Сергей Волков - Чингисхан 3. Солдат неудачи
Лишь один человек не покорился его воле. Лишь один человек не хочет мира. Лишь один человек не спит ночами, точит меч, острит стрелы, думая об одном — как извести Есугеева сына.
Имя этому человеку — Джамуха.
Побратим-анда, что не раз спасал Чингисхану, когда тот еще был Темуджином, жизнь и честь. Гордый, хитрый, отчаянный человек, лихой рубака и верный друг, Джамуха не принял волю Вечного Синего неба, не склонил голову перед избранником Тенгри.
Он созвал сторонников, вольных нойонов, затуманил им головы речами о свободе и заветах предков. Немало степных удальцов поверило Джамухе. Анда Чингисхана собрал большое войско. Лесные ойраты, хатагины, дорбены, икересы и даже родичи Борте из племени унгиратов встали под зеленый туг Джамухи. Старики провозгласили его гур-ханом и сотворили обряд жертвоприношения, зарезав на берегу реки Кан белую кобылицу и черного жеребенка. Джамуха, как рассказали Чингисхану, бросил в воду ком земли, мечом отрубил у старой ивы несколько ветвей и сказал, обращаясь к своим новым подданным:
— Тот из нас, кто предаст общее дело, да будет поглощен водой, как эта земля, и иссечен сталью, как эти ветви!
И была война. И были битвы. И не во всех удача сопутствовала сыну Есугей-багатура…
Чингисхан пошевелился, подбросил в костер дров, натянул на плечо сползший войлочный плащ. Ночь выдалась морозной, тревожной. В такую ночь молодые тигры-бары выходят из тайги. Они идут к куреням, чтобы попробовать отбить у пастухов овцу или жеребенка. Тигры припадают к холодной земле, дыбят коричневую шерсть на загривках и ползут к изгородям, посверкивая в темноте желтыми злыми глазами.
Монголы ненавидят баров. Тигры сильны и хитры. Об их коварстве сложены легенды. Степной хищник — волк — пользуется у степняков уважением за простые и честные повадки.
Джамуха по своим повадкам очень похож на бара. И глаза у анды как раз такие — желтые, хищные. Но так решило Вечное Синее небо, что тигром стал Джамуха, а Волк, серебряный Волк, вызывающий у врагов обессиливающий страх, достался сыну Есугея-багатура.
Порыв ветра бросил в лицо Чингисхану клуб едкого дыма. Владыка всех монголов закашлялся, непроизвольно провел рукой по шее и отдернул руку, едва только пальцы коснулись короткого шрама под челюстью.
Да, в войне с тигром-Джамухой и вольными нойонами удача сопутствовала ему не всегда. Чингисхан навечно запомнил ту страшную битву у озера Колен, когда шаманы из стана его анды, ставшего врагом, накликали посреди знойного лета снежную бурю, чей ветер валил с ног коней. В круговерти метели все смешалось и никто не понимал, где чьи воины, куда гнать коней и кого рубить мечом.
Рати Чингисхана и Джамухи рассеялись, перемешались. Так вышло, что рядом с повелителем остался только Джелме, сын старого кузнеца Джарчиудай-евгена. Верный своему господину, Джелме скакал с ним бок о бок, прикрывая от случайных стрел.
За снежной пеленой никто из войска Чингисхана не заметил, как со стороны Онона к месту сражения подошли тайджиутские князья, давние недруги сына Есугея-багатура. Их воины, сбившись в плотный кулак, ударили в тыл туменам Чингисхана. Но произошло это в тот момент, когда его передовым отрядам как раз удалось рассечь надвое воинство Джамухи, также страдавшее от ветра и снега.
Битва, то затихая, то разгораясь с новой силой, длилась весь день. К ночи так и не стало понятно — то ли Джамуха и тайджиуты одолели сына Есугея, то ли его воины разгромили врага. Большая часть воинов Чингисхана отошла за реку Онон, но это было не крепкое войско, спаянное железной дисциплиной, а разрозненные группки людей, пробиравшихся через темную степь на свой страх и риск. И не нашлось никого, кто бы собрал их, напитал смелостью испугавшихся и отвагой — отчаявшихся.
Не нашлось потому, что повелитель всех монголов лежал на берегу Онона, раненый тайджиутской стрелой в шею.
Случилось это так: в какой-то момент кончился снегопад, стих ветер и Чингисхан с Джелме увидели, что находятся рядом с невысокой горой, вершина которой поросла лесом. Битва шумела в стороне, ближе к речной излучине, а здесь царила такая тишина, что даже суслики осмелели и высунулись из своих нор, тревожно пересвистываясь.
В сотне шагов выше по склону Чингисхан заметил вооруженного человека на черном коне. Судя по синему цвету его халата-дээла и бунчуку на копье, это был кто-то из тайджиутов.
— Господин, я подстрелю его! — азартно воскликнул Джелме, вытаскивая лук, но Чингисхан остановил своего верного нукера.
— Я сам!
Вскинув лук, сын Есугея пустил стрелу, но коварный порыв ветра изменил направление полета. Чингисхан не попал. Тайджиут захохотал так громко, что эхо запрыгало по всей долине, перекрыв вопли сражающихся внизу воинов и звон оружия.
— Меня зовут Джирхо, я из рода Бесут! — крикнул он. — Ты никудышный стрелок, Темуджин! Смотри, как надо!
И тайджиут выстрелил, пустив длинную белоперую стрелу.
— Осторожнее, господин! — крикнул Джелме, ударив своего коня пятками. Но он не успел ни прикрыть Чингисхана щитом, ни столкнуть его с коня. Сын Есугея-багатура, задрав голову, как завороженный, смотрел на приближающуюся стрелу.
Миг — и она пробила ему шею с левой стороны, выставив окровавленный наконечник ниже уха. Чингисхан пошатнулся, заскрипел зубами, припал к конской гриве. Джелме завизжал от ярости и принялся пускать в Джирхо стрелу за стрелой, но тайджиут не принял боя. Хлестнув черного жеребца плетью, он погнал его прочь. В то же мгновение тучи над горой сгустились, и вновь повалил густой мокрый снег.
Чингисхан помнил, что сам сломал древко стрелы и вытащил ее из раны. Кровь потекла, как кумыс из кувшина — широкой струей, заливая плечо и грудь. В ушах зашумело, перед глазами поплыли темные круги и он, потеряв сознание, повалился под ноги коня, в заснеженную траву.
Очнулся сын Есугея в темноте. Стояла сырая, промозглая ночь. Где-то неподалеку накатывались на низкий берег волны Онона. За черной водой ярко пылали костры, слышались веселые крики, песни. Чингисхан догадался — там встали временным лагерем Джамуха или тайджиуты. От слабости он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Шея онемела, язык во рту распух и казался горячим камнем, всунутым туда в наказание.
— Пить… — прохрипел владыка монголов.
Из мрака возникло бледное, встревоженное лицо Джелме. Он что-то сказал, но Чингисхан не услышал — вновь впал в забытье.
Снова он пришел в себя только под утро. На этот раз ему удалось приподнять голову и оглядеться. Серый рассвет полз по небу, присыпая ночную тьму пеплом. По Онону плыл туман. Рядом никого не было. «Джелме бросил меня, — подумал Чингисхан. — Мы проиграли битву. Сейчас на запах крови из степи придут волки и завершат то, что не сумел сделать тот тайджиут…».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});