Фриц Лейбер - Странник (The Wanderer)

Раздался приглушенный треск, словно кто-то начал заводить стальной механизм старинных башенных часов. Кошка застыла на руках у Марго и шерсть у нее на загривке вздыбилась. Это зарычал Рагнарок.

Рама Джоан продолжала:

– Где-то там, среди звезд, может быть, найдется индус, который не убивает священных коров. А может быть, там живет какой-нибудь последователь звездного дзен-буддизма, который обметает щеточкой каждый предмет из боязни раздавить, садясь, букашку и который закрывает рот марлевой повязкой, чтобы не проглотить случайно зазевавшуюся мушку. Но мне кажется, что даже в лучшем случае это исключение. Остальные не будут принимать близко к сердцу каких-то там мух и будут по отношению к нам безжалостны.

Страшное, неестественное состояние охватило Пола. Все вокруг казалось ему слишком реальным и в то же время готовым вот-вот растаять в воздухе, рассыпаться на мелкие кусочки, как в замершем на секунду калейдоскопе. Пол посмотрел на Луну и звезды, пытаясь найти в них опору, подбадривая себя мыслью, что в истории человечества небо по крайней мере было неизменным. Но неожиданно он опять услышал внутренний демонический голос: «А если бы звезды начали вибрировать? На фотографиях ведь было видно, что они изменили положение!»

Сэлли Хэррис вела Джейка Лешера по затертому деревянному помосту к пятому – и последнему – вагону железной дороги в Луна-парке. Они были единственными пассажирами, если не считать пары перепуганных пуэрториканцев, которые сидели в первом вагоне, уже сейчас судорожно вцепившись в поручни.

– Боже, Сэл, сколько же я могу ждать? – вздохнул Джейк. – Я постоянно должен идти на какие-то уступки только потому, что ты так хочешь. Квартира Хассельтайна…

– Тс-с, голубчик, на этот раз ты идешь не на уступки, – девушка перешла на шепот, когда мужчина из обслуживающего персонала прошел мимо, проверяя вагоны. – А теперь слушай меня внимательно. Как только мы двинемся вверх, подвинься немного вперед, левой рукой изо всех сил держись за спинку сидения, потому что правой ты должен будешь держать меня.

– Как это правой? Ты же сидишь слева.

– Только пока, – улыбнулась Сэлли и ласково потрепала его по щеке.

Джейк вытаращил глаза и недоверчиво улыбнулся.

– Делай то, что я тебе говорю, – твердо сказала она.

Со скрежетом и хрустом вагоны пошли вверх. За несколько метров до вершины Сэлли встала, заставила подняться Джейка, и повисла на нем, обхватив ногами его бедра. Одной рукой она обняла его за шею, а другой…

– Боже, Сэл! – прошептал Джейк, задыхаясь, – Земля прямо закружилась… помнишь… как у Хемингуэя?.. «По ком звонит…»

– К черту Землю! – крикнула девушка и, словно валькирия, оскалила зубы в дьявольской улыбке. – Я сделаю так, что звезды начнут кружиться!

Вагоны замедлили ход на вершине и неожиданно помчались вниз.

– Нам кажется, – говорила Рама Джоан, – что люди со звезд – существа исключительно красивые и удивительные. Так может смотреть на охотника дикий кабан, который ни разу не слышал грома выстрела. Я очень много размышляла о них, и пришла к выводу, что по отношению к нам они были бы так же жестоки и недоступны нашему пониманию, как девяносто девять процентов наших богов. А кто такие боги, если не наше видение цивилизации, в своем развитии ушедшей намного дальше нас? Если вы не верите мне, освежите в своей памяти историю последних десяти тысяч лет. Тогда вы поймете, что там наверху… дьяволы!!!

Рагнарок снова зарычал. Мяу прижалась к плечу Марго и вцепилась в него когтями.

– Конец полного затмения, – объявил Коротышка.

– На самом деле вы меня удивляете, Рама Джоан, – покачал головой Профессор.

– Не бойся, Мяу, – шепнула Марго.

Пол посмотрел наверх и увидел, что восточный край Луны начал светлеть. Он почувствовал огромное облегчение. И тут же понял, что все его страхи стали улетучиваться с той самой минуты, когда объявили о конце затмение.

На востоке от Луны заблестело несколько звезд. Они… закружились, как призрачные бенгальские огни. Еще мгновение… и они погасли.

На плоскогорье Аса Голкомб увидел, что звезды вблизи Луны задрожали, затрепетали, как под дуновением затрубивших в космосе фанфар. Потом на черном небе открылись большие, золотисто-лиловые ворота; они были раза в четыре больше Луны. Аса протянул к воротам руки: их красота сжала его сердце. Сердце не выдержало. И он умер.

Сэлли увидела вибрирующие звезды в тот миг, когда одновременно с Джейком, на вершине шестой из десяти горок островка Кони, временно теряя по десять килограммов веса на каждого, достигла оргазма. В ослеплении любовного экстаза, на грани потери сознания, девушка была уверена, что звезды – продолжение ее самой, часть Сэлли Хэррис, и смеясь, закричала:

– Я сделала это, Боже! Я сделала это! Я это делаю!

А когда – после очередного, захватывающего дух, падения и путешествия вверх – они оказались на следующей вершине, в небе уже сиял желто-пурпурный щит. Он был огромен и настолько ярок, что в его свете четко вырисовывались полоски на костюме Джейка, прижавшего лицо к груди девушки. Сэлли, опять напоминающая валькирию, откинулась на металлические поручни и победно крикнула небу:

– Боже! Вот это приз!

– О, что за чудо! – крикнул Большой Бенджи. – Слушай, Пепе, наверное, с другой стороны земного шара находится сумасшедший старый китаец, большой, как Кинг-Конг, который качает ногами и рисует золотые тарелки, а потом швыряет их в сторону Луны. Одна как раз сейчас повисла над нами.

– Красиво, – согласился Пепе. – Она освещает весь Нью-Йорк. Тарелочное такое освещение.

– Я тоже вижу! – заорал Араб, который подошел к ним. – О, чудесный косяк!

В темноте Палм Бич Ноллс Кеттеринг III, не отрываясь от телескопа, говорил немного напыщенным тоном:

– Имя существительное «планета», мисс Кац, происходит от греческого глагола «планастай», что означает странствовать. Таким образом, планеты должны называться «странниками», то есть планеты – это небесные тела, которые странствуют между неподвижными звездами.

На мгновение он замолчал.

– Луна уже проясняется, – продолжил он через мгновение. – И причем не только та сторона, которая выходит из затмения. Да, да! Видны даже цвета!

Девичья ладонь нежно опустилась на его плечо и самый тоненький голосок из всех, которые он когда-нибудь слышал (будто Барбара неожиданно превратилась в кузнечика), произнес:

– Прошу тебя, дорогой, не отрывай взгляда от телескопа. Ты должен приготовиться к сильному потрясению.

– Потрясению? Не понимаю, мисс Кац, – беспокойно произнес Кеттеринг, послушно глядя в окуляр.