Вячеслав Шалыгин - Падение "Галактики"

— Так чего же мы ждем?! — повторил мою фразу обвинитель.

— У вас через двадцать минут дневное заседание, вы забыли? — подсказал я.

— Черт, — выругался прокурор. — Впрочем, его можно отложить.

— Не стоит, — возразил я. — Занимайтесь делом, а в резиденции я побываю самостоятельно.

— Пятый свидетель так зол… — предупредил прокурор. — Будьте с ним осторожны.

— Пятый свидетель будет выступать на дневном слушании, — улыбаясь, сказал я. — Так что это вы будьте к нему снисходительны…

— Действительно, — опомнился обвинитель. — С этими покушениями совсем голова не соображает…

— Проходите, господин свидетель, — с любезной улыбкой предложил секретарь баргонского консульства. — Нас предупредили, что вы прибудете ближе к вечеру, поэтому мы приносим извинения за то, что вам придется немного подождать. Буквально пять минут…

— Это не страшно, — ответил я, расплываясь в не менее вежливой улыбке.

— Напитки? — Секретарь открыл бар и обвел широким жестом прекрасный выбор вин и более крепкого спиртного.

— Колу или минеральную воду, — ответил я.

— Слишком рано? — понимающе кивнув, поинтересовался клерк.

— Печень пошаливает, — не моргнув глазом, соврал я.

— Да, — согласился баргонец, — здоровье — прежде всего…

Допить минералку я не успел. В комнате появился угрюмый андроид в полной боевой экипировке. Он смерил меня взглядом с головы до ног и нехотя кивнул.

— Это капитан нашей охраны, — представил воина секретарь. — Он проводит вас в холодильную камеру. Всего хорошего, господин свидетель.

— Вам того же, — откланялся я.

До самого холодильника сопровождавший меня капитан хранил полное молчание. Я несколько раз пытался вытянуть из него хотя бы слово при помощи рассуждений о погоде и несовершенстве климатической стратегии правительства Симарина, на котором мы, собственно, и находились, но андроид был неприступен, как скала. Лишь у самых дверей в морг он остановился и, едва разомкнув губы, сказал:

— Проходите…

На долю секунды меня смутило то, что сам воин, похоже, входить не собирался. Тем не менее я не подал виду и решительно шагнул через порог холодильника. Камера была почти пуста. Лишь на одном из трех каменных столов лежал плотный сверток. Честно говоря, я рассчитывал, что меня встретит и квалифицированно расскажет о причинах смерти пленника кто-то из экспертов, но дверь в камеру плавно закрылась, и я остался с покойным один на один. Проверять, закрылась дверь наглухо или ее просто прикрыли, я не стал. Баргонцам на меня злиться было не за что. Тем не менее навязчивая мысль о том, что холодильник может оказаться ловушкой, прочно засела в моей голове и ежесекундно отвлекала от обследования тела. Натянув тонкие перчатки, я откинул укрывающую труп простыню и взглянул на серое лицо погибшего. Вернее на то, что от него осталось. Парень был обезображен до неузнаваемости. Причем даже мне, отнюдь не эксперту, было понятно, что сделали это уже после его смерти. Засунув пальцы в приоткрытый рот трупа я ощупал зубы. Практически все они, вплоть до коренных, были сломаны. Я потянул покров и высвободил из-под него руку погибшего. Кожа на пальцах и ладонях была снята довольно грубо, видимо, второпях. Оставался последний вариант. Я приподнял непослушные веки пленника и обнаружил под ними два пластиковых шарика, заменивших вынутые глазные яблоки. Стандартная идентификация тела была невозможна. Над этим кто-то потрудился с особой тщательностью. Я вздохнул и вынул из одного кармана прозрачный пакетик, а из другого — небольшой складной ножик. Единственное, чего не могли сделать те, кто попытался замести следы, — изменить ДНК клеток. Правда, на коленке сравнительный анализ такого уровня мне было не сделать, но даже у медиков консульства наверняка имелись соответствующие приборы, и потому все ухищрения изувечивших труп конспираторов могли задержать мое небольшое расследование совсем ненадолго. Взяв образцы, я снял перчатки и вернулся к двери.

Как я и опасался, дверь оказалась закрыта на замок. Поведение баргонцев становилось все более странным. Сначала обезображенный труп, потом запертая дверь. Я отчетливо понимал, какая игра получила свое развитие в подвале консульства Империи Баргона на Симарине, и чувствовал, что, наряду с покушениями на мою жизнь в конторе прокурора, отеле и на улице, этот эпизод является всего лишь очередным звеном в загадочной цепи. Пока меня смущало только то, что на одной стороне оказались ранее совершенно несовместимые группировки. Люди из земного спецназа и боевые баргонские андроиды из Секретной службы Императора. В том, что экипаж «Адмирала Викторова» и флагмана адмирала Смердова были укомплектованы не кем иным, как баргонскими андроидами, я уже не сомневался. Ведь, если искусственных людей без маркировок не производили в Галактике, значит, их сделали на Баргоне. То же можно было сказать и о злодеях, преследовавших меня здесь, на Симарине. Например, девица, которая втыкала в меня иглу, явно была баргонкой, равно как Галл, а теперь и этот сладкоречивый «секретарь» консульства. Но в то же время человек, угрожавший мне из телепорта, мог оказаться землянином, да и те, кто совершил нападение на консульство, наверняка в прошлом были моими соратниками. Что заставило профессиональных убийц из разных государств объединиться в слаженно действующую группу? Резонно предположить, что им приказало начальство. Тогда становится интересно, кто эти начальники? Бывшие спецназовцы, возможно, служили Смердову, но вот немаркированные андроиды могли подчиняться только Императору… Значит, враг опирался сразу на двух этих людей? Подтвердить версию был способен анализ тканей лежавшего передо мной тела, но провести исследование я пока не мог…

Клаустрофобией я не страдал, да и на заседание мне надо было явиться только утром, однако сам факт заточения возмутил меня до глубины души.

Сигналы инфосвязи через толстые металлические стены холодильника не проходили, поэтому мой наручный прибор оказался бесполезен. Оставалось надеяться, что спустя какой-нибудь час забеспокоится прибывшая со мной охрана и Умар поставит с ног на голову всю резиденцию. Следовало просто набраться терпения. И умудриться не замерзнуть. Я взглянул на термометр и содрогнулся. Температура в камере поддерживалась довольно бодрящая. Что-то около нуля. Учитывая, что на мне был легкий летний костюм, через час я запросто мог схватить насморк. Придя к такому выводу, я решил поддаться на вражескую провокацию и принялся энергично стучать в дверь. Через некоторое время моя гордость вымерзла окончательно, и я добавил к стуку громкие крики.