Ирина Белояр - Уайтбол

Собственно, они и так не спасут. Можно отменить уайтболы, раздавить Зеленых, установить тоталитарный режим, но — поздно. Вавилонская башня рухнула, языки смешались. Мир уже никогда не станет тем, чем был прежде. И не надо…

Шум в ушах стих. Исчезло и неприятное ощущение чужого присутствия.

Мужчина, ходивший к пилотам, вернулся:

— Говорят, все в порядке.

— Ну да, спохватились, — раздраженно ответил кто-то с правой стороны салона.

Арсен вздохнул, хмуро посмотрел на биофизика:

— А какого черта твои друзья с жителями Солнечногорска делают?

— Пытаются приучить к мысли, что все происходящее — возможно. По сути, изменение менталитета — первый шаг к настоящему равновесию. Остальное — полумеры.

— Вот как, — криво усмехнулся командор. — Гуманисты, значит.

Ри не успел ответить, сзади раздался взволнованный голос:

— Господа, врачи есть? Человеку плохо!

Женщина по соседству поднялась с кресла, направилась в конец салона. Ри тоже пошел. Их помощь не потребовалась: над пострадавшим уже трудились двое парамедиков из северного лунного центра. Мужчина прилаживал кислородную подушку, дама распаковывала контейнер с ампулами. Сосед пострадавшего, измерявший у больного пульс, хмуро бросил:

— Так я и думал. Говорили ему — не нужно сейчас лететь. Вот ведь приспичило. На тот свет он, понимаешь, не успеет.

Ри узнал пациента. Старый ученый, крупный специалист по нанотехнологиям. Недавно перебрался из западного лунного города в северный. Последние несколько лет жил на спутнике безвылазно, врачи не отпускали его на Землю, во избежание нагрузок перелета…

— Помирать собрался, — раздраженно заявил попутчик больного, тоже очень пожилой. — Заявил, что желает умереть на твердой земле.

— Не выйдет, — тихо сказал Арсен. — Нынче выкарабкается, но умрет все равно в космосе.

Ри удивленно оглянулся на командора. Спросил в полголоса:

— Ты это сейчас увидел?

— Сейчас, — так же в полголоса откликнулся Арсен. — Только что…

Оценил ситуацию, изумленно потряс головой:

— С какого бодуна, интересно?

— Раньше в космосе такого не случалось?

— Да нигде не случалось, кроме Эреба и Земли. Ни у кого. Универсальных перерожденных не бывает.

— Все когда-то происходит в первый раз.

— Но не со мной же. Я вообще почти бездарен…

Пострадавший меж тем начал приходить в себя. На щеках появился слабый румянец, ученый вздохнул, тихо проговорил:

— Спасибо…

Мужчина-парамедик остался с пациентом, остальные разбрелись по местам.

— Попробуй еще что-нибудь увидеть, — тихонько сказал Ри. — Ну… про меня, например.

Арсен пристально уставился на биофизика. Смотрел минуты три, потом развел руками:

— Больше не получается. Да нет, все нормально. И не должно получаться.

Он смущенно хмыкнул:

— Знаешь, одна мысль пришла. Дурацкая, не взыщи. В Трех мирах легенда есть, несколько лет назад появилась… о Летучем Голландце. Будто бы души людей, погибших вне Городов, сбиваются в космосе в кучки и образуют блуждающие уайтболы. Может, мы на такой и наткнулись?..

Ри не успел ответить. Заорал динамик:

— Внимание!!! Проснулись и пристегнулись! Don't sleep, belt up!

Эмигранты вздрогнули, заговорили:

— В Трех мирах пилоты глухие, что ли?

— Чуть инфаркт не устроил!..

— Нельзя ж так, ей-богу…

Биофизик пристегнул ремень, обернулся к Арсену:

— Зачем так громко?

— Здесь всегда громко. Видишь ли, гиперборейцы то ли притормаживают, то ли косят под тормозов. В частности, их дурная национальная привычка — пропускать команды мимо ушей. А потом жалуются — мол, не расслышали… Приготовься, на планете динамики тоже орут на всю катушку.

Через пару минут челнок совершил какой-то сложный маневр, погасил скорость и лег на орбиту.

— Какие у нас планы на сегодняшний вечер? — спросил Ри.

— Вечер нескоро, в колонии сейчас полдень. Спутниковое время не совпадает с планетарным.

— Тогда какие у нас планы на сегодняшний день?

— Познакомиться с гиперборейским мячом. Если все будет нормально, построить тоннель до Эреба и отправить гонца к ящерам. Пусть они нам пришлют парочку консультантов по уайтболам.

— А тоннельщики у нас есть?

— Есть. Я.

— Ты? И давно?

— Ну… с некоторых пор, — улыбнулся Арсен. — Вот, смотри.

То, что биофизик принял за часы на командорском запястье, оказалось встроенным в браслет миниатюрным контейнером. Когда Арсен откинул крышку, внутри обнаружился маленький осколок каллистина.

— Интересно, — сказал Ри. — Это — ключ?

— К сожалению, нет. Ключи можно передавать. Если б так — любой перерожденный мог бы строить тоннели… увы. Осколок — просто благословение. Или — свидетельство о квалификации, как больше нравится, — он вздохнул:

— О редкой квалификации. Влад… ну, который Каспер… свой камешек до сих пор никому не подарил.

Динамик рявнул снова:

— У, еее…

— Действительно — уе, — раздраженно высказался кто-то из пассажиров. — Начальнику космодрома пожалуюсь — какого дьявола, барабанные перепонки не резиновые…

— Флаг в руки, — буркнул командор.

— Ой, что это? — раздался изумленный возглас с правой стороны салона, а следом — второй возглас, оттуда же:

— У, еее…

…Мимо иллюминаторов, на некотором расстоянии от «Стрижа» проплыл… небольшой самолет.

С пятиконечными звездами на обшивке.

— Ничего себе!

— Вы видели?..

— Откуда эта хреновина на орбите?

— Спросите — откуда эта хреновина на Гиперборее…

— Твою мать, — вполголоса проговорил командор. — Уж не новый ли уайтбол вытворяет такие штуки?

— Не думаю, Арсен, — тихонько ответил Ри. — Есть одна догадка… Что ты там говорил о Летучих Голландцах? Да нет, не смейся…

Покачал головой и обескуражено сообщил неизвестно кому:

— Гуманисты, да. Но иногда бывают очень жесткими.

«Стриж» приближался к колонии, постепенно сбрасывая высоту. Пассажиры вразнобой обсуждали давешний самолет.

— …не было печали, — тихо сказал Арсен. — Интересно, эта колымага — единственный сувенир от твоих друзей?

— Я попробую выяснить, сколько самолетов пропало в Солнечногорске.

— Теперь Зеленые весь свой мусор будут выбрасывать в Три мира? Помойку нашли, бл…

— Будем надеяться, что это случайность.

Некоторое время оба молчали. Потом Ри сменил тему:

— Далеко ты видишь? То есть, не сейчас, а вообще.

— В смысле? — не понял Арсен.