Павел Сормов - Летняя вьюга

Мыш отметил для себя, что уже спокойно оперирует числительными, диковинными даже для астрономов.

Всё это великолепие должно было «держать в голове» поведение кусочка пространства чуть больше половины кубического сантиметра, над маркированным несколькими атомами платины участком иридиевой пластинки, и наполненного аргоном, при давлении в одну сотую атмосферного. «Детектор» в герметичном корпусе, при изменении давления газа больше чем на десятую долю, зажигающий светодиодик, Дарья собрала сразу, а вот на попытке понять компьютер, перед началом атомарных «копи-пастов», сломалась.

При работе с рыжей исследователи отметили интересный эффект, Мыш назвал его «страна без почему». Это словосочетание запомнилось ему из сказки, читанной в далёком детстве. Там у главного героя, волшебника, то ли с Луны, то ли ещё с какой-то планеты, начинала болеть голова, когда того спрашивали, как он творит всякие чудеса. Фея ничего не могла объяснить, как она столь легко копирует сложнейшие структуры и сопрягает их между собой. Честно пыталась, но попытки анализировать свой дар почти мгновенно доводили совершенно здоровую, весёлую и уравновешенную девушку до слёз, лютой головной боли и истерики.

Впрочем, понимать ей особо было ничего и не надо, но феечка просто устала от ныряния в микромир, и, в своей манере, соскочила с темы, отказавшись дальше мучить несчастные атомы мышьяка и прочую химию. Мыш не расстроился, надеясь как следует поэксплуатировать «лучшего нанотехнолога без диплома» по её возвращении из Воронежской области.

Затея малость обмануть Большую Машину, подсунув ей «куклу», для взлома контроллера, здравомыслием не отличалась. Скорее, благородным безумием. Но другой возможности оценить чекановский критерий самоподобия, кроме эмпирической, у исследователей просто не было — третье уравнение у профессора «не вырисовывалось». Даже отрицательный результат был бы важен, как «подход к снаряду» для третьего уравнения. Открывавшего путь к всемогуществу…

Дима так толком и не выспался, «придавив на массу» пару часиков после сытного (а у Натали других не случалось) обеда. После чего взялся за старое — начал продумывать схему сопряжения между фейским оптическим чудищем и обычной персоналкой, четвёртым «пнём» на интеловской плате, нужным для задания начальных параметров, тестирования и хоть какого-то контроля работы. Плюнув на красоты, программу управления Мыш решил написать на древних «сях», под MS-DOS 6. Разложив вокруг схемы работы разъёмов PCI, «гребёнкой» от которого суперкомпьютер будет подключен к «пульту управления», Дима вновь отключился от реальности.

— Мыш?

Исследователь вынырнул из своей схемотехнической нирваны, за пару секунд сфокусировал глаза на задорной феечкиной физиономии. За дашкиным плечом было окно — уже почти стемнело, снова добрых четыре часа ухнули в пустоту.

— Вы ещё не улетели?

— Нее, светло пока, через полчаса. Тут… у Васи вопрос назрел. — Дашка, как и почти всегда, улыбалась, но её кавалер был серьёзен. Даже, пожалуй, мрачноват. И откровенно стеснялся задать свой вопрос.

«Так. Это хорошо. Перерыв на позвиздеть, иначе с катушек сойду»

— Ии?

— Ну, тут я в инет полез, посмотреть, что о Вьюге пишут. В общем…

«А врут про деток, что они нынче без комплексов, кстати… у них эти комплексы съехали просто, раньше про секс нельзя было, а теперь они до смерти боятся показаться романтиками, ботанами. Недостаточно типацыничными. Философский вопрос задать, например. Смешно…»

— В общем, про антихристов начитался, правильно?

— Не совсем, но… насколько это… всё угодно богу, не могу понять… мне Дарья сказала, что надо с вами поговорить…

— Слушай, Десант. Во-первых, давай на ты. В каждом домике свои порядки, у нас так. Кроме Бориса Викентьевича, тут особый случай. Дима, если чё.

— Ладно. Я понял.

— Во-вторых. Угодна ли Дарья с её силой богу, я не знаю и знать не могу. Равно как и о самом существовании бога. Я не бог, обо всём этом надо у него самого спрашивать. Или… — Мыш улыбнулся, так, что аж нос чуть не свело, — можно ещё у Бориса Викентьевича, он начальство, а власть — она от бога, как ты знаешь.

— Дед — вред! — Не замедлилась рыжая, — Сидит, пишет и бурчит на всех.

— Но ведь ты… явно хотел спросить, как ЛЮДИ Дарью воспринимают. Общественность, там. Церковь. Так? — Проигнорировал Дима дашкино бунтарство. — Выяснить, насколько твоё собственное поведение предосудительно?

— Да. — Чётко и прямо ответил Василий, не отводя взгляд.

«Молодец. Действительно крепкий, как скала, правильно Натали сказала»

— Ну что ж. Давай рассудим логично. Тебе некоторые соображения могут показаться неправильными или даже оскорбительными, как православному, но я сначала всё договорю, что по этому поводу имею, а потом ты возразишь. Иначе собьёмся.

— Да, я понял.

— Итак. Церковь в обществе выполняет две функции, взаимодополняющие. Первая — моральный авторитет для тех, кто нуждается в вере. Сюда же примыкает и социальная роль, помощь слабым. Я сейчас рассматриваю наш, отечественный случай, РПЦ в России. За границей тенденции те же, но нам сейчас они не важны, и о них я не буду, согласен?

— Да.

— Вторая функция — собственно духовная, мистическая. Удовлетворение духовных, то есть нематериальных потребностей. Потребностей, обрати внимание. Эту роль религии выполняли с древнейших времён — прояснить человеку что его ждёт после смерти, снять трансцендентные страхи — заметь, всё это штуки нематериальные, но не менее эгоистичные. Никому не приятно оказаться задом на сковородке, на веки вечные, так? Или там просто в чёрной пустоте болтаться. И за информацию, как такой засады избежать, люди готовы реальные бабки отваливать. Теперь смотрим внимательно на теперешнюю конкретную ситуацию. Да, знаю что на местах полным-полно священников-подвижников, бессребреников. Тех, что личным примером… ну, понятно. Там, кстати, вояк много, с точками, которые косой в рыло заглянули…

— Да, я знаю. У меня дяди, оба в Чечне воевали. Владислав священником стал, он в сто четвёртом служил, в Псковской.

— Вот. Но рыба… она с головы гниёт, да. «Майбахи», «брегеты»… остервенелая роскошь, и, по сути, демонстративный отказ от первого пункта. «Мы такие же, как вы», только в рясе. Показной сброс с себя роли морального авторитета. И во что, таким образом, превращается церковь, оставив себе только второй пункт?

— Солидный господь для солидных господ. — Влезла начитанная Терция. Они с Серёгой зашли в холл со двора в самый разгар мышиной раскольнической «проповеди»