Сара Кроссан - Пойманные под стеклом

— Никакой ошибки нет, — говорит мой отец, очень медленно. Мои братья сползают с дивана и растворяются в прихожей, даже мама снова исчезает в кухне.

— Он высказывает сомнения! Ха-ха! — президент стучит меня по спине, да так сильно, что мне приходится держаться за каминную полку. — Мне нравятся мужчины с сомнениями!

Я ловлю его взгляд и пытаюсь еще раз.

— Беа Вирткрафт заслуживает пройти дальше. Я думаю, это была ошибочная оценка.

В несколько шагов мой отец пересекает комнату и хватает меня за воротник, прежде чем я успеваю защититься.

— Слышал ли ты, что я сказал? Никакой ошибки нет!

Очень тяжело дышать, момент я борюсь с ним, пока не замечаю, что он не хочет драки, а просто требует от меня согласия, ничего больше. И тогда я киваю, а он освобождает меня.

— Ошибка с твоей подругой.

— Нам нужны руководители, которым мы можем доверять, — президент игнорирует напряженную ситуацию между отцом и мной. — Ну, и когда мы посмотрели запись, мы пришли к заключению, что маленькая Виткрафт — личность, не достойная доверия.

Что? Беа — не заслуживает доверия? Забыли ли они, что я тоже там был? Слышал все, что она говорила. И именно это я охотно бы вбил им в голову, но мой отец так зло смотрит на меня, что я держу рот закрытым.

— Таких как твоя подруга мы называем любезными, любителями деревьев, — объясняет президент. — Это конечно, не совсем правильное имя для них. Ха!

— Крысы, — дополняет мой отец.

— Что? Вы думаете, что Беа террорист, потому что она отстаивала тему деревьев? — кричу я. Ничего более безрассудного не слышал. Она может делать только правильные вещи, это запрограммировано в ней.

Президент и отец обмениваются понимающими взглядами. Неужели возможно, что Беа в списке подозреваемых?

На цыпочках моя мама возвращается в гостиную. Она снова поглаживает большой живот.

— Еще немного, Кейн? — спрашивает она и идет к нему с бутылкой виски.

— Ах, с удовольствием. К сожалению, дети ждут, и они защипают меня, если я не вернусь вовремя, — он смеется, — всем спокойной ночи. В частности тебе, — говорит президент и смотрит на меня. — У тебя блестящее будущее впереди, Квинн, — он улыбается, но в следующую секунду улыбка исчезает. Он притягивает меня к себе и делает вид, что обнимает, а сам шипит мне в ухо: — Любители деревьев, остерегайся! Ха!

Я делаю шаг назад и растерянно смотрю на него. Я не хочу, чтобы он считал меня или Беа врагами, поэтому коротко киваю.

— И я увижусь с вами завтра, — он направляет два сложенных указательных пальца, словно, это пистолет на моего отца.

Когда мои родители провожают его к входной двери и прощаются, я остаюсь один в гостиной со стаканом виски в руках. Делаю еще глоток. Затем ставлю стакан на журнальный столик и надеюсь, что одолею лестницу наверх в свою комнату, прежде чем родители закончат стандартную процедуру прощания. Но когда я поднимаю взгляд, они уже стоят передо мной с темными лицами.

— О Боже, он так потолстел, — замечаю я. Это должно было их рассмешить, но никто не улыбается, и это абсолютно не важно.

Не изменяя выражения лица, мой отец садится в кресло и подает мне знак последовать его примеру. Я опускаюсь на диван.

— Ты совершенно не выглядишь счастливым, — добавляет он.

— И в тебе нет ни капли благодарности, — продолжает мама, которая сидит на подлокотнике отцовского кресла.

Но с чего, простите пожалуйста, я должен быть благодарен? Вообще-то я должен быть разъярен. Зол, потому что я прошел дальше только из-за того, что мой отец большая шишка в «Бриз». Беа должна была пройти дальше. Она заслуживала это. Но нет: ее неудача и мой успех установлены изначальными традициями. Всегда все одинаково: мне просто не позволено достигать чего-то своими силами.

Мой отец изучающе смотрит на меня, и когда я отвечаю на его взгляд, он улыбается и слегка качает головой, как будто хочет сказать: «Был рад постараться!»

— Я не хочу этого! Я хочу пройти все проверки, потому что я хорош в этом, а не потому что ты давишь на экзаменатора.

И кроме того я хочу пойти в институт с Беа, но не произношу этого вслух.

— О Боже, повзрослей наконец, Квинн. Я просмотрел видеозаписи вашей дискуссии. Эта твоя подруга размазала вас всех по стене, — говорит мой отец. Кажется, что в глубине души он ликует, как будто моя недостаточность хороший повод для радости.

— И почему тогда президент заинтересован в том, чтобы именно я принимал участие в дальнейших тренировках? И почему ты этого хочешь? — я просто не понимаю, что мой отец от меня хочет и что какие у него планы на меня. Иногда он просто игнорирует меня, так что у меня такое чувство, что ему безразлично все, что я делаю. И он всегда стоит на моем пути.

Наверное, он просто хочет сделать из меня лучшую миниатюрную копию его самого.

— О, мой дорогой мальчик, — подключается моя мать, которая к этому моменту пересела на диван и проводит своей грубой рукой по моему лицу. Ненавижу это. Я не маленький мальчик. Ей лучше оставить этот жест для будущего малыша.

Тем временем мой отец неуклонно продолжает.

— Ты мой сын и хорошие взаимоотношения наш лучший выбор. Такова жизнь. Ты к сожалению, не можешь изменить того, что твой отец знаком с президентом, точно также Беа не может изменить, что ее родители бедные люди.

— Достаточно! — реву я и встаю качая головой. Еще никогда не слышал, чтобы он так пренебрежительно говорил.

— Давай, не будь таким взволнованным, сын.

— Сэр, я…

— Ты можешь идти, — говорит он и внезапно встает. я выбегаю из комнаты, задевая его плечом. Леннон и Кин сидят скрестив ноги у подножия лестницы. Они не совсем пьяны, но и трезвыми их не назовешь.

— Бедная Беа, — говорит Леннон.

— Мне нравится Беа, — добавляет Кин. Что правда. Кин еще с пеленок влюблен в Беа. И он ей тоже нравится. — Что ты ей скажешь? — спрашивает он. Я пожимаю плечами. — Она будет плакать, — предполагает он.

— Конечно она будет плакать, — соглашается с ним Леннон.

Я представляю Беа перед собой, как и мои маленькие братья: сжатые губы и подергивающиеся ноздри, в то время как гордо она слушает меня, пытаясь сдержать слезы.

Я не должен начинать эту тупую тренировку руководящих работников. Сделаю ли я карьеру в экономике или политике, все равно, это не имеет значение ни для кого. Если бы Беа победила, она могла бы спасти всю свою семью. Мне стыдно. Я глажу братьев по голове, предупреждаю их не прикасаться необдуманно к бутылке с виски, и бегу наверх в свою комнату.

Там я падаю на кровать, включаю IPad и нажимаю функцию определения местоположения. Беа тоже в сети, и она дома. Я так хотел бы рассказать ей все, сказать что мне жаль. Но вместо этого я просто лежу там и прокручиваю мысли в голове.