Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Кэтрин Л. Мур
Мистер Джейсон Пибоди вышел из трамвая. Оказавшись на свежем воздухе, он вдохнул полной грудью и стал подниматься по Бэннистер-Хилл. Он поднял глаза и с тревогой заметил, что на небе загорелась первая звезда. Это навеяло смутные воспоминания – он стал нащупывать в памяти волшебные слова, которые знал когда-то в детстве. Мечтательно он прошептал заклинание:
Звездный свет, яркий свет,Первой звездочки привет,Будет ли – дай ответ –Так, как я хочу, иль нет?Мистер Пибоди был лысым щупленьким человечком со смуглой кожей. Он нарочито выпрямился, но двадцать лет над арифмометрами и бухгалтерскими книгами безвозвратно испортили ему осанку. Привычное смирение на его лице сменилось выражением отчаяния и обиды.
– Я хочу…
С надеждой глядя на звезду, мистер Пибоди колебался. В его измученное сознание снова вернулись мысли о неприятной домашней сцене, от которой он только что сбежал. Его лицо скривилось в легкой усмешке.
– Я хочу творить чудеса! – сказал он.
Звезда засияла холодным бледно-красным огнем.
– Одним только чудом можно содержать семью на бухгалтерскую зарплату, – добавил мистер Пибоди. – Особенно такую семью, как моя.
Звезда обнадеживающе подмигнула зеленым светом.
За оштукатуренный домик в двух кварталах от трамвайной линии на Локаст-авеню мистер Пибоди должен был выплатить еще тринадцать тысяч долларов: плата была не больше арендной, и через десять лет дом принадлежал бы уже ему. В тот день Элла встретила его на пороге долгим поцелуем.
Миссис Элла Пибоди – статная блондинка с пронзительным голосом, ростом чуть выше мужа. Ее долгий поцелуй был тревожным знаком. Двадцатидвухлетний опыт подсказывал – ей что-то нужно.
– Как хорошо, что я дома, милая. – Он попытался начать контрнаступление. – Трудный день сегодня на службе. – Его усталый вздох был вполне искренним. – Приходится работать за двоих после того, как старина Берг уволил половину конторы. Никогда не знаешь, кто станет следующим.
– Бедненький ты мой. – Еще один долгий поцелуй и этот ласковый сочувственный тон. – Иди мыть руки. Хочу поужинать пораньше, а то сегодня у меня Дельфийская лига.
Ее голос был слишком нежным. «Что же ей нужно?» – думал мистер Пибоди. Она всегда долго подбиралась к сути дела. Дойдя до нее, однако, она оказывалась почти непобедимой. Он предпринял еще одну робкую попытку увильнуть.
– Я не знаю, что нас ждет. – Он устало пожал плечами. – Берг угрожает урезать жалованье. Страховка, дом, дети – не знаю, как мы сможем все это потянуть.
Элла Пибоди подошла и обняла его. Он чувствовал ее мягкие руки и легкий аромат вчерашнего парфюма, смешавшийся с кухонными запахами.
– Мы справимся, милый, – мужественно сказала она.
Не отрываясь от готовки, она живо принялась рассказывать о том, как прошел ее день. Даже за закрытой дверью ванной он отчетливо слышал ее пронзительный голос.
С показной усталостью мистер Пибоди опустился в мягкое кресло. Он взял утреннюю газету, которую никогда не успевал прочесть утром, развернул ее, а потом уронил на колени – будто слишком устал, чтобы читать. Снова пытаясь отвлечь жену, он спросил:
– А где дети?
– У Уильяма встреча насчет машины.
Мистер Пибоди тут же забыл про усталость.
– Я же говорил Уильяму, никакой машины, – сказал он с горячностью. – Мал еще, один ветер в голове. Но если ему так хочется купить какую-нибудь колымагу, то пусть платит за нее сам. А как – это уже не мое дело.
– А Бет, – продолжала миссис Пибоди, – внизу в парикмахерской. – Она подошла к кухонной двери. – Но у меня для тебя, дорогой, просто потрясающие новости!
Что-то в ее голосе подсказывало: жди беды. Момент, которого он боялся, наступил. В отчаянии он поднял газету и погрузился в чтение.
– Да-да, дорогая, – сказал он. – Ну и ну, наш чемпион сразится с этим австралийским громилой…
– Дорогой, ты меня слышал? – От пронзительного голоса Эллы Пибоди никуда не спрячешься. – Сегодня на собрании Дельфийской лиги я буду читать доклад о возрождении трансцендентализма. Разве это не чудесно?
Мистер Пибоди уронил газету. Он был озадачен. Искрящаяся певучесть в ее голосе безошибочно свидетельствовала о том, что момент триумфа наступил. Однако чего она хочет, все еще было неясно.
– Элла, дорогая, – спросил он робко, – что ты знаешь о возрождении трансцендентализма?
– Не волнуйся, милый. Мой доклад подготовил и напечатал юноша из библиотеки, всего за десять долларов. Но я так тронута, что ты хочешь мне помочь, и одну вещь ты можешь для меня сделать.
Мистер Пибоди тревожно заерзал в кресле. Ловушка захлопывалась, и ему было уже не спастись.
– Я знала, что ты поймешь, милый. – В ее голосе слышался нежный трепет. – И ты знаешь, оказалось, что мне совсем нечего надеть. Милый, я взяла тот синий свитер, что был на витрине «Феймос». Он стоил шестьдесят долларов восемьдесят центов, но продавец уступил его мне всего за сорок девять долларов девяносто пять центов.
– Мне ужасно жаль, дорогая, – медленно произнес мистер Пибоди, – но боюсь, мы просто не можем себе этого позволить. Боюсь, тебе придется его вернуть.
В голубых глазах Эллы заблестели слезы.
– Милый! – Ее голос дрогнул. – Милый, ты должен понять. Я не могу читать доклад в своих позорных обносках. К тому же свитер уже подшили специально под меня.
– Но, дорогая, у нас просто нет денег.
Мистер Пибоди снова взял газету, хоть и вверх ногами. За двадцать два года он выучил, что будет дальше. Слезные воззвания к его любви, гордости и долгу. Буря страстей, которая не утихнет, пока он не сдастся.
Но он не мог сдаться – вот в чем беда. Двадцать два года его любовь к жене и детям оставалась относительно постоянной. Он бы с радостью дал ей эти деньги, но завтра нужно было оплачивать счета.
Услышав сигнал незнакомой машины, он на минуту вздохнул с облегчением. Уильям Пибоди лениво ввалился в дом через заднюю дверь.
Уильям был долговязым прыщавым юношей с желтоватым цветом лица, растрепанными светлыми волосами и торчащими кривыми зубами. И хотя он постоянно просил денег на одежду, он всегда носил одни и те же мешковатые штаны и потрепанную кожаную куртку. Все попытки отправить Уильяма в университет, телевизионную школу или на курсы парикмахеров провалились из-за его полного равнодушия.
– Привет, па. – Он принялся набивать свою черную трубку. – Привет, мам. Ужин скоро?
– Не называй меня «па», – мягко попросил мистер Пибоди. – Уильям! – Он встал и подошел к окну, его голос стал резче. – Чей это красный родстер там стоит?
Уильям рухнул в кресло, которое мистер Пибоди только что освободил.
– А, машина? – Он выдохнул голубоватый дым. – А что, мама не сказала тебе, па? Я только что ее отхватил.
Мистер Пибоди сжал худые кулаки.
– Так ты купил машину? И кто будет за нее платить?
Уильям беспечно помахал трубкой.
– Всего двадцатка в месяц, – протянул он. – А сделка на миллион. Восемьдесят
