Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне

В школу Гелька не пошёл. Попадёт за это лишь завтра. А кто знает, что будет завтра? Может быть, взрыв кольца разнесёт в клочки вообще все на свете страхи, все несчастья… Может быть, станет веселее мама, добрее тётя Вика, снова сделается здоровой бабушка. Может быть, папе и его друзьям разрешат продолжить изучение сверхглубокой скважины в Ярксоне и они откроют все тайны параллельных пространств… И может быть, все ещё встретятся: Юрка, Глеб, Янка, Гелька…

И вдруг тоска по Янке сдавила Гельку неожиданно и крепко.

Не только сам Янка ушёл. С ним ушли загадки и тайны недавнего лета и словно порвалась ниточка, которая соединяла Гельку с другими планетами и мирами. С теми, где жили ветерки, шла опасная война, восставали крепости… Ниточка, что связывала его с Юркой и Глебом…

Гелька ушёл на речные обрывы и долго сидел там, глядя на теплоходы. День разгулялся, опять пришло летнее тепло. Гелька пошёл бродить по улицам. В канавах на окраине Старогорска он нарвал поздних пыльных одуванчиков — они робко желтели среди подсыхающей травы. Отнёс их к бетонному блоку с надписью про Ерёму. Без особой печали, просто так. Потом подумал, что вот принёс он одуванчики Ерёме, а на дедушкиной могиле не был с прошлой весны.

Кладбище было старое. Гелька перелез через каменный забор, продрался через татарник и «бабкины бусы». Могилу отыскал не сразу, потому что шёл не по дорожкам, а напрямик.

Ещё по пути сюда Гелька увидел куст сирени, который несмело, по-осеннему, зацвёл второй раз. Гелька отломил ветку и теперь положил её на серую плиту, которая накрывала могилу. На плите были вырезаны старинные знаки зодиака и косматая спираль галактики. «Как искорка, если смотреть через линзу», — вспомнил Гелька.

На камне, что поднимался над плитой, было выбито: «Матней Васильевич Травушкин. Директор Старогорской обсерватории. Ты прокладывал дороги открывателям звёзд. Спасибо, Капитан».

Гелька вспомнил другую могилу — в старой церкви, где был похоронен Флота Капитан Ратманов, трижды обошедший вокруг света.

«Может, и я буду капитаном, — спокойно подумал Гелька. — Но сначала надо порвать кольцо».

Вечером он сидел на подоконнике и ждал Ваську и Листика. Луна уже висела среди берёз, но пока была неяркая, тускло-розовая. И уже чуть-чуть похудевшая на правую щёку.

— Гелий, кажется, опять собирается умчаться на ночь глядя, — проницательно заметила тётя Вика.

— Пусть побегает, пока тёплые вечера, — заступилась мама. — Я когда маленькая была, мы тоже любили играть при луне. Просто сказка…

Она погладила Гельку по рыжеватому ёжику волос. Он тронул щекой её локоть. Знала бы мама, что за «сказка»…

Листик прибежал один. Озабоченно прошептал:

— Ваську мама отшлёпала и заперла в чулане. И не выпускает.

— За что?

— Потому что случай такой…

— Какой случай? — Гелька встревоженно глянул на часы.

— Такой… У нас напротив дома газон, помнишь? Там сейчас дядьки новые кусты вкопали, а потом привезли каменного старика с рыбкой, ну, вроде как с золотой, из сказки, и поставили среди кустов. Это, говорят, называется благоустройство. Васька посмотрел на такое благоустройство, вытащил из-за ремешка барабанную палочку да ка-ак треснет по старику! А тот на кусочки. Ну, сразу крик такой: «Хулиган, весь в папу!»

У Гельки нехорошо засосало под сердцем.

— Ясно, — сказал он. — Алёшка, а где взрыватель?

— Да в том-то и дело! Васька не успел его допаять!

Гелька отвернулся от Листика и съёжился на подоконнике. Не было смысла возмущаться, охать, расспрашивать, кричать «что же делать». До намеченного взрыва оставался час. По календарю был последний день полнолуния. Следующее начнется через три недели. Скорее всего, небо тогда будет пасмурным, осенним и неизвестно, появится ли Мост. И вообще ничего не известно.

Как делать взрыватель, Гелька знал. Но нужен паяльник, провода, лампочка от фонарика. И главное — время.

Ах ты Васька, балда несчастная!.. Хотя за что его ругать? Нет, есть за что. За то, что провозился с запалом да последнего дня… Но откуда же он мог знать, что перед домом появится такой старик?

— Хоть бы фитиль какой-нибудь раздобыть! — отчаянно сказал Гелька. — Самый простой, вроде старинного. Они назывались «бикфордов шнур».

— Это вроде той верёвки, на празднике? Когда карнавальный огонь зажигали?

Гелька быстро взглянул на Листика. На Алёшку Огонька. Он сразу вспомнил, как Алёшка в алой рубашке шагает с факелом впереди барабанщиков, потом взбегает на башню и поджигает белый шнур. И неторопливый огонёк бежит по шнуру к узорчатой чаше. И вспыхивает огненная корона!

— У тебя есть, Огонёк?

— Я тогда прихватил на память вот столько… — Алёшка изо всех сил растянул в стороны руки. — Я этим куском рубашку подпоясывал. Гелька, но он ведь недолго будет гореть. Секунд пять.

Гелька подумал. Тоже секунд пять. И прыгнул с подоконника.

— Это ничего, Огонёк, этого хватит.

— Ты же не успеешь спуститься!

«Я ведь могу даже и не спускаться», — сказал вчера Янка.

«Я тоже могу… Я подожгу фитиль и укроюсь под каменным карнизом. А когда грохнет, можно вниз…»

Всё это Гелька объяснил Огоньку уже на улице. Когда бежали за фитилём.

— Ой, Гелька… — сказал на бегу Алёшка.

— Да ничего не «ой». Взрыв будет не сильный. Рельсы лопнут, вот и всё…

Взбираться было труднее, чем он думал. Сперва-то ничего, а потом ноги загудели от резкой усталости. Ладони грызло ржавое железо. От каменной опоры несло такой зябкой сыростью, что Гелька то и дело вздрагивал. А может быть, он и от страха вздрагивал. Куда от него денешься, от проклятого расслабляющего страха? Земля осталась далеко внизу, там остался Огонёк, верный помощник и единственный свидетель. Больше никому не было дела до Гельки… Равнодушно грохотал неподалёку танец ржавых ведьм.

Главное, не смотреть вниз. Очень уж далеко земля (такая прочная, тёплая, с ласковым пухом белоцвета). Луна — и та кажется ближе. Но верхний край моста близким не кажется. А ноги совсем ватные, и руки ломит в плечах.

Успеть бы…

Он успел. Подтянулся из последних сил над узким карнизом, ухватился за железо жиденьких перилец, перевалился через них, бросился ничком рядом с рельсами — грохочущая чёрная громада с ослепляющим прожектором вылетела из пустоты. Рядом, сотрясая железо и Гельку, загремели колеса. Гелька вцепился в перила, чтобы не затянуло в этот смертельный вихрь.

Грохот продолжался долго. Просто чудовищно долго. Просто бесконечно. Но Гелька вытерпел и это. И когда грохот неожиданно и стремительно стих, Гелька не потерял ни секунды.