Герман Маринин - Одержимые злом

- Желал бы я знать, что это за человек, - задумчиво произнес Циранкевич. - И что ему от нас надо?

- Я догадываюсь, что ему нужно, - ответил Гул, останавливаясь на пороге своей комнаты. - Он заботится о спасении наших душ. Берегитесь его, господа!

С этими словами профессор запер за собой дверь.

На другой день дождь перестал. Светило яркое солнце, но мощный ветер широкими взмахами несся по равнине, пригибая деревья, опрокидывая изгороди, и с яростным шумом прибоя обрушивался на все непреодолимые препятствия. Я сидел в своей комнате за книгой, когда вдруг услыхал отчаянный крик Гинтараса. Он кричал где-то на дворе, у подножья главной башни. Я бросился вниз, и первое, что увидел, выбежав на залитый солнцем двор, был распростертый на лужайке труп Капсукаса. Он лежал в двух шагах от сырой стены, покрытой пятнами синевато-зеленой плесени.

- Боже мой! - кричал Гинтарас, дотрагиваясь до окровавленного лица убитого. - Он упал из самого верхнего окна! Я слышал, как он крикнул. Его сбросил тот, кто убил и Варта. Ну, негодяй, попадись только ты мне в руки, я вытяну из тебя все жилы! Прячешься, подлая гадина! Но я до тебя доберусь...

Он кричал, подняв голову и обращаясь к кому-то на вершине массивной башни. Капсукас упал с высоты двадцати метров и умер мгновенно. Поднявшись на колокольню, мы там ничего не нашли, кроме нескольких обвалившихся кирпичей у того широкого окна, где Капсукас часто сидел, смотря на панораму Тракая и синеющих вдали гор.

Эта смерть потрясла нас всех неизмеримо больше, чем гибель Варта. Копая могилу, я так рыдал, что Гинтарас, у которого у самого слезы текли по загоревшим коричневым щекам, принялся меня утешать. Как все простые бесхитростные люди, он не мог ничего другого придумать, кроме беспрестанного повторения, что наступит время, когда умру и я, и Гул, и Циранкевич, и всех нас зароют в землю так же, как и несчастного Капсукаса.

- С этим ничего не поделаешь! От смерти никуда не уйдешь. Давно ли хоронили Варта, и вот теперь...

Тут мысли шофера приняли другое направление. Он вытер лицо грязной ладонью и, обращаясь к суровым, мрачным стенам, принялся вновь бранить и проклинать убийц, придумывая для них всевозможные казни.

Гула и Циранкевича я застал в лаборатории, где они о чем-то громко спорили.

- Вы не можете один браться за такое опасное дело, - протестовал Гул. - Я не стану сидеть сложа руки.

- Но поймите, ваше участие все испортит! Если мы вчетвером начнем гоняться за убийцей, то, понятно, никогда его не увидим. Он слишком осторожен и ловок.

Оказалось, что Циранкевич твердо решил поймать таинственного убийцу, но желал обойтись в этом деле без нашей помощи.

- Из вас никто не сумеет пройти впотьмах так тихо, чтобы остаться незамеченным. Для этого нужна большая опытность. Когда я служил на Кавказе, в мировую войну, то участвовал во многих экспедициях, и мне приходилось по неделям выслеживать и днем и ночью очень опытных турецких лазутчиков. Поверьте мне, я один сделаю это лучше, чем целая дюжина храбрых, но неопытных людей. Не забывайте, что все будет происходить ночью.

- Но если он вас убьет?

- Возможно. Если бы моим противником был бесчестный убийца, я бы сказал, что между нами в этом каменном лабиринте произойдет дуэль, с выслеживанием врага.

Гул о чем-то сосредоточенно думал, смотря на реторты с разноцветными жидкостями.

- Может ли быть такой случай, - спросил он, - что вы будете знать: противник идет за вами, хотя для вас он останется неуловимым?

- Это вероятный и самый опасный случай. Особенно в темноте.

- Хорошо, - сказал Гул с повеселевшим лицом. - Я вам дам великолепное оружие, которое сразу уничтожит и сделает напрасными все уловки этой ядовитой гадины.

Циранкевич с удивлением взглянул на Гула.

- Какое это оружие?

Профессор вместо ответа быстро подогрел на спиртовой лампе какую-то смесь и, подавая ее Циранкевичу с другим объемистым пузырьком, сказал:

- Разлейте эту жидкость и потом другую на пути вашего противника, и когда он наступит на нее, то подошвы его обуви будут оставлять огненные следы.

- Великолепно! - воскликнул Циранкевич. - Как я сам забыл о такой простой вещи!

Вечером я, профессор и Гинтарас собрались в библиотеке, служившей теперь спальней Гулу, - единственной комнате, где мы могли считать себя в полной безопасности. Минуты тянулись со страшной медлительностью. Гинтарас дремал около двери. Гул быстро расхаживал из угла в угол, а я сидел у стола и напряженно прислушивался к неясным звукам, теням звуков, скользивших за стенами комнаты.

- Наш гарнизон сильно поредел, - с печальной улыбкой сказал Гул. Варт, Капсукас... И, может быть, теперь Циранкевич. Остаюсь я один. Не слишком ли много жертв принесено было радиониту? И какой ужас, если эти жертвы окажутся бесплодными. Слушайте, если со мной что-нибудь случится, то откройте ящик вот этого стола и возьмите мои записки!

Он на минуту показал мне объемистую тетрадь в зеленом переплете.

- Но не оставайтесь здесь больше ни одной минуты. Спешите в Тракай и дальше в Польшу! Нигде не останавливайтесь. В лаборатории ни к чему не прикасайтесь, иначе может произойти несчастье.

- Но ведь оно может произойти и без меня, - сказал я, пугаясь при мысли о запасах этого проклятого радионита, находившихся в подвале.

- Все ограничится взрывом части здания, - ответил Гул. - Там есть предохранитель. Но, главное, позаботьтесь о том, чтобы сохранить мои записи. Там описаны опыты, которые создадут новую эру в науке. Я нашел путь к решению мировой загадки, и мне хотелось бы, чтобы теория строения, созданная Гулом, не умерла вместе с ним. Радионит - это только приложение теории, одно из возможных приближений. Главное - мои шесть формул, которые вы опубликуете в каком-нибудь специальном журнале и представите в Академию наук.

Он еще раз достал рукопись, как будто желая передать ее мне немедленно, но потом решительно бросил обратно в ящик и запер стол.

Часы пробили одиннадцать, двенадцать, и стрелка продвигалась к часу, когда мы вдруг услышали приближающиеся шаги. Они гулко звучали в соседнем зале, все ближе и ближе; дверь распахнулась, и в библиотеку спокойно вошел высокий человек, одетый в зеленую охотничью куртку. За ним показался Циранкевич.

- Добрый вечер, профессор! - произнес человек в охотничьем костюме, кланяясь Гулу и как будто не замечая моего присутствия. - Ловкую штуку вы со мной сыграли, нечего сказать!

- Вот убийца Капсукаса и Варта! - громко заявил Циранкевич. - Не бойтесь, он безоружен.

К нашему удивлению, преступник не обнаруживал ни малейшего испуга или растерянности. Он с любопытством оглядывал комнату и, увидев удивленное лицо Гинтараса, сказал с усмешкой: