Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой

— Нет, босс, кроме всех остальных, которые всегда будут в нашем доме желанными гостями.

— О, разумеется! — Харшоу подошел к Дюку и глянул в кастрюлю, над которой тот колдовал. Там было немножко бульону.

— Это… Майк?

— Да, — Дюк зачерпнул, попробовал. — Нужно подсолить.

— Да, Майка всегда следовало чуть-чуть подправить. — Джубал попробовал бульон. Вкус был сладковатый. — Впрочем, не нужно. Пусть останется таким, каким был при жизни. Кто разделит со мной его тело?

— Оно предназначено только для вас, босс. Тони велел мне ждать вас, помешивать и подливать воду, чтобы не пригорело.

— Доставай чашки, я хочу разделить его с тобой.

— Слушаюсь, босс.

Из буфера выплыли две чашки и приземлились на стол.

— Не повезло Майку. Он собирался пережить меня и съесть на День Благодарения. А может, мне не повезло: выиграл пари и не с кого получить деньги.

— Вы выиграли пари только благодаря своей промашке. Разделим это поровну.

Дюк так и сделал. Джубал поднял свою чашку.

— Выпьем!

— И станем ближе.

Они пили бульон медленно, потягивая и смакуя. Они хвалили его, предаваясь воспоминаниям о том, кто пожертвовал собой ради них. Джубал, к своему удивлению, обнаружил, что несмотря на переполнявшие его эмоции, на душе у него спокойно и радостно и плакать больше не хочется.

Его сын, который был поначалу таким слабым и наивным, вырос мудрым и сильным, не утратив ангельской чистоты. Я понял тебя, сын, ты прав, я продолжу твое дело.

Пэтти подала ему еду. Харшоу набросился на нее, будто прошло несколько дней с тех пор, как он позавтракал.

Сэм говорил:

— Я говорил Саулу, что не вижу необходимости менять планы. Будем действовать, как намечали. Если вести дело разумно, оно процветает и после смерти основателя.

— Разве я возражаю? — сказал Саул. — Вы с Рут организуете один храм, я другой, но сначала нужно накопить капитал. Это вам не магазин и не кинотеатр. Нужна масса оборудования и на это нужны деньги, уже не говоря о том, что Махмуду и Мириам надо оплатить год или два пребывания на Марсе, — что столь же важно.

— Кто тут спорит? Окончится ожидание — и все станет ясно.

Харшоу неожиданно сказал:

— Деньги — не проблема.

— Ну-ка, ну-ка, Джубал!

— Как юрист, я не должен был этого говорить, но как брат я поступаю, как подсказывает мне сердце. Энн!

— Да, босс!

— Купи это место… то, где Майка забросали камнями. А еще лучше, купи участок радиусом в сто футов вокруг.

— Босс, это территория муниципалитета, а участок радиусом в сто футов включает в себя часть муниципальной дороги и территории отеля.

— Не спорь.

— Я не спорю, а излагаю факты.

— Прости. Они продадут. Они тоже проделают этот путь. Черт побери! Если у них руки вставлены куда надо, они нам ее отдадут. Я думаю, нажмем через Дугласа. Попросим Джо вызволить из морга то, что еще осталось от Майка, и похороним его здесь, скажем, через год. Весь город будет плакать, а полицейские, которые его сегодня не защитили, будут стоять навытяжку.

Какой же сделать памятник? Павшую Кариатиду? Нет, Майк был в силах нести свой камень. Лучше Русалочку. Нет, никто не поймет. Может, статую самого Майка — каким он был, когда говорил: «Смотрите на меня, я сын человеческий!». Если Дюк его в тот момент не заснял, то Нью Уорлд — наверняка. Возможно, был такой брат или будет, обладающий такой же искрой Божьей, что и Родэн, и изобразит Майка таким, каким он был, не приукрашивая его.

Похороним Майка без гроба; пусть черви и дождь вникают в него, как делал это я. Энн, как только приедем домой, напомни, чтобы я позвонил Джо Дугласу.

— Хорошо, босс.

— Это первое. Второе… — и Харшоу рассказал о завещании Майка.

— Итак, каждый из вас по крайней мере миллионер. Даже более того, чем я раньше думал… намного, даже с вычетом налогов. Никаких предписаний. Вникаю, что вы будете тратить необходимые суммы на церкви и другую такую же чушь. Но никто не станет препятствовать вам, если вы захотите покупать яхты. Ах, да! Кто хочет получать то же жалованье и жаждет, чтобы капитал фирмы больше не увеличивался, то пусть управляющим остается Дуглас, но… думаю, Джо долго не протянет, и тогда руководство возьмет на себя Бен Кэкстон. Бен?

Кэкстон пожал плечами:

— Я не могу. Я найму вместо себя настоящего бизнесмена, по имени Саул.

— Отлично. Скоро завещание вступит в силу. Оспаривать его никто не решится, а если решится, то ничего не получит: Майк над ним хорошо поработал. Когда мы едем? Где счет?

— Джубал, — сказал Бен, — это наш отель.

Вскоре они были в воздухе. Никто их не задерживал; город успокоился так же быстро, как и вспыхнул. Джубал сел рядом с Махмудом на первое сиденье и расслабился — он понял, что не чувствует ни горя, ни усталости, ему даже не хотелось мысленно вернуться в столь дорогое для него прошлое. Они беседовали о предстоящем путешествии Махмуда на Марс, где он собирался поосновательнее заняться языком… и, что было особенно приятно для Джубала, завершить сверку фонетических транскрипций в словаре, на составление которого у Махмуда ушел целый год.

— Чувствую, — ворчал Джубал, — мне придется учить эту чертову тарабарщину, а то не пойму вашей болтовни.

— Как захочешь, брат.

— Вот дьявол! Не хватало мне еще как школьнику сидеть за партой от звонка до звонка! Я буду работать так, как я всегда это делал, как мне удобно.

Махмуд помолчал.

— Уроки и твердое расписание, — наконец сказал он, — нужны для работы в группах. С некоторыми мы занимаемся индивидуально.

— Осмелюсь просить у вас этой привилегии.

— Энн, например, достигла незаурядных результатов. У нее отличная память, и она изучала языки путем прямого контакта с Майком.

— У меня плохая память, да и Майка нет.

— Зато есть Энн. И как бы ни упрямился, Дон введет тебя в контакт с Энн. Для второго урока Дон уже не понадобится, Энн справится сама. Ты научишься думать по-марсиански за считанные дни. Мне кажется, процесс обучения должен тебе понравиться.

— Ты, низкий, подлый и развратный араб! — набросился Харшоу на Махмуда. — Ты украл у меня лучшую секретаршу!

— За которую всю жизнь буду у тебя в долгу. Но ты потерял ее не навеки: она тоже будет давать тебе уроки, просто настаивает на этом.

— Пойди поищи себе другое место — я хочу подумать!

Через какое-то время Харшоу крикнул:

— Ближняя!

Прибежала Доркас, села с ним рядом и приготовилась стенографировать. Прежде чем начать работать, он посмотрел на нее.

— Девочка. Ты выглядишь счастливой, как никогда. Просто сияешь!