Алексей Золотухин - Агония небес. На исходе дней

В ступор впали все присутствующие. Первым отошел от него Шнейков.

– Так, спектакль окончен. Мы все знали, что это произойдет. Патрульным проверить последствия для сооружений и оборудования, – отдал он приказ, и несколько человек в военной форме ушли. – Семенов, всех пленных в общее помещение, накормить баландой из пищепринтеров, и пусть спят, завтра все пойдут на наши оранжереи и фермы работать, так что пусть сил набираются.

Солдаты уже хотели нас увести, но я окликнул бывшего телеведущего.

– А что стало с раненым и девушкой?

Шнейков удивленно посмотрел на меня, словно я был мебелью, и вдруг заговорил.

– Вылечим всех. У нас острая нехватка рабочей силы, – он немного задумался, рассматривая меня. – Слушай, умник, ты очень напоминаешь Быстрова. Ты случайно ему не родственник какой?

– Точно нет, – быстро ответил я.

– Как ты резво открестился. Ладно, иди с остальными, но мы к этому разговору еще вернемся.

15 сентября 20:24

Комплекс Биосфера «Марс»

Нас повели по выложенной серым булыжником тропе. Это был настоящий эдемский сад за стеклянной стеной, прототип то ли будущей лунной, либо марсианской колонии, то ли убежища на случай мировой катастрофы. Огромный студийный павильон, утыканный камерами, как для современных реалити-шоу.

Мы почти прогулочным шагом шли вперед. По мере перехода из модуля в модуль ландшафты менялись: джунгли, саванна, болото, маленький океан с пляжем и коралловым рифом, пустыня. После очередного перехода мы попали в сельскохозяйственный блок, оснащенный по последнему слову техники, потом в жилой дом, построенный в авангардном стиле, без единой прямой линии.

На пути мы встречали разных людей в форме и штатском, у многих на шеях были металлические ошейники, о предназначении которых мне даже думать не хотелось. Иногда, проходя мимо решеток ограждения, мы наблюдали разнообразных представителей дикой фауны и домашних животных, включая коз, свиней и кур на ферме. Словно ковчег, комплекс был абсолютно автономен. Тут можно было жить, питаясь тем, что росло под куполом, дышать кислородом, который выделяли растения, очищать и бесконечно использовать одну и ту же воду.

В обычном мире натуральная еда была редкостью еще до катастрофы, а пищепринтеры компании «Миллениум» были далеки от совершенства, не давая ни нормальных вкусовых ощущений, ни полного спектра полезных веществ обычной еды. Особенно это становилось заметно, если пользователи не соблюдали указаний по загрузке ингредиентов, а просто совали в картриджи всякий мусор.

Здесь же была этакая планета в миниатюре, не тронутая технической революцией, где люди могли заниматься простым физическим трудом, собираться за одним обеденным столом, музицировать в часы досуга и, наконец, работать ради великой цели, на благо науки. Просто рай. За исключением того, что многие, в том числе и мы, были пленниками, а по сути, рабами, у хозяев этого места.

В жилом здании нас привели в большой зал, в котором было еще человек двадцать. Моя дочь, заметив меня, побежала мне навстречу. В руках у нее был маленький котенок. Она обняла меня одной рукой, а другой прижала к себе вырывающееся животное.

– Смотри, кого я тут нашла. Его зовут Брюлик.

– Здорово, – улыбнулся я и поцеловал дочку в щеку.

– Майя, иди ко мне, – позвала Марина мою дочь.

Девочка побежала к моей подруге, и та протянула ей стакан сока, а я остался наедине с перепуганным до смерти Дмитрием.

– Расслабься, Димас. Могло бы быть и хуже. По крайней мере, мы еще пока живы.

– Не нравится мне это «пока»… – выдавил из себя Еврей и протер уже и без того мокрым от пота платком лоб. – А ведь еще недавно все было так хорошо… спокойно…

– Не думай об этом. Вот, смотри, в углу пищевой автомат стоит. Иди съешь что-нибудь. Говорят, еда притупляет страх.

– Какая еда? Вы что думаете: если я немного упитанней вас выгляжу, то прям помешан на ней?.. Нет, Саша, для меня есть вещи и поважнее. Поверь, я тоже личность…

Дмитрий состроил обиженное лицо и пошел в сторону высокого фикуса, стоявшего в дальнем конце комнаты, но, дойдя до него, после минутного колебания, все-таки развернулся к пищепринтеру.

Марина укладывала детей спать, и я пошел пожелать им спокойной ночи, хотя в принципе было еще не так поздно.

Дочь отчаянно возмущалась:

– Мы с Брюликом не хотим спать!

– Нет, спи. Неизвестно, что будет ночью, может поспать не удастся, – приказала Марина.

– На нас снова нападут регенераты? – испугалась дочь.

– Трусишка, – засмеялся над сестрой сын. – У меня есть пистолет, и я их всех убью, – он достал водяной пистолет из кармана.

– Ага, только он у тебя игрушечный, а регенераты бессмертные, – возмутилась наивности брата Майя.

– Ложитесь спать, мои родные. Регенераты вряд ли сюда проберутся, но мы не дома, так что лучше отдыхайте, пока есть возможность, – сказал я детям.

– Я скучаю по маме, – захныкал Алеша.

– Хочу чипсов и газировки, без них не лягу, – поставила ультиматум дочь.

– Нет, вы уже поужинали кашей и соком, а чипсы есть вредно, – попыталась урезонить мою дочь Марина.

– Да, конечно… Вредно… Можно подумать… Здесь все равно все из какашек делается, так какая разница, в каком виде я их буду есть.

– Нет, не из… Все, спи, – сказала, зевая, Марина.

Дочь обняла котенка и обиженно отвернулась к стене.

Я поцеловал детей и присел рядом с Мариной.

Моя подруга, не глядя мне в глаза, заговорила:

– Прости, что я так на тебя ругалась, Саша. Я все понимаю: ты не мог поступить по-другому. Просто я страшно ревную…

– Значит, перемирие? – спросил я.

– Ах, если бы я смогла тебя заставить забыть ее… Но ладно – мир, войны и так хватает.

Слегка приобняв за плечо, я прижал ее к себе. Своей щекой я почувствовал влагу на Маринином лице. Девушка тихонько плакала.

– Я… не говорила тебе, Саша, но я влюбилась в тебя, как дурочка… Оставь меня сейчас одну, пожалуйста.

Вздохнув, я встал с диванчика и пошел в сторону кадки с фикусом, куда прежде направился Дмитрий. Собственно, и идти-то больше некуда. Только рядом с ним на подоконнике оказалось свободное место, где можно было хотя бы присесть.

Дойдя до цветка, я увидел, что на подоконнике лежит довольно объемистая тетрадь и ручка. То ли кто-то забыл их, то ли положил здесь на случай, если кому понадобится. Пролистав тетрадь, я обнаружил, что она девственно чиста.

Присев на подоконник, я задумался о том, что все свои тревоги, ожидания и мысли мне не с кем было разделить. Даже Максима, с которым я иногда делился размышлениями, сейчас не было рядом. И где он теперь? Жив ли, бедолага?

Однако выплеснуть свои эмоции я все же мог. Неожиданно в голову пришла идея завести дневник. Помнится, до аварии, я вел что-то подобное… Но то был другой я.