Ирина Белояр - Уайтбол

— Если ты не в форме, может, не стоит сегодня затевать тоннели?

— Я в форме, — отрезал командор. Огляделся и произнес с глухой досадой в голосе:

— И фантазия у него убогая. На Эребе мяч вон как зажигает.

Биофизику стало не по себе:

— Не надо его провоцировать. Пойдем отсюда, Арсен.

— Пусть слушает. Лучше бы общие внешние проблемы решал, чем носиться с личными внутренними. Дезертир.

…Черная птица взлетела, исчезла в небе.

Ри не выдержал:

— А зачем он пришел на Гиперборей, по-твоему? Для того чтобы застрелиться, далеко ходить не нужно.

— Подумаешь, подвиг. Иногда мне тоже хочется двинуть на Аркадию и ускорить там появление белого мяча. Все равно это не жизнь. Только кто тогда тоннели будет строить.

…Подранки, подумал Ри. Подранки. Хищники поневоле. Люди, привыкшие плыть против. Против системы. Против естественных законов. Против безысходности. Против самих себя. Другими они уже не станут.

Он взглянул в небо. Белесое земное небо. Кусочек родины, заброшенный на другой край Вселенной.

— Зачем столько пессимизма, Арсен. Конечно, Три мира — серьезное испытание для людей: энергоемко, страшно, неуютно. Но этого следовало ожидать. Знаешь пословицу: один переезд трем пожарам равен… Вик вот мне вчера сказал, что мы — изгои. Можно и так. Перебраться из комнатушки во дворец, огородить себе уголок, размером с прежнюю комнатушку, жить в собственном доме, как изгой, и чувствовать себя соответственно… Но разве ради этого мы переезжали?

— Ну, почему же, — саркастически отозвался командор. — Мы огородили целых три комнатушки. И будем тут жить, как привыкли, и никто нам не помешает. Уайтболы могут застрелиться, Чужие — тоже. Людей не проймешь, у них все, как у людей: право сильного, личные амбиции, вокс попули, который сам подчас не ведает, что гласит… Извини, Ри. На командорском посту не получается сохранять иллюзии.

— Ты слишком торопишься. Не могут же переселенцы сразу отказаться от земных шаблонов. Считай, что это все — инфекционные хвосты от материнской культуры. Пройдет со временем.

— А если не пройдет? Если единственный способ выжить — заново построить то, от чего сбежали? Тогда можно прыгать по мирам без уайтболов, или еще чего покруче — все равно это будет погоня за собственным хвостом, — он хмыкнул и добавил:

— Инфекционным.

— Арсен, я не провидец и не командор. Наверно, не растерял иллюзии. Но в одном уверен: не может человек навязывать господу-богу свои правила игры. Не настолько он силен. Жить захочет — изменится…

Будущее

— Вот ты где, — буркнул Артем себе под нос. Потерял равновесие, упал на пол. На мягкий пол Города. На четвереньках добрался до светлячка, сунул ему переговорные клипсы и высказался:

— Я тебя целый час ищу. Ношусь, как собака, по всему Городу. А потом мне мать голову оторвет за то, что я спер… забрал резервный переводчик из жилого сектора. И в следующий раз меня в муравейник не пустят.

— Что такое собака, — белесый глаз светлячка повернулся на ножке и уставился на гостя.

— Животное на моей исторической родине. Собак учат находить потерянные предметы.

— Как же много всяких Чужих в вашем мире. Совсем как в нашем гиперборейском Городе.

— Откуда ты знаешь про гиперборейский Город?

— Знаю.

Переспрашивать бессмысленно. Если бы Ричи хотел ответить — ответил бы сразу. Молодые светлячки капризны и скрытны. Совсем как люди. Мать говорила — когда-то все было совсем не так…

Интересно, что означает для Ричи имя «Ричи», которое Артем ему присвоил? Ничего, наверно, не означает. В ответ на «инициацию» прозвучало скептичное замечание: «Вы, люди, всегда раздаете имена как попало».

— Что ты делаешь в этой дыре? — спросил Артем.

Слово «дыра» светлячок понял адекватно. Младшие вообще хорошо понимают человеческий слэнг. Со взрослыми общаться труднее.

— Меня выгнали из жилой зоны, — ответил Ричи. Теперь он свернулся клубком, вроде гигантской кошки. Кошек Артем несколько раз видел: две штуки жили на Эребе. Самое потрясающее в этих маленьких зверьках — умение сворачиваться в клубок, совсем как молодые светлячки.

— За что тебя выгнали?

Ричи проигнорировал вопрос:

— Но я тут времени не терял. Сочинил музыку.

— Что сочинил? — обалдел Артем и машинально мигнул налобником три раза.

У взрослых светлячков считается признаком несдержанности подавать световые сигналы при непосредственном контакте, как у северян на Земле — сопровождать речь активной жестикуляцией. Но детям эта световая «жестикуляция» простительна, а Ричи и Артем еще не переступили порог зрелости — ни по возрасту, ни по статусу…

— Я сочинил музыку, — повторил светлячок.

— Офигеть. Покажешь?

— Попробую.

В уши полилась какая-то адская смесь из шумов, слогов, треска… Артем взглянул на манипуляции Ричи с приемной панелью и сообразил: декодер пытается перевести «комариную речь». Нет, не совсем: «комариная» — был бы один треск…

Через полминуты юноша заметил во всем этом безобразии какую-то специфичную ритмику. А к концу «композиции» был готов поклясться, что в творении приятеля есть определенная гармония и строй…

Ричи закончил музицировать и мигнул трижды.

— Тебе не понравилось. Но это музыка.

— Пожалуй, да. А с чего ты взял, что мне не понравилось?

— Знаю. Покажи ее композитору. Ричи Стивенсу покажи. Ричи Стивенс — перерожденный, он поймет.

Нормально. Щупальцы веером. Ладно, фиг с тобой.

— О'кей, покажу.

— Ты — второй, кто видел мою музыку.

— А первый кто?

— Город.

— Что сказал Город?

— Ничего не сказал.

— Ну, и черт с ним.

— Что такое черт.

— Какая-то сложная философская категория. Я толком не знаю. Спроси у Города.

Огромный клубок развернулся, композитор вальяжно разлегся на полу. Покрутил глазом из стороны в сторону и спросил:

— Ты сказал: мать тебе голову оторвет. Она ее действительно оторвет.

— Нет, конечно.

— У нас некоторые взрослые говорят, что мне нужно оторвать голову. Тоже не оторвут. Табу. Но очень сильно злятся.

— Чего ты натворил?

Ричи еще раз огляделся. Никого не увидел. Сообщил:

— У вас это называется «создать прецедент».

— Объясни.

— Я был на Гиперборее. Подросткам вообще нельзя выходить наружу, а я побывал на другой планете. Нарушил табу. Но мне помогал Город. Город всегда прав.

Ричи мигнул четырежды: два раза коротко — два раза длинно. Кажется, это означает сомнение, неуверенность. Или — наоборот: абсолютную уверенность? Фиг его знает.