Михаил Кликин - Ни слова о магах

Назлух приподнялся на стременах. Какое-то смутное предчувствие, подозрение не давало ему покоя. Почему Хурхас не скрыться, если его положение так безнадежно, как кажется отсюда? Бросил бы людей, оставил бы их в качестве приманки, чтобы выиграть время, а сам сбежал бы. Обычно так он и делал Сейчас же нет – стоит где-то там, сопротивляется, тянет Силу на себя, не дает использовать магию. Чего-то выжидает. Чего?

Назлух со своего места отлично видел пушки, но не обращал на них внимания. Он-то думал, что это обоз. Небольшие безобидные тележки с продовольствием, походной утварью и прочей мелочью.

Никогда прежде Назлух не видел пушек…

– Запал! – прокричали возле первого орудия. Тотчас этот крик повторили и другие канониры.

Наступающая армия подошла на расстояние выстрела. Пятьсот шагов.

– Началось, – негромко объявил Джош. Вселес, стоящий в одном строю со своими соплеменниками, обернулся и спросил:

– Что началось?

– Держи крепче щит, – сказал ему Джош. – Сейчас услышишь.

Четыре пушки рявкнули почти одновременно. Прицел был точен – бомбы ударили в строй лучников и разорвались в самом его центре, произведя страшное опустошение. Не менее двух десятков человек погибли на месте, еще столько же раненых упали под ноги товарищей, кропя снег горячей кровью. Они даже не поняли, что случилось.

А через пару мгновений все в точности повторилось.

Прогремел гром, что-то свистнуло, глухо хлопнуло – грохот, пламя, горячий воздух – и стоны, крики, кровь, падающие обезображенные тела, оторванные руки и ноги, ошметки мяса.

Да что происходит?!

Назлух уже понял, что происходит. Он видел вспышки и растекающийся в воздухе сизый дым, слышал запаздывающий грохот. Это не повозки там, в стороне. Не обоз. Это оружие. Особое оружие.

Оружие стрелков!

Побелевший Назлух подался вперед. Губы его шевелились – он посылал беззвучные проклятия Хурхасу.

– Что-то не так? – осторожно спросил Тум.

Назлух не ответил, отмахнулся сердито. Он еще не догадывался, что противостоит ему не просто оружие стрелков. Ему противостоят сами стрелки.

Вновь четыре бомбы разорвались среди лучников, горячими осколками выкосив середину строя.

– Бегом! Бегом! – закричал Назлух, понимая, что никто его не услышит – слишком далеко. Он закрутился в седле, высматривая в отряде дикарей их предводителя. Он узнал его по особой маске – круглые черные пятна вокруг глаз, очерченный рот, затененные скулы. Не лицо, а череп. Дикарь жадно смотрел на мертвые тела в отдалении. Смерть приковала его внимание. Назлух хотел позвать его, но никак не мог вспомнить имя.

– Тум!

– Да?

– Как зовут того дикаря?

– Кьен-гьи. Коготь гиены.

– Эй! Гиена! Как там тебя! Кьен-гьи! Наездник медленно повернул голову на зов.

– Что?

– Пришло твое время. Видишь повозки?

– Да.

– Надо обойти их и перебить там всех. Как можно быстрей!

Дикарь осклабился, потянул воздух ноздрями.

– Хорошо. – Он гикнул, выхватил кривую саблю, потряс ею в воздухе. Его соплеменники завопили, засвистели, завыли, подняли лошадей на дыбы. Назлух вдруг понял, что дикари понесутся напрямик, не думая ни о каких обходных маневрах, и попадут точно под выстрелы.

– Кьен-гьи! – Голос мага терялся в воплях дикарей. – Кьен-гьи!

– Что?

– Держитесь за мной. Я поведу вас.

Но всадники, ничего не слыша, уже рванули с места. Рассыпавшись лавой, они стремительно неслись к указанной цели. Назлух выругался, крикнул Туму:

– За ними! Не отставай! – И пришпорил коня.

Пушки больше не стреляли – канониры торопливо чистили стволы от пороховой гари, вновь разогревались запальные стержни. Лучники Назлуха, так и не поняв, откуда валилась на их головы смерть, вышли на дистанцию полета стрелы, остановились, вскинули луки. Несмотря на то что бомбы здорово проредили их плотные ряды, оставалось их еще много.

Шеренги копейщиков и мечников продолжали двигаться, постепенно ускоряя ход.

Взвились в небо черные стрелы.

Вселес рявкнул что-то, и его люди во второй внутренней шеренге чуть шагнули назад и подняли щиты над головами, сомкнули их плотно, прикрыв сверху и себя, и стрелков, и стоящих впереди соплеменников. Словно град обрушились стрелы с небес, дробно простучали по щитам, никому не причинив вреда. А лучники уже сделали новый залп, взяв прицел чуть выше. Темные черточки на мгновение зависли где-то совсем рядом с солнцем и дружно осыпались вниз. На этот раз несколько стрел нашли цель. Кто-то из стрелков, охнув, схватился за пробитое плечо, ослабевшая рука повисла плетью, выпал в снег револьвер. Два человека Вольной Стаи пошатнулись, но все же удержались на ногах – обоим наконечники стрел глубоко впились в бедра.

Джош подумал, что Хурхас оказался прав, переманив Вселеса и его бородачей на свою сторону. Он хотел было сказать это магу, но тут вновь ожили пушки, рявкнули, выплюнули струи огня и дыма, и стрелок обо всем забыл. На этот раз только две бомбы попали в цель. Две другие со свистом пролетели над головами лучников и разорвались далеко в стороне.

Джош досадливо выругался. Через узкие щели меж сомкнутых щитов он рассматривал приближающихся копейщиков. Вновь сверху посыпались стрелы, снова кто-то сдавленно вскрикнул позади, но Джош не стал оглядываться.

– Приготовиться! – рявкнул он. Вселес стоял прямо перед ним, двумя руками держа свой широкий щит над головой, и Джош тронул его за плечо, напомнил:

– Я свистну.

Вселес, не оборачиваясь, кивнул.

Пушки дали еще один залп. Теперь лишь один снаряд улетел в пустоту, остальные рванули в самой людской гуще, разметав изувеченные тела, и лучники, кажется, запаниковали. Но на орудийную батарею уже неслись всадники, почти полные две сотни, и канониры, приподняв тяжелые правила, навалившись на них, поспешно стали разворачивать орудия в сторону стремительно приближающихся дикарей. Одновременно заряжающие, сильно рискуя, не дожидаясь, пока остынут перегревшиеся стволы, запихивали в них новые пороховые заряды и готовили уже не бомбы, а картечь.

Пеший строй перешел на бег. Громыхали кольчуги, лязгали латы, сотники выдыхали ритмично:

– Левой! Левой!

До столкновения менее двухсот шагов.

– Товсь! – Опустились сотни копий.

– Левой! Левой! – Ритм все убыстрялся. Неуклюжие мечники в тяжелых доспехах отстали, не выдержали темпа. Но сейчас они не нужны. Первый удар всегда наносят копейщики. И чем выше скорость, тем мощнее будет удар.

– Левой!…

Не выдержат никакие щиты.

Монолитный строй, ощетиненный копьями, подобен тарану.

Никто не устоит на ногах…

Дружно грянули пушки. Картечь – большие дробины, каждая чуть крупней плода дикой сливы – со свистом разлетелась широким веером, ударила в несущихся всадников, опрокинула лошадей, выбила из седел наездников. Взвесь кровавых брызг, словно алый туман, окрасила воздух. Забились в снегу смертельно раненные лошади, крича совсем не по-животному. А дикари – живые, раненые и умирающие – вопили словно звери. И ползли, ковыляли, бежали, скакали во весь опор, не обращая внимания на боль, на раны, на оторванные конечности, на вспоротые животы – взъярившись от вида крови, от близкой смерти.