Сложила стопкой все книжки и общие тетради. Полюбовалась. Запихнула поглубже в стол.

Потом снова вытащила. Ну что делать, если это — вот это! — составляло ее жизнь на протяжении многих месяцев? Человек, назвавшийся Фаритом Коженниковым, прав: она не сможет соскочить с проторенной дорожки. Она будет сидеть, и заниматься, уже зная, что все впустую, но в глубине души надеясь, что это пригодится, может быть, при изучении «специальных технологий»…

Она нашла перечень вузов — справочник для абитуриентов. Пролистала от начала до конца. Ни города Торпы, ни института специальных технологий не нашла.

Не удивилась.

Всю свою сознательную жизнь она была прилежной ученицей. Сдавать экзамены спустя рукава оказалось не так просто.

Кругом все волновались. Рассовывали по карманам шпаргалки. Чьи-то матери пили валидол. Летала пыль в огромных гулких помещениях, пахло старой библиотекой, а снаружи стояла жара, жара, пекло. Сашке было все равно. Она чувствовала себя стеклянной и равнодушной, как новогодний елочный шарик.

Сочинение написала легко. На устной истории чуть не сгорела от стыда: перепутала даты, вообще один вопрос забыла напрочь. Получила четыре. Выйдя из аудитории, окруженная потной толпой, удивленно спросила себя: что я здесь делаю? Почему меня до сих пор волнует Куликовская битва?!

Мама первым делом поинтересовалась оценкой и, услышав правду, страшно разочаровалась.

— Как — четыре?! Уж история-то… устная… А как же курсы? Ты же весь год ходила…

— Без взятки туда нечего и соваться, — глубокомысленно заметил Валентин.

Мамины глаза вдруг стали злыми:

— Без взятки… Да она книгу не открывала в последние дни! Как будто ей все равно! Гуляла где-то с утра до вечера… На пляж ходила? Без взятки и я поступала, и ты поступал, и поступили с первого раза!

— Были другие времена, — философски заметил Валентин. — А теперь…

— В крайнем случае, — сказала Сашка неожиданно для себя, — пойду и поступлю в другое место.

— В какое — другое?!

— В мире много хороших институтов, — брякнула Сашка и поскорее удалилась к себе в комнату.

Голоса мамы и Валентина еще долго не стихали. Спорили.

Конечно, она пролетела. Кто бы сомневался. Вывесили списки, Сашка со своими баллами оказалась под чертой.

Мама была готова к такому повороту событий. Заранее ясно было, что высокого балла Сашка не наберет, и пятерочный аттестат ей мало чем поможет.

— Ты был прав, — со сдержанной горечью сказала мама Валентину. — Сколько репетитору не плати… Надо было кому-то сунуть. Это я виновата. Надо было… Времена другие…

— Да что ей, в армию идти? — с наигранным весельем отозвался тот. — Она же не мальчик. Поработает годик, хлебнет взрослой жизни…

Сашка открыла рот. Набрала побольше воздуха…

И ничего не сказала. Решила выждать еще несколько дней.

Был август. Жара сменилась дождями. Мама взяла на работе короткий отпуск: они с Валентином собирались, наконец, пожениться.

— Скромно, — говорила мама, причесываясь перед зеркалом, посверкивая глазами. — Распишемся, и поедем на несколько дней на базу отдыха… Мы там были, Сашка, помнишь, там такие домики деревянные и совсем рядом речка, лес…

— Дожди, — сказала Сашка.

— Ну, не навсегда ведь. И потом, там и в дождь хорошо. Там есть такие навесы… Под ними можно жечь костры, жарить шашлыки…

— Мама, — сказала Сашка, будто прыгая в ледяную воду. — Я поступила в институт. В институт специальных технологий города… города Торпы.

Мама обернулась. Две шпильки торчали у нее изо рта, как тоненькие вампирьи клыки.

— Я уже поступила, — повторила Сашка. — Раз с универом так получилось… Ну, я проучусь в Торпе год. А потом, может быть, переведусь.

Про перевод она придумала только что, глядя в почерневшие, округлившиеся мамины глаза.

— Какого города? — мама выплюнула шпильки.

— Торпа.

— Где это?

— Недалеко, — соврала Сашка. — Там общежитие предоставляют бесплатно. И еще стипендия.

— Институт… чего?

— Специальных технологий.

— Каких технологий! Ты же гуманитарий!

— Специальных… Мама, ну это же нормальный, приличный ВУЗ. Не столичный, да. Провинциальный. Но там…

Сашка запнулась. Мама смотрела на нее, как мог бы смотреть муравей на охваченный пламенем муравейник.

— Саша, скажи, что ты пошутила.

Сашка вытащила из кармана рыжеватую бумажку, напечатанную типографским способом, когда-то покоробившуюся от дождей и слез, но тщательно проглаженную утюгом. Мама пробежала ее глазами. Посмотрела опять на Сашку.

— Послушай, тут дата — июнь… Откуда она у тебя?

— Получила по почте.

— Когда?

Сашка задержала дыхание. Врать маме вот так в лицо — нелегкий труд, без привычки не дается.

— Пару дней назад.

— Саша, ты врешь.

— Мама, это настоящий документ! Я поступила! В институт! И я буду там учиться! — у Сашки дрожал голос. — Так надо, понимаешь?

— Понимаю, — мама оперлась о край стола. — Я понимаю. Ты ревнуешь. Ты — взрослая девушка — ведешь себя, как… как избалованный, скверный ребенок. С тех пор как… Не можешь мне простить, да? Не можешь простить, и устраиваешь демонстрации?

— Нет! — Сашка захлебнулась. — Он тут ни при чем! Это просто… Ну… так получилось, что я поступила. Я поеду в Торпу, и…

— Никуда ты не поедешь, — в голосе мамы был февральский лед. — Ты будешь учиться в нормальных условиях, в нормальном ВУЗе. Мне очень жаль, что я воспитала эгоистку, но больше никакого экстрима я не допущу. Спасибо за приятный разговор.

И она снова отвернулась к зеркалу.

Спустя два дня холодных, скованных отношений мама пришла домой непривычно веселая, с розовыми «яблочками» на щеках. Оказалось, в университете открыт добор на вечернее отделение, и Сашку с ее баллами, может быть, примут.

— А работать будешь у нас на фирме, — говорила мама, споро расставляя тарелки, раскладывая жаркое. — Я договорилась. Днем работать, вечером пары. Потом можно будет перевестись на дневное. Наверняка можно. На втором курсе или на третьем…

Сашка молчала.

— Завтра с утра надо будет подойти на кафедру. Комната тридцать два. Ты слышишь?

— Я поеду в Торпу, — проговорила Сашка еле слышно. Над столом повисла мертвая тишина.

— Саша, — укоризненно сказал Валентин. — Ну зачем ты так?

Спасаясь, Сашка поднялась из-за стола. Оставив нетронутой свою порцию, ушла в комнату, залезла под одеяло и притворилось, что спит. Мама и Валентин говорили громко, сквозь стены и одеяла до Сашки доносились обрывки фраз.