Далия Трускиновская - Жонглёр и мадонна

Иван замер от неожиданности - вот где встретились...

Мадонна смотрела укоризненно и строго.

Я все помню, мысленно сказал ей Иван, я все сделаю! И твое появление - знак судьбы. Значит, я действительно единственный, кому по плечу легенда о Жонглере и Мадонне.

Тут Мадонна еле заметно улыбнулась и протянула к Ивану младенца. Она шла сквозь толпу, не двигаясь, и равнодушная толпа обтекала ее, не замечая, - такую полупрозрачную в древнем голубом плаще... В той легенде о Жонглере Мадонна тоже могла быть только такая - Мадонна-одиночка, как и он сам в расшитой блестками и пропитанной запахом грима толпе.

Майя освободилась, подошла и произнесла короткий монолог с двумя десятками фамилий и тремя десятками ругательств. Иван и тут ничего не понял - только поразился ее темпераменту.

- Ну, как? - наконец спросила она.

- Я обалдел! - честно и без выкрутасов ответил Иван. Тут к Майе подошли двое с фотоаппаратами. И начался разговор, в котором Иван понял лишь одно - они оба не прочь с Майей переспать.

Он видел, что и она это прекрасно осознает. Шел тот бойкий и рискованный разговор, который сводится обычно к нехитрой схеме: "хочешь да" или "хочешь? - нет". Майя четко говорила "нет" и дистанцию держала безукоризненно. Это Ивану очень понравилось.

Он еще раз прошелся на выставке, проявил интерес к деревянной скульптуре и в ужасе отшатнулся от акварелей Майиной подруги. На прощение он вернулся к Мадонне, потом опять отыскал Майю и услышал именно то, за чем вообще явился на выставку, - вопрос о своих планах на поздний вечер.

До начала представления он успевал только переодеться и малость размяться где-нибудь возле конюшен. Сидя перед зеркалом и глядя себе в глаза, немного взбудораженный выставкой Иван медленно и бережно вводил себя в узкое пространство того образа, который собирался предъявить публике - отчаянного красавца с широко распахнутыми глазами на запрокинутом лице.

Он, как всегда, красиво выбежал на манеж и отработал номер с обычным блеском. Хотя делать уже хотелось совсем другое. Какие там блестки на будущем сером костюме? Какие вишневые завитки? А, главное, какая, ко всем чертям, победительно-разухабистая музыка? Темное трико, шнурованный короткий колет с прорехами под мышками, вокруг шеи - стянутый шнурком ворот грубой рубахи, а также полумрак и свет из высокого готического окна с витражем, вроде того, в башенке, и размеренные, ускоряющие ритм аккорды, и алые мячи...

Когда он приехал, Майя уже сняла свой пуленепробиваемый комбинезон, смыла боевую раскраску, а по количеству посуды в мойке он понял - только что выпроводила поздравителей.

- Я не ждала тебя так рано, - сказала она. - Видишь, ужин еще не готов.

- А чего слоняться без толку за кулисами? - обычным своим кисловатым тоном спросил Иван. - Да еще когда там клетки с тиграми возят? Я или удираю до тигров, или жду, пока они кончат, и тогда репетирую.

- Ты что, боишься тигров в клетках? - удивилась Майя.

- Их все боятся. Видела, какие у них когти? Во! - Иван показал согнутый указательный палец.

- Поужинаем на кухне, - предложила Майя. - Я из-за этой проклятой выставки совсем зашилась, дома раскардач, а послезавтра макет сдавать...

Инициатива наказуема - ей пришлось сходу объяснять Ивану, что такое макет книги и макет журнала, какие бывают шрифты и откуда берутся виньетки...

- А что такое виньетки? - естественно, спросил Иван.

Она со вздохом объяснила и для пущей наглядности сделала несколько набросков фломастером.

- Вот видишь, а я и не знал, - обычной своей формулировкой подвел итог Иван и спрятал к себе в сумку наброски.

- Чтобы не забыть, - сказал он. - Я ведь еще многого не знаю. Но буду знать.

Чтобы он угомонился, Майя молча согласилась.

Они поужинали, беседуя о цирке, о поворотах с семью мячами, а также о возможности поворота с ними же на триста шестьдесят градусов. Мэгги, забытый в сумке, молчал.

- А голова не закружится? - ехидно спросила Майя. - Движеньице-то довольно резкое!

- Не должна.

- А пробовал?

- Пока - ни разу.

- Тебе закон земного притяжения не позволит! - рассмеялась она. Хотя именно она и легкое головокружение этим вечером испытывала, и с законом земного притяжения поспорить пыталась. Не бывает, увы, безалкогольных вернисажей.

- Позволит! Я его обойду. Он ведь как столб - перепрыгнуть сложно, а обойти можно! - парировал Иван. Развеселившаяся Майя ему нравилась как-то больше.

Ведя такой беззлобно-колючий разговорчик, они прибрались на кухне, искупались, легли и потушили свет. Майя первой потянулась к Ивану. И тогда он решился.

- Знаешь, когда я впервые подумал про этот поворот на триста шестьдесят градусов?

- Ну? - недоуменно спросила Майя.

- После выставки, когда шел и вспоминал твою Мадонну.

Она онемела. Иван больше всего боялся, что Майя начнет перебивать и расспрашивать. Поэтому он даже не стал дожидаться ответа.

- Знаешь легенду? - спросил он и сразу же перешел к этой легенде. Мне ее еще в училище рассказали. В средние века один жонглер ушел в монастырь. Аллах его знает, почему... - Иван, разумеется, не знал подробностей, как не знал их и старый учитель, жестоко его школивший. Свои же сочинять не пробовал - они ему были ни к чему. - Ну, молиться, как полагается, он, конечно, не умел. Вообще ничего не умел, только кидать.

- Как ты, - буркнула Майя.

- Ну, как я. Видит, один монах поклоны бьет, другой по-латыни шпарит, третий там больных врачует, и все стараются перед статуей Мадонны. А что он может? Вот он взял свои шарики, выбрал время, когда никого поблизости не было, встал перед Мадонной и начал кидать. Час кидает, два кидает. Сделал все, что умел. И то, что раньше не умел, тоже получилось. Чувствует - все, сил нет! Свалился. Пот градом, в глазах зеленые звездочки... И тогда Мадонна встала, сошла с пьедестала и вытерла ему лоб своим покрывалом...

- Красиво, - признала Майя.

- Я когда увидел твою Мадонну, так и встал - она! Только ничего не объясняй. Я ее так понял - и точка. Она идет к тому, кто делает все возможное. Ты вот рисуешь, я кидаю, но цель-то одна - чтобы Мадонна сошла с пьедестала. И сойдет!

- Не сомневаюсь, - довольно жестко сказала Майя. - Если ничем другим в жизни заниматься не станешь. А я до такого великого служения искусству, наверно, еще не доросла.

И отодвинулась от Ивана.

Иван помолчал. Он решительно не понимал, зачем надо было говорить с ним таким голосом и отодвигаться.

- Я даже номер такой хотел поставить, с одними шариками, - признался он, потому что Майя молчала, а значит, слушала.

- По-моему, это не для цирка, - ответила она.

- Почему? Очень даже для цирка! Вообще эта легенда - про цирк. Ты прямо как мои соседки...