Марвин Мински - Выбор по Тьюрингу
– Дайте мне подумать. Вы пока обедайте, я скоро вернусь. Мне надо позвонить.
Брайан молча поднял брови в удивлении, и она рассмеялась.
– Нет, не в Штаты и никому из тех, кого можно будет выследить. Перед тем как уехать из Лос-Анджелеса, я позвонила в Израиль своей двоюродной сестре. Когда я решила помогать вам, меня смущало только одно: что я потеряю связь с семьей. Ведь отцу скоро должны делать операцию. Сестра будет звонить моей матери, но я строго-настрого запретила говорить ей, что могу позвонить в Израиль. Простите меня, Брайан, но ничего лучшего я не могла придумать…
– Не беспокойтесь, теперь, когда мы здесь, я чувствую себя в большей безопасности и почти не тревожусь. Можете звонить.
Брайан допивал кофе и вторую рюмку коньяка, когда она вернулась.
– Сочетание, наверное, смертоносное, но любопытное, – заметила она, озираясь по сторонам в поисках официанта. – Можно я к вам присоединюсь?
– Я обижусь, если вы этого не сделаете.
– Вы выглядите лучше.
– И чувствую себя тоже лучше. Хорошая пища, таблетки, сон – и свобода! Честно говоря, не припомню, чтобы я когда-нибудь так хорошо себя чувствовал.
– Вот и прекрасно, – сказала она и сжала его руку в своей, но тут же отдернула ее, когда подошел официант с подносом.
От этого прикосновения Брайана охватила волна какого-то до тех пор незнакомого ему теплого чувства. Он широко улыбнулся. Свобода, никаких забот и тревог – по крайней мере сейчас. За окном лил дождь, но здесь было тепло и уютно. Маленький островок мира и счастья.
– За вас, Шелли, – сказал он, когда официант ушел и они взялись за рюмки. – За то, что вы сделали, чтобы мне помочь.
– Не так уж много я сделала, Брайан. Я бы лучше выпила за вас и за вашу свободу.
Он ответил ей улыбкой, они чокнулись и выпили.
– А так можно и втянуться, – сказал он. – Удалось вам дозвониться?
– Нет. Даже телефонистка не смогла. Сказала, что надо будет попробовать позже.
– Не может быть. Всегда можно дозвониться куда угодно!
– Очевидно, только не в Ирландии, – рассмеялась она.
– А вы уверены, что у вас правильно записан номер?
– Вполне.
– Когда будете звонить в следующий раз, попробуйте сначала дозвониться до справочной.
– Хорошая мысль. Давайте допьем, и я сразу это сделаю – из телефонной будки в вестибюле.
Будка была занята, и через некоторое время Шелли покачала головой.
– Не стоит ждать, пойдемте ко мне.
Подняться пешком по лестнице оказалось проще, чем ждать старинного лифта. Шелли отперла дверь и зажгла свет.
– А номер у вас побольше моего, – сказал Брайан. – Настоящие апартаменты.
– Наверное, здешний управляющий питает слабость к женщинам. Хотите выпить капельку, пока я буду звонить?
– Да, пожалуйста, – немного той водки с буйволом на этикетке, которую вы купили, когда мы летели рейсом Аэрофлота.
Она набрала номер международной справочной и назвала фамилию и адрес сестры. Фамилию ей пришлось повторить: в первый раз автомат, распознающий голос, не смог ее разобрать. Она записала номер и рассмеялась.
– Вы были правы, что дозвониться можно всегда – приношу свои извинения Ирландии. Я ошиблась в одной цифре, когда записывала номер.
– Пью за это. За технику.
Он залпом выпил свой бокал, налил еще и отпил глоток. Шелли набирала номер, а он сидел, чувствуя, как его понемногу окутывает теплый туман. Похоже, он захмелел – ну и что? Это ради удовольствия, а не ради забвения – очень большая разница. Шелли наконец соединили, и он вполуха слушал разговор. В ее голосе звучало облегчение – значит, новости хорошие. Она поболтала с сестрой о семейных делах и положила трубку.
– Насколько я мог понять, все в порядке.
– Да. Дела идут нормально, прогноз прекрасный. Настолько хороший, что уже назначена операция.
– Прекрасная новость. – Он с трудом поднялся на ноги. – Пожалуй, я пойду. Замечательный был вечер.
– И правда, – согласилась она. – Спокойной ночи, Брайан.
Было совершенно естественно, что она поцеловала его в щеку – обыкновенным прощальным поцелуем.
А потом оказалось, что все не так просто. Он ответил на ее поцелуй с неожиданным жаром, который передался и ей. Ни он, ни она этого не предвидели; ни он, ни она не могли остановиться.
Их охватило приятное чувство близости, естественной тяги друг к другу. Для Брайана это было волнующее переживание, непосредственное ощущение, бездумное и не подчиняющееся никакой логике. У него промелькнуло воспоминание: Ким, но он отогнал его. Нет, это не Ким. Это что-то другое, лучше, совсем другое.
Однако совсем забыть о Ким он не мог. Не о самой Ким, а о своих собственных переживаниях. О том чувстве досады – досады на самого себя за то, что тогда потерял над собой контроль.
И тут все схлынуло. Брайан ощутил что-то неладное. Обнаженное тело Шелли прижималось к нему в темноте, но что-то было не то. Он чувствовал пустоту, отчуждение, дряблость. Его охватило бесконечное отвращение к тому, что происходило между ними. Он повернулся на бок, спиной к ней, а когда она погладила его по плечу, отодвинулся на самый край кровати.
– Ничего, – прошептала Шелли. – Это случается. Слишком тебе досталось в жизни.
– Ничего не случилось. Я не хочу об этом говорить.
– Брайан, милый, после всего, что с тобой было, нельзя ожидать, что твое тело будет всегда работать нормально.
– Мое тело? Оно, наверное, никогда не будет работать нормально. В меня стреляли, меня оперировали, я лечился, на меня покушались, меня держали под замком. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Если хочешь знать, я вообще чувствую себя не совсем человеком. И мне совсем неинтересно вот это – что ты пытаешься делать.
– Не я, Брайан, а мы с тобой. В эту игру можно играть только вдвоем.
– Тогда поищи себе игру, в которую ты могла бы играть одна.
Он слышал, как у нее перехватило дыхание от обиды, явственно представил себе, как по ее лицу текут слезы. Но ему было все равно.
– Я, кажется, ясно сказал, что не хочу об этом говорить.
Шелли хотела что-то сказать, но остановилась. Она молча ушла в ванную и закрыла за собой дверь. Брайан пошарил рукой вокруг, нащупал выключатель, зажег свет, оделся и вышел. Вернувшись к себе в номер, он, ничего не видя, прошел в ванную, сполоснул лицо холодной водой и вытер его, стараясь не глядеть на себя в зеркало.
В спальне было темно – войдя, он не стал зажигать свет. Теперь он зажег его и увидел, что штора отдернута и у окна стоит Свен. Брайан хотел заговорить с ним, но МИ неожиданно поднял манипулятор, принявший форму руки, и совершенно человеческим жестом остановил его. Брайан закрыл за собой дверь и увидел, что Свен указывает на листок бумаги, лежащий на кровати. Это была записка, написанная четкими печатными буквами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});