Ирина Белояр - Уайтбол

— Беги, твою мать.

Парень прошмыгнул мимо и не оборачиваясь пошел к поселку, то и дело перескакивая с обочины на обочину, в обход луж.

Середина мая.

Конец мая.

Развезень закончилась, можно ходить полями. Выдвигаться из дому затемно и идти, пока не затеряешься в лесу. Просто идти, на каждом шагу прикасаясь к Городу физически. Ради удовольствия, без всякой цели.

Сон и явь слились в одно целое. Жизнь превратилась в вечность. Чувства обострились до предела: невидимое стало видимым, неслышное — слышным, невозможное — возможным. С непривычки иной раз страшно, когда напряжение микромышц, мимолетное желание, слабый намек на мысль — все способно вызвать цепную реакцию, создать другой вариант реальности. Страшно сделать резкий жест, оступиться или взмахнуть рукой — рискуешь столкнуть событийную лавину, увлечь с собой всю ткань мироздания. Одно неловкое движение — и мир уже никогда не станет тем, чем был раньше…

В одно прекрасное утро в поселке оказались гости.

Сквозь прозрачные стены полутора десятков домов было четко видно двоих людей, остановившихся на постой в том конце деревни.

Двое. Не выяснят ничего: объект поисков не оставляет следов и не отбрасывает тени. Погуляют и убедятся, что ошиблись адресом. Но все же лучше, если непутевый Влад успел свалить в Питер, от греха. Наверняка заброшенную бытовку навестят тоже. Если парень ненароком сболтнет лишнее — не видать ему актерских подмостков, как своих ушей.

Двое. Один — средних лет, незнакомый. Другой — мальчишка с птичьим лицом, который остался месяц назад на пороге дома пробужденской колдуньи. Быстро она его заштопала. Глянь, уже здесь. Как там говорил восточный мудрец дядя Сережа? Врага нужно добивать…

Пусть живет. Хватит случайных жертв.

Человек шагнул на берег речки. Туда, где когда-то давно утонул друг детства Артем. В те далекие годы здесь была быстрина и глубокое место, а теперь даже после паводка маловодье, едва достает до груди. Течение слабое, левый берег покрыт пересохшим илом. Река сместилась правее. Расширилась и постепенно отползла в сторону.

Человек возвратил ее в старое русло, разделся, дошел до середины потока и поплыл против течения, не чувствуя холода. Все это: стынь, встречные коряги и водоросли — проходило мимо, где-то на границе параллельной реальности. Минуту спустя пловец вышел на берег в нескольких километрах от бывшей стремнины, с противоположной стороны от поселка.

…В Зеленцах двое пришлых бродят по улице. Один из них зашел на почту, а второй — старый знакомый — в автобусную диспетчерскую.

Это — там. А здесь — река. Здесь когда-то давно утонул друг. Первая смерть, с которой довелось столкнуться лицом к лицу.

Клубок потерь размотался полностью.

«…Сам не знаешь, чего хочешь. А преемник должен знать…»

Знаю.

Волчья горка — невысокий холм в густом подлеске. Рядом с горкой — лощина. Сплошь крапива и бурелом… Если кто и забредет сюда — не увидит ничего, кроме крапивы и бурелома. Ничего не увидит, потому что спит.

Время кончается. Корабль вот-вот стартует, у подножия Города останутся люди — огромное количество людей без шлемов, с посеребренными инеем волосами. Огромное количество ушедших людей.

«Теперь твоя очередь, кровник…»

Человек остановился в лощине и долго смотрел вверх — сквозь крону дерева, сквозь воздух, сквозь космос. Смотрел, пока не схватился за небо. Схватился — и взметнулся к небесам оранжевой рекой.

Стало видно все сразу — Земля и Вселенная. Настоящее, прошлое, будущее. Горы, снега, джунгли. Кони, гуляющие по склону. Люди, идущие цепью или по одиночке по петляющим муравьиным дорожкам собственных судеб…

…Мальчишка в яркой куртке, на пороге заброшенного домика у бывших торфоразработок. Другой мальчишка, приезжий, шагающий по проселочной дороге к этому домику… Обоих зацепит, ничего уже не поделаешь.

А может, оно и к лучшему.

…Старый ученый в подмосковном особняке, в кабинете. Наливает чай в кружку. Вздрогнул — почувствовал на себе невидимый взгляд.

Никуда он не денется, обязательно придет.

…Люди, старые и молодые, знакомые и незнакомые. Сильные и слабые. Мудрые и не очень. На Земле и во Вселенной. В настоящем и в будущем. Немыслимое количество спящих людей.

Проснутся. Очень нескоро и не здесь, но — проснутся.

…Множество невидимых хватающих глаз. В воде и воздухе, в земле и зелени, всюду. Смотрят сквозь прожилки листьев, сквозь вязкое марево солнца, сквозь отблески от снежных шапок на вершинах гор, сквозь песок пустынь, сквозь каменную крошку и вулканический пепел. Глаза Города.

Мысли распадаются. Я не знаю, сколько времени буду. Знаю, что не смогу быть вечно.

Дотроньтесь до меня.

7. Между небом и землей

Когда воротимся мы в Портленд,

Нас примет родина в объятья.

Да только в Портленд воротиться

Не дай нам, боже, никогда.

Прошлое

Погосты всегда пользовались дурной славой. Испокон веков люди боялись ходить туда по ночам. А в наше время лучше и днем не ходить…

В восемьдесят пятом году на кладбище поселка Озерного в пригороде Середнеросска мертвецы повадились вставать из могил. То есть — никто не видел, чтобы они вставали, но — ясен пень, как же еще… Однажды ночью земля вздыбилась. Сторожа в страхе убежали. Поутру — три десятка развороченных могил с перекореженными гробами и разбросанными останками покойных…

Как потом выяснилось, за сутки до землетрясения на Озерном кладбище был похоронен бывший житель поселка Зеленцы, выселенный в восьмидесятом году из окрестностей аномальной зоны. Один из двух тысяч зеленцовских жителей…

Ну, тут началось. Понабежало народу в самых разных погонах и без них, кладбище огородили, постов понаставили, сельчан оторвали от родных огородов, погрузили в автобусы, повезли в другие районы… Короче — вавилонское столпотворение.

Сейсмически опасные зеленцовские жители за прошедшие годы успели разбрестись по всей Среднеросской губернии, а кто и дальше. А кто и совсем дальше — на тот свет… Появлялись после их смерти уайтболы, или нет — уайтбол знает. Явных признаков — вроде землетрясения в Озерном — похоже, не отмечалось. Но бывшие соседи усопших вдруг повадились вспоминать страшные вещи — начиная от самопроизвольно разгуливающих кладбищенских крестов, заканчивая беспричинным падежом скота. Где в их россказнях правда, а где буйство фантазии — за давностью времени хрен разберешься, какое там… Даже рядышком с действующим уайтболом — и то проблема. Ну, можно еще с некоторой натяжкой отличить субъективное от объективного. А субъективное как расценивать? Как понять, навеяна галлюцинация уайтболом — или одной лишь впечатлительностью рассказчика?