Олег Готко - ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

– ...и Длинный остался без подарка! – уточнил какой-то постулат семейного бреда Семен.

– Какого подарка?! – взгляд расширившихся глаз Самохина лихорадочно прикидывал, – сможет ли он, хватит ли у него сил сбить Семена с ног и прорваться в коридор? – и постепенно приобретал выражение надежды.

– Мы же вместе ему на день рождения выбирали! Кристина, помнишь?

– И что? – он подтянулся, собрался с силами и оперся на толчковую ногу.

– Вот Кристина и ушла.

Эта новость сбивала с ног, как мастерски выполненная подсечка. Из Димки словно бы выпустили воздух. Он обмяк. Сумасшествие дружественной семьи было нелогичным и это сбивало с толку.

– Я не понял: кто ушел? Мария или Кристина?

– Мария ушла как Кристина, – внес еще большую сумятицу в беседу ответ.

Димка помотал головой и миролюбиво поинтересовался у Семена, указывая на его супругу:

– Как ты думаешь, кто это? Разве не Мария?

– Не все то Машка, что ею кажется.

– По-своему, должно быть, логично. А все же?

– Вождь!

– Правильно, она всегда была главой в вашей семье, – он повернулся к главе семьи. – А ты как думаешь, кто ты?

– Вождь! – выпалила якобы Мария и добавила после паузы. – И Святой Дух!

«Ох, нехорошо-то как... – почесал в затылке Самохин и тут его осенило. – Неужели это она подослала к нам дохлую рыбу? Очень даже запросто! Готовила, готовила этому обжоре, а потом из чувства внутреннего протеста, достигшего критической точки кипения, взяла и упаковала любимому «тормозок»! Могла бы и поджарить, но что возьмешь с взволнованной женщины! Кристина, опять же! Нашла резиновую бабу и ее вид лишь усугубил необратимый процесс. Интересно, как бы она реагировала, если бы нашла в шкафу Семена резинового мужика? Это было бы похлеще гуттаперчевого мальчика или пресловутого английского скелета!!!» – он расхохотался и неожиданно для себя окончательно расслабился.

– У меня горе, а ты ржешь, как конь в пальто, – в голосе друга прозвучала искренняя обида. – Мог бы хотя бы выразить свои соболезнования!

– Тебе нужны не соболезнования... – Самохин с трудом удержал на кончике языка: «...а смирительная рубашка и промывание желудка». Это был бы явный перебор, потому что Семен вроде хвататься за режущие и колющие предметы не собирался, – а выход из тупика, в который тебя завел твой не очень бдительный аппетит. Давай поразмыслим и тебе станет ясно...

– Мне и так все ясно!

– Don't worry!..

Вождь взирал на мужиков конца ХХ века со смесью жалости и омерзения. Тысячу раз будет права Мария, если выкопает в огороде подходящего генерала ядерную бомбу и начнет Конец Света. Безмозглые мямли, которым будет не лишним поджариться среди грибов – таких же поганок, как и они. Разве стоило переться через половину Галактики, чтобы слушать лепет двух идиотов, которых, наравне с Василием, считал эталонами Человечества?! Остается только предполагать, в каком сумасшедшем доме тот сидит...

– Заткнитесь, приговоренные! – рявкнул Святой Дух и беседа, в своем эндшпиле достигшая попытки объяснения Самохиным случившегося с Семеном с точки зрения повара-психотерапевта, оборвалась. Вождь поднялся во весь человеческий рост, мимоходом пожалел, что не может стереть силовыми линиями с лиц приятелей замерзшее там выражение, которое по своей бессмысленной экспрессивности могло сравниться только с групповой фотографией двух дегенератов со стажем, и продолжил решительно. – Да, я – не Мария и мне плевать, кто там был главой семьи! За прожитые тысячи лет я даже среди осьминогов не видел такого несусветного кретина как ты, Димка! Неужели твой деградировавший мозжечок не может понять, что я предоставил Марии свое энергетическое тело, а она вдохнула жизнь в никчемную куклу, которую этот недоразвитый имел наглость предложить мне?!!

Судя по выражению глаз Самохина, такого он предположить не мог, ибо лихорадочно подыскивал аргументы. Ему все еще хотелось доказать Марии, что она никуда не ушла, как ей кажется, со своей закадычной подругой Кристиной, а находится среди родных и близких.

– Родных и близких... – булькнул Димка горлом и опустился на табурет, заботливо поднесенный Семеном.

– Теперь касательно тебя, касатик! – вождь обратил пылающий взор на Саньковского.

Тот сделал попытку попятиться, потому что сейчас Мария была похожа на себя как никогда раньше. Он вжался в стенку, даже не пытаясь переварить логический нонсенс, и зажмурился.

– Семен, Семен, – последовало продолжение, звучащее с нездоровой лаской в голосе. – Ты ведешь себя как последний страус. Ну и что из того, что Мария пошла решать свои проблемы? – наступающим Концом Света дух решил не злоупотреблять, не без оснований опасаясь нового приступа паники среди аудитории. – Ничего страшного нет в том, что она погуляет и вернется. Разве это не повод выпить за то, чтобы ее постигла удача? В конце концов, ее, хе-хе, тело с тобой!

Предложение выпить да еще из уст супруги и ее же голосом заставило глаза Саньковского распахнуться во всю ширь. Да, ни они, ни уши его не обманывали. Он посмотрел на Димку, тот посмотрел на него – сомнения исчезли из глаз приятеля словно пыль, смытая дождем. Там было осознание ситуации и желание выпить.

Семен открыл холодильник и достал бутылку водки, которую жена разрешала держать там исключительно для незваных гостей. Спустя минуту он поймал себя, что стоит с бутылкой и вопросительно-просительно заглядывает в родные глаза, затем опомнился, что никакая она теперь ему не жена и решительно принялся свинчивать пробку. О произошедшем несколько лет назад насилии над его мозгом, после которого ему довелось быть трезвенником довольно продолжительное время, Саньковский просто забыл, потому что человеку в минуту опасности свойственно припадать к незамутненным истокам – Семен снова становился таким, каким был.

Неожиданно экс-Мария прервала этот увлекательный процесс и сказала:

– Нет, так дело не пойдет.

– Почему? – в один голос вскинулись приятели.

– Я знаю, что только у вашего народа есть поговорка, рожденная вековыми наблюдениями за стадом коров, и звучит она так: «На миру и смерть красна»...

– К чему это ты?!

– К тому, что предлагаю пойти в ресторан.

– Великолепная идея! – воскликнул Саньковский. – Там и закусим по-человечески.

– Слышишь, – толкнул его в бок Димка, – а при чем здесь эта дурацкая поговорка?

– Ты имел в виду – народная? – вождь не стал скрывать, что слышал вопрос.

– Я имел то, что имел!

– Во многия имения многия болезни, – экс-Мария осклабилась. – Экклезиаст. Из ненаписанного.

– Ты не ответил на мой вопрос!