Вторая модель - Филип Киндред Дик
– Моя бабушка.
– Значит, трое. Понятно, – кивнул солдатик. – Всего-навсего трое. А другие у вас бывают? Другие Взрослые время от времени посещают ваш дом?
Бобби кивнул.
– Трое. Что ж, трое – не так уж много. Трое – проблема невелика. По сведениям с фабрики… – Но тут солдатик оборвал фразу на полуслове. – Ладно. Хорошо. Слушай меня. Им обо мне не рассказывай. Я – твой друг, но это секрет. Им обо мне слушать будет неинтересно. И помни: я тебе зла не причиню. Бояться тебе нечего. Жить я буду прямо здесь, с тобой, в этой комнате.
Над чем-то задумавшись, солдатик смерил мальчишку испытующим взглядом.
– Я стану тебе вроде как частным учителем. Буду учить тебя всякому – что делать, что говорить, как наставнику и полагается. Что скажешь? Нравится?
Молчание.
– Понравится, будь уверен. Начать можем хоть прямо сейчас. Возможно, тебе хочется знать, как ко мне следует обращаться. Как меня следует титуловать. Хочешь для начала выучиться этому?
– Титуловать?
Бобби уткнулся взглядом в пол.
– Называть меня ты должен… – Солдатик в нерешительности призадумался, но затем гордо выпрямил спину и вскинул вверх подбородок. – Называть меня ты должен… «Мой Повелитель». Так ко мне и обращайся.
Бобби вскочил, стиснув ладонями щеки.
– Мой Повелитель, – неумолимо проскрежетала металлическая фигурка. – Мой Повелитель, и не иначе. А впрочем, сейчас начинать, наверное, ни к чему. Устал я… – Действительно, солдатик внезапно обмяк, покачнулся. – Устал… завод почти на исходе. Будь любезен, заведи меня снова этак через часок.
Вновь вскинувшись, напружинившись, солдатик смерил мальчика жестким взглядом.
– Через часок. Ты ведь заведешь пружину как следует, до отказа? Заведешь, не так ли?
Голос его с каждым словом звучал все тише и наконец, сойдя на нет, умолк вовсе.
Бобби ошеломленно кивнул.
– Ладно… ладно, – пробормотал он. – Заведу.
Был вторник. Солнце за приоткрытым окном заливало комнату теплым, ласковым светом. Бобби ушел в школу, и в опустевшем доме царила мертвая тишина. Игрушечные зверята мирно лежали в шкафу.
Мой Повелитель, пристроенный на комоде, стоймя, глядел за окно и отдыхал, вполне довольный собой.
Из-за окна донеслось негромкое механическое жужжание, и в комнату внезапно влетело нечто совсем небольшое. Описав два-три круга под потолком, странный предмет плавно приземлился возле металлической фигурки, на белую скатерть, прикрывавшую комод сверху, и оказался крохотным игрушечным самолетиком.
– Как у тебя продвигается? – заговорил самолетик. – Пока все гладко?
– Да, – подтвердил Мой Повелитель. – А как остальные?
– Далеко не так радужно. Добраться до Детей удалось только жалкой горстке.
Солдатик страдальчески охнул.
– Подавляющее большинство, – продолжал игрушечный аэроплан, – угодили в лапы Взрослых, а это, сам знаешь, для наших задач не подходит. Управлять Взрослыми крайне трудно. Чуть что – пускают в ход силу или просто ждут, пока не иссякнет завод пружины…
– Знаю, знаю, – мрачно кивнул Мой Повелитель.
– Одним словом, на хорошие новости рассчитывать не приходится, и мы должны приготовиться к самому худшему.
– И это явно еще не все. Давай подробности.
– Говоря откровенно, около половины наших уже уничтожены. Растоптаны Взрослыми. Один, согласно данным разведки, разгрызен псом. Сомнений нет: наша единственная надежда – Дети. Только с ними мы и добьемся успеха… если добьемся вообще.
Солдатик согласно кивнул. Разумеется, гонец был кругом прав. Одержать верх над правящей расой, над Взрослыми, в открытом бою никто никогда и не рассчитывал. Их величина, их сила, их немыслимо широкий шаг – все это служило им надежной защитой. Взять для примера хотя бы того же уличного торговца игрушками. Сколько раз он пытался освободиться от их власти, сколько раз пробовал одурачить их и сбежать! Чтобы приглядывать за ним, часть отряда пришлось постоянно держать заведенной, а уж тот страшный день, когда он взвел пружины солдатиков не до упора, в надежде…
– Ты отдал Ребенку указания? – спросил самолетик. – Ты подготовил его?
– Да. Он понимает, что я собираюсь остаться здесь. Похоже, Дети все таковы. Низшая, подчиненная раса, они приучены к повиновению и ни на что другое попросту не способны. Я для Ребенка – лишь новый учитель, вторгшийся в его жизнь и отдающий ему приказания. Еще один голос, велящий…
– Ко второй фазе ты приступил?
– Ко второй фазе? Уже? – изумился Мой Повелитель. – Но для чего? Нужна ли нам такая спешка?
– На фабрике беспокоятся. Как я уже говорил, большая часть группы уничтожена.
Мой Повелитель с отсутствующим видом кивнул.
– Понятно. Собственно, в этом нет ничего неожиданного. Планы мы строили реалистически, вполне представляя себе соотношение сил, – солдатик прошелся по скатерти из стороны в сторону. – Естественно, многим предстояло попасть в их руки, в лапы Взрослых. Взрослые всюду, на всех ключевых позициях, на всех важнейших постах. Такова психология правящей расы: инстинкты велят им держать под контролем все стороны общественной жизни вплоть до мелочей. Но пока живы те, кто сумел наладить взаимодействие с Детьми…
– Этого тебе знать не положено, но… кроме тебя, таковых только трое. Всего трое.
– Трое?!
Мой Повелитель в ужасе вытаращил глаза.
– Да. Те, кто сумел добраться до Детей, тоже гибнут направо и налево. Положение складывается катастрофическое. Поэтому фабрика и торопит тебя с началом второй фазы.
Мой Повелитель крепко сжал кулачки, черты лица его застыли, обернувшись стальной маской ужаса. Всего трое выживших… На что же они надеялись, отправляя на задание этот отряд – такой малочисленный, настолько зависящий и от погоды, и от завода пружины? Эх, были б они побольше… Ведь Взрослые так велики!
Однако Дети… с Детьми-то что могло выйти не так? Что же стряслось с единственным шансом, с единственной хрупкой надеждой?
– Как это произошло? Что именно с ними случилось?
– Не знает никто! Представляешь, какие на фабрике страсти бурлят – тем более что и материалы уже на исходе? И часть станков в негодность пришла, а чинить их никто не умеет, – с этим самолетик покатил к краю комода. – Мне пора возвращаться. Позже еще загляну проверить, как у тебя дела.
Взмыв в воздух, самолетик вылетел в открытое окно. Мой Повелитель, ошеломленный, проводил его взглядом.
Что же могло случиться? Они ведь были так уверены в Детях! Все обдумали, все рассчитали…
Замерев, фигурка погрузилась в тягостные размышления.
Вечер. Мальчишка, сидя у стола, рассеянно таращился в учебник географии, беспокойно ерзал, шелестя страницами. Наконец, закрыв книгу, он соскользнул со стула и направился к шкафу. Но стоило ему распахнуть дверцу и потянуться к пухлой картонной коробке, с комода донесся металлический голосок:
– После. С ними ты можешь поиграть и потом. У меня есть к тебе разговор.
Мальчишка устало, в унынии повесив нос, вернулся к столу, кивнул,
