Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 1

Однако Отонаси-сан, естественно, на провокацию не поддается.

— Я не об этом спрашиваю. Усуй, похоже, это у тебя здесь проблема с головой. Все, что ты делаешь, — бесполезно. Бессмысленно. Похоже, ты решил спасти Хосино, но это всего лишь краткий сон, который скоро исчезнет. Все равно в следующий раз ты забудешь про эту свою целеустремленность и побежишь признаваться мне в любви, вместо того чтобы считать меня врагом.

Харуаки под тяжестью этих слов зашатался. Он знает, что именно так все и будет. Если все вернется как было, Харуаки забудет этот наш разговор. Как бы он ее ни ненавидел сейчас, он снова влюбится в нее с первого взгляда и снова признается ей в любви. Харуаки в безнадежном тупике.

Однако даже стоя перед такой правдой, он сжимает кулак.

— Нет, это все-таки у тебя с головой проблемы, Отонаси! Допустим, я правда каждый раз вновь становлюсь «ничего не знающим мной»! Думаю, я не смогу сохранить свои воспоминания, и я не такой умный, как Дайя. Но знаешь что? Я верю в себя.

— Не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?

— Вот скажи, Отонаси. Это точно, что я стою на месте и не меняюсь, да?

— Да, именно поэтому ты ничего не можешь сделать.

— Ха! Все как раз наоборот, Отонаси! Если я не изменяюсь, я могу поручиться за будущего себя. В конце концов, они все будут точно такими же, как я нынешний. Я могу представить это без проблем! Эти будущие я будут верить Хосии всякий раз, как он будет объяснять им ситуацию, и каждый раз они будут помогать ему. В любом мире я не оставлю своего друга Хосии. Послушай и хорошенько запомни, Отонаси… — он указал на нее пальцем. — Если ты сделаешь Кадзуки Хосино своим врагом, против тебя встанет бессмертный. Я!

Откровенно говоря, его позу можно назвать какой угодно, только не уверенной. Он явно напряжен, он блефует, его руки дрожат. Он, несомненно, встревожен. Особенно если вспомнить его обычное клоунское поведение. Высокие слова ему настолько не идут, что это даже не смешно.

Но его слова принесли тепло в мое сердце.

В смысле, Харуаки сказал то, что сказал, без малейшей тени сомнения. И его обычной склонности к преувеличениям сейчас даже близко не было. Харуаки говорил так, словно это было что-то само собой разумеющееся.

— …

Конечно же, Отонаси-сан эта его нетвердая поза не смущает ничуть. Но в то же время она и не стала сразу возражать. Закрыв рот, она просто смотрит несколько секунд недовольно.

— …Ты говоришь так, словно это я здесь преступница. Ты в курсе вообще, что это Кадзуки Хосино затащил тебя в эту «Комнату отмены»?

Слова Отонаси-сан остры и бьют точно в цель. Каждое из них вонзается в Харуаки, и все же –

— Я не перепутаю, на чьей я стороне, из-за такой ерунды!

Харуаки стоит на своем. Он напуган, но тем не менее не отводит взгляда от Отонаси-сан.

Ой как нехорошо. В смысле, противник ведь Ая Отонаси! Это не ее грызет то, что Харуаки объявил ее своим вечным врагом. А как раз Харуаки. Девушка, к которой его тянет каждый раз, проявляет к нему враждебность, причем без видимой причины. И теперь Харуаки суждено всякий раз страдать.

В то время как она явно не ощущает какого-либо неудобства, когда он на нее рычит.

Однако…

— Мне неинтересно.

Именно Отонаси-сан первой отводит взгляд и отворачивается.

— Все равно все твои действия потеряют смысл, когда придет следующий повтор.

Выплюнув эти слова, она уходит.

Если бы это сказал кто-то другой, это звучало бы почти как неуклюжая отмазка. Но сейчас — совершенно не похоже. Главным образом: как вообще Отонаси-сан может проиграть Харуаки, если ей на него наплевать?

Так что ее слова были всего лишь мыслями вслух. Просто она пришла к выводу, что удобнее будет заняться мной, когда подвернется более выгодная ситуация.

Отонаси-сан не чувствует к нам ничего. Разумеется, она нас не боится; но также она и не сердится на нас, и не презирает.

Вот интересно — почему?

Нет, я знаю. Наверняка это просто мое воображение. Неверная догадка. Огромное недоразумение. И тем не менее, правда, честно, на какое-то мгновение –

Не выглядела ли она какой-то… разочарованной чуть-чуть?

— Слушай… Хосии, — произносит Харуаки, по-прежнему глядя на автоматическую дверь, через которую вышла Отонаси-сан. — Как думаешь, меня убьют?

Ни за что… я почти ответил так, не думая. Но потом до меня дошло, что все может случиться в точности как в прошлый раз, так что я просто молчу.

Как и ожидалось, третьего марта 2602-го раза с неба лило. Я вышел из дома немного раньше, чем в прошлый раз, и обогнул место происшествия, хоть и пришлось сделать для этого крюк. Чтобы оградить себя от атаки Отонаси-сан… а скорее, просто чтобы не увидеть ту картину снова.

Войдя в класс, я вижу Дайю, он уже здесь. Едва заметив меня, он подходит.

— Что такое, Дайя?

Почему-то Дайя не отвечает сразу. Пристально смотрит мне в глаза. Свои чувства ему всегда удается скрывать замечательно, но на этот раз он явно какой-то не такой.

— …Насчет романа, о котором мы вчера говорили.

Дайя говорит нарочито безразличным тоном. О «романе». Иными словами, о «моем нынешнем положении».

— Кое-что мне там не дает покоя. Почему «Новенькая» не теряет память, хотя «Главгерой» теряет?

Не могу ему ответить. Потому что не понимаю, зачем он вообще завел этот разговор.

— Даже «Главгерой» — создатель этой «Комнаты отмены» — теряет память. Даже если мы допустим, что «Новенькая» обладает какими-то особыми способностями, не слишком ли это удобное предположение, что она автоматически умеет сохранять воспоминания о повторах? Поэтому, мне кажется, лучше сделать так, чтобы «Главгерой» и «Новенькая» могли сохранять воспоминания одним и тем же способом.

— …Пожалуй, ты прав.

Я соглашаюсь, не особо задумываясь о смысле его слов. Может, я не способен полностью ухватить этот смысл, потому что Дайя говорит просто о «романе».

— «Главгерой» смог сохранить память, потому что увидел труп, верно?

— …Похоже, что так.

— Труп появился из-за аварии, так? «Новенькая», которая 2601 раз прожила один и тот же день, просто не могла не знать об этом грузовике. Если «Новенькая» приложила руку к аварии, это наверняка неспроста. Именно поэтому ты подчеркнул, что «друг Главгероя» «был убит».

Я кивнул.

— Но кое-что меня здесь беспокоит.

— Почему? Мои мысли такие странные?

— Нет, не в этом дело. Несомненно, это очень эффективный прием против «Главгероя». Но только — если есть уверенность, что он сохранит воспоминания. Успешная атака лишена смысла, если «Главгерой» тут же о ней забудет.