Павел Парфин - Сопротивление бесполезно !

Гриценко отнял от лица руку: под потолком неслышно раскачивался крест из двух клюшек для гольфа, под прямым углом скрепленных друг с дружкой... Нет, то, скорее, была неправильная или незаконченная свастика: в глаза бросилось отсутствие еще двух загнутых концов. Их не доставало там, где, в общем-то, и не должно было быть, - на рукоятках клюшек. Внизу завязалась кровавая драка, а под потолком, точно маятник Фуко, продолжала бесшумно раскачиваться странная импровизированная свастика - не то вольный знак давно минувшей войны, не то вызывающий фетиш новой, исподволь пробуждающейся силы... Однако Гриценко, став вурдовампом, казалось, не способен был воспринимать и должным образом реагировать на что-либо другое, кроме как на зов крови. Поэтому он не увидел в двух скрещенных клюшках ни креста, ни свастики. Вместо этого, будто автомат или вампир-зомби, с машинной дотошностью он фиксировал расположение и убранство комнаты: крестовину из клюшек, рядом - уродливые обломки люстры, обуглившиеся, видимо, в результате короткого замыкания, внизу в центре, вдоль практически всей комнаты,- заставленные бутылками и тарелками столы. Столы настолько низкие, что за ними можно только полулежать, растянувшись на толстых черно-красных коврах, расстеленных по обе стороны столов. Полулежали неглиже девицы и парни в распахнутых на груди белых рубашках, одетые в нелепые, на первый взгляд, черные галифе. Были там еще другие люди, много разного сброда, но их лица выглядели смазанными отпечатками пальцев в приглушенном свете высоких торшеров, стоявших по углам комнаты. Торшеры в плоских черно-зеленых отражателях, похожих на солдатские каски, точно часовые, охраняли пиршество "новых ариев". Гриценко жадно втянул носом немного спертый воздух, проглотил голодную слюну, проведя языком по громадным клыкам: сколько вокруг человечьей крови! Даже улыбнулся при мысли о таком доступном кровавом обеде. Наконец-то он очнулся от прострации! Сознание включилось, принявшись бурно реагировать на происходящее вокруг. Что тут началось! Визг, вопли, ругань, проклятия, крики о помощи, хруст перекушенных шейных позвонков и мерзкое, вселявшее смертельный ужас в тех, до кого оно еще не дошло, - звериное хлюпание и сербание. Вурдовампы, урча, точно дикие коты, пили кровь "новых ариев". Они легко настигали жертву, едва успевшую оторвать зад от ковра, молоденького крашеного блондина в черных галифе (ну вылитого выходца из "гитлерюгенд"!), или полупьяную ярко-розовую девицу, или не первой молодости даму в боевом шиньоне, раздетую еще вызывающей, чем юные шлюшки, или ее представительного, респектабельного вида спутника, чей жизненный опыт спрятан в брюшке, нависшем над брючным ремнем... Легко настигая любого, кто первым попадался под ноги, под когти, под клыки, вурдовампы втроем-вчетвером набрасывались на беднягу... нет, на того, кого даже беднягой нельзя было назвать. Поздно называть: за считанные секунды жертва переставала существовать. Его или ее просто не было. Лишь немыслимо плоские, будто раздавленные чудовищным катком или прессом, останки людей. Лишь тошнотворный дух свежей крови поднимался к потолку с того места, где кровососы кончили очередную жертву. В первый момент Гриценко растерялся. А все потому, что сноровки должной еще не было. Стоит, головой по сторонам без толку крутит, глазами, налившимися кровью, лупает, а не знает, кому первому в шею впиться. Глядь - перед ним "Маруани" вырос, нос к носу с ним Серега столкнулся. Лицо у "Маруани" под шапкой черных волос белое-белое, словно ненастоящее, наподобие Людкиной косметической маски, которую жена втирала себе перед сном. Короче, неживое у парня лицо. Только и осталось в нем живого вороного отлива каре да медно-зеленые, цвета пистолетных гильз, глаза с черными зрачками-капсюлями. Кажется, двинь по ним кулаком со всего размаху - глаза и дадут залп по дурной голове самого "Маруани"! Вон как они округлились от страха - не промахнешься! - А-а, это ты, сволочь, ударил меня клюшкой в глаз?! - рыкнул Гриценко. - А... у-у... м-м... - замычал "Маруани", дернулся было в сторону, но Серега поймал его за руку, а дальше... А дальше-то и не знает, что делать. Пошире рот разинул, будто собрался целиком откусить голову обидчику, клыки навострил, с них слюна капает ядовитая... Вдруг в нос ударил зловонный запах. Гриценко невольно отпрянул. - Ты шо это... обосрался, что ли? Пятясь, Гриценко столкнулся с бритоголовым грузным парнем с одутловатым лицом и мощной, накачанной шеей. Никогда так близко Серега не стоял с Лысым-толстым. Тот не растерялся, успел двинуть кулаком Гриценко в левый глаз. - Ты хоть понял, гад, кого ударил?! Вампира!! - взвыл Серега. - Да мне насрать, кто ты! - огрызнулся Лысый-толстый. Морда у него раскраснелась, точно он пару раз поднял стопятидесятикилограммовую штангу.

- Нет, вот этого делать не надо! - ощерившись, Гриценко, спеша, впился в сочную шею здоровяка. Обливаясь кровью, разбрасывая вокруг куски кожи и мяса, Серега бубнил с набитым ртом: - Сопротивление бесполезно! Бесполезно!! Когда все закончилось и громадная комната при полной, беспомощной тишине оказалась во власти кровавого половодья, а на обескровленных телах недавних ее обитателей уселась передохнуть часть вурдовампов, другая их часть, переведя дух на ногах, обступила Гриценко, тупо уставившегося на труп Лысого-толстого. - Ну, ты как с цепи сорвался! - Коровин одобрительно похлопал Серегу по плечу. - А шо он дерется? - Да правильно! Так его! Молодец, Гриц! Гриценко важно приосанился, приняв за чистую монету похвалу нелюдей. - Со всеми разделались? - ковыряясь когтем в клыках, Гриценко огляделся. В трех метрах от него на ковре, бездумно залитом кровью, распростерлось тело Бейсболки. Неизменной шапочки на нем не было, непокорные кудри, видимо, от ужаса встали дыбом, да так и застыли, придав парню совершенно дикий вид. Серега еще поискал глазами... Наконец увидел среди разбросанных, застывших в самых нелепых позах тел "новых ариев" - и старых, и молодых их членов труп Прилизанного. Вместо каскообразного отражателя тот был насажен стойку торшера. Волосы на третьем обидчике были по-прежнему идеально причесаны. - Так я не понял, со всеми разделались? - отчего-то с угрозой во влажном хриплом голосе повторил Гриценко, обведя вурдовампов гневным взглядом. - Как же со всеми, когда ты сам одного упустил! - ехидно ухмыляясь, вдруг выступила против Сереги Ягра. - Да-да, упустил, Гриц - гнилой клык! - принялся поддакивать ей трусливый Миц. (Сам же он все кровавое побоище отсидел в углу под торшером, лишь изредка, точно шакал, бросаясь подбирать последние капли крови, вытекшие из растерзанных жертв, которыми уже насытились его более сильные собратья.) - Цыц! Что за чушь? - ощерился по-волчьи Коровин. - Тот красавчик, которого Гриц пожалел, крестом защитился, - продолжая ухмыляться, пояснила Ягра. - Тем что ли? - Коровин с недовольным видом кивнул в сторону висевшей неподвижно свастики. - Нет. Из ножек стола, сволочь, крест сложил! Увел, гад, с собой трех девиц. Одна с такой длинной шеей... На хрена, Гриц, ты его пожалел? - Отвечай, Гриц! - зло потребовал Коровин. - Да никого я не жалел! Он от страха в штаны наложил, вот я... - Так ты ж за шею кусаешь? - Коровин будто не понимал, что имеет в виду Гриценко. Уголки тонких губ старого вурдовампа изогнулись в едва сдерживаемой улыбке. - Ну так шо! Воняло, знаешь, как от этого подонка! Все вокруг грохнули от развеселого хохота. Дребезжал лишь, будто ложечка, стучащая о стенки стакана, противный тонкий голосок Мица. Коровин неожиданно посерьезнел, посуровел: - Лохонулся ты, Гриц. На первый раз прощаю, но... Делай, что хочешь, из-под земли того парня достань, но от свидетеля избавься! Да и лишний раз докажешь нам свою верность. - Разве я вам присягал на верность? - неумно съязвил Гриценко, но тут же пожалел: разинув клыкастые пасти, вурдовампы молча шагнули к нему, немедленно сжав вокруг него кольцо. Серега приготовил к бою пудовые кулаки и молодые клыки, но Коровин опередил, философски заметив: - Насколько я помню, для тебя было делом чести расквитаться с этими четырьмя паршивцами, надругавшимися над твоей дочерью?.. Ну, тогда нет ничего разумней, чем объединить твою жажду мести с необходимостью доказать нам свою верность! Что на это скажешь, Гриц? По рукам? Гриценко не оставалось ничего другого, как пожать черные от засохшей крови когти Коровина. Сделал он это с большой осторожностью и недоверием. В этот момент за Серегиной спиной кто-то презрительно хмыкнул, Гриценко вмиг обернулся, чтоб тут же дать отпор... но вместо обидчика, будто впервые, увидел комнату, в которой еще четверть часа назад безмятежно хозяйничали "новые арии". Комната представляла собой кошмарное зрелище: столы и диваны разгромлены и разбиты, ковры залиты на глазах чернеющей кровью, по ним удивительно правильными кругами размазаны человеческие внутренности и мозг, вид растерзанных тел был безобразен и ужасен... Неизвестно отчего Гриценко засмотрелся на Прилизанного, продолжавшего висеть на торшере: "Каково ему было, когда эту гадость ему в задницу впихнули?" Серега застыдился внезапной жалости к тому парню, имя которого он так и не узнал, как вдруг тело бедолаги сильно вздрогнуло, волны судорог прокатились по нему снизу вверх, запрокинутая назад голова качнулась раз... другой... поднялась над плечами, уставившись на тотчас оцепеневшего Гриценко невидящим взглядом; руки Прилизанного, словно сами собой, опустились и принялись медленно, сантиметр за сантиметром, стаскивать тело со стойки торшера. Гриценко аж подпрыгнул от удара по плечу - то сзади хлопнул его Коровин. - Пошли отсюда. Не стоит смотреть на этот театр. - Театр? - Театр возвращения. Так я называю процесс регенерации вурдовампов. Его зрелище небезопасно для остальных вурдовампов: оно убивает жажду крови в тех , кто его наблюдает. Гриценко пожал плечами и направился к выходу. Серега увидел, как слева и справа от него начинают шевелиться, вздрагивать, дрыгать руками-ногами и остальные мертвецы. Жуть! Неужто и он так ужасно регенерировался?! По пути, еще будучи в комнате, он поднял с липкого пола куртку из тонкой черной кожи. Зачем-то обнюхал ее. - Что, человеческим духом воняет? - рассмеялась рядом Ягра. - Это куртка "Маруани" - того парня, что смылся. - Я поняла. Так ты теперь, как собака, хочешь взять след? Гриценко не ответил. Обыскал карманы куртки и к своему удовольствию вынул на свет божий маленький прямоугольник из плотной бумаги - визитную карточку. "Артем Бойко. Менеджер по продажам. Мебель для офиса и дома. "Бокс Лтд", ул. Первомайская..." - прочел вполголоса Гриценко и вышел во двор, на лужайку для гольфа. В потухшем глазе прожектора отражался мертвый свет луны. Серега, слепо пробираясь к калитке, вдруг угодил ногой в лунку, ступив на что-то омерзительно мягкое. "Вот чертов гамбургер!" - ругнулся он, да тут же рассмеялся.