Вячеслав Шалыгин - Падение "Галактики"

— Шли бы вы… спать, — спокойно ответил я. — И не забудьте выпить на ночь горячего молока, иначе так на всю жизнь и останетесь без нормального голоса.

— Ваша смелость похвальна, но безрассудство наказуемо, — загадочно ответил незнакомец и прервал связь.

Я выключил голофон и сел, опустив ноги на пол. Даша встревожено прижалась к моему плечу и спросила:

— Что ты об этом думаешь?

— Думаю, мы своего добились, — ответил я. — Вспомни начало процесса. В сговор со Смердовым вступил некто, говорящий исключительно шепотом. Почему, кстати, шепотом? Боится, что по голосу мы определим, кто он на самом деле? Кепи, очки, униформа… и шепот… Я уже почти уверен, что откуда-то знаю этого клоуна. Хотя пока и не могу сказать, как его зовут. Прокурор считает, что это и есть главный обвиняемый.

— Но он тебе угрожает! — напомнила жена. — Мне кажется, что его угроза вполне серьезна.

— Ты боишься? — Я улыбнулся и погладил ее по голове.

— Я?! — Она рассмеялась. — Ты забыл, кем я была до того, как приняла твое предложение?

— Но я-то был вдвое лучше, — важно выпятив грудь, подыграл я любимой.

— В таком случае, пусть они боятся нас! — Даша потянула меня назад, и мы повалились на шелковые простыни.

Это было довольно легкомысленно, но опыт подсказывал, что сию минуту новых покушений не предвидится, а значит, беспокоиться нам не о чем. Правда, тот же опыт говорил, что бравада не является ни оружием, ни защитой. Если на меня действительно вышел главный подозреваемый, то мне следовало немедленно связаться с прокурором, установить голофон на прослушивание, усилить охрану и так далее… В другой ситуации и другой человек поступил бы именно так, но я прекрасно знал, что связь прослушивается без моих подсказок и обвинителю сообщат о нашем разговоре в течение часа, а что касается охраны… Противостоять воинам, которые способны за четверть секунды оценить ситуацию и принять решение, мог только тот, кто делает это быстрее. Например, за одну десятую. Никакой боевой андроид на такие штучки способен не был, но я встречал в своей жизни нескольких специально подготовленных людей. К сожалению, их осталось мало, и о судьбе большинства я ничего не знал. Совершенно определенно мне было известно лишь одно — среди моего окружения таких специалистов не было. Кроме меня самого…

На следующее утро я, с некоторым внутренним содроганием, прошелся по кабинету прокурора и после недолгих колебаний занял то же место, что и во время прошлого визита. Обвинитель указал на приготовленный еще до моего прихода кофе и уселся за свой стол.

— Кто его варил? — подозрительно понюхав напиток, спросил я.

— Автомат, — коротко ответил гостеприимный хозяин.

— «Третий» уже здесь? — поинтересовался я, делая глоток.

— Скорее всего, — ответил прокурор, создавая над столом вход в инфопоток. — Господин Адмирал, мы на связи…

— Я думал, что мы поговорим приватно, — раздраженно отозвался Викторов.

— Дело касается всех участников процесса, — неопределенно ответил прокурор. — Я думаю, свидетель номер один со мной согласен.

— Не сердись, — вполне спокойно попросил я биомеха. — Давай поговорим…

— Ну, хорошо, давайте… — нехотя согласился «третий».

— Пока все показания подводят судей к одному — «Галактика» пустила настолько глубокие корни в нашей армии, что мы получили фактически государство в государстве, — обвинитель откинулся на спинку кресла и отпил глоток кофе, — Как мы и надеялись, враг отреагировал на нашу провокацию и вышел на связь с господином свидетелем номер один. И все-таки этого недостаточно.

— Чего же вы хотите от меня? — спросил Викторов.

— Более серьезных доказательств неправомерности действий вашей организации, а возможно, свидетельства об участии в ней кого-то из высшего эшелона власти, — ответил прокурор. — Я понимаю, что вы будете свидетельствовать фактически против себя самого, но только так мы можем остаться в рамках нашего соглашения.

— Меня убьют, и никакое соглашение здесь не поможет, — возразил Адмирал. — Высшие эшелоны! Во-первых, вы не понимаете, о чем просите, а во-вторых — я был самым высшим в громаднейшей армии всех времен и галактик, и никто из олигархов или политиков мне не был нужен!

— Чего же ты боишься теперь? — вмешался я в его речь.

— Кого, — поправил меня Викторов. — Все-таки реально я был не самым главным, но никакого отношения к правительству мои хозяева не имели…

— Положитесь на меня, — сказал прокурор. — Вы находитесь под защитой закона, и никто не сможет привлечь вас к ответственности за эти показания. Я вижу, что вас беспокоят чисто моральные аспекты проблемы. Признаваться в собственных ошибках — я не оговорился, не преступлениях, а ошибках — довольно тяжело, но сейчас это крайне необходимо.

— Какие, к черту, моральные аспекты?! — возмущенно спросил Викторов. — Я слышал, у первого свидетеля возникли неприятности и ваша программа защиты свидетелей с ними справиться не в состоянии?!

— Это всего лишь слухи, — отмахнулся обвинитель. — Все участники процесса хорошо охраняются и к тому же сохраняют полную анонимность.

— Мне в свое время не помогло ни то, ни другое, — продолжал настаивать Адмирал. — Теперь не спасет вообще ничто!

— Ваш случай был особым, — поправил его прокурор. — Потом, не забывайте, что шла война, и ситуация менялась со скоростью света. Вот, кстати, вполне приличная фабула для вашего сегодняшнего выступления. Постарайтесь убедить трибунал, что вы даже тогда не были безнадежны, и получите лишний плюс, а значит, дополнительный шанс выбраться из «черного списка». Только не перестарайтесь. Если вы вздумаете свалить всю вину на тех, кто уже не может ответить перед судом, вам никто не поверит.

— Вы говорите как адвокат, а не обвинитель, — «третий» несколько остыл и, должно быть, усмехнулся. — Если я к вечеру сойду с орбиты и затону в океане, можете считать, что я погиб из-за того, что все-таки не растерял остатки преданности человечеству и…

— Ты бы заткнулся, — грубо оборвал я его проникновенную речь. — Если этот охрипший чужак снова влезет в твои мысли и ты сойдешь с орбиты, то мы будем считать, что ты просто получил по заслугам. А еще — знал нечто важное… Не хочешь рассказать нам это заранее?

— Мне нечего добавить, — упрямо ответил Викторов. — Я даже не знал, что мои «духи» и охрипший враг — одно и то же лицо, а ты требуешь каких-то тайных сведений…

— Насчет «духов» и врага это мое личное предположение, — успокоил я Адмирала. — Ну, смотри, если тебе действительно нечего рассказать, то до встречи в суде…