Нил Эшер - Звездный рубеж

– Голем, вы способны быстро бегать?

Ганг не осмелился подшучивать над Фетаном – уж слишком серьезно тот задал свой вопрос, поэтому только кивнул в ответ. Кормак с удивлением смотрел то на того, то на другого.

– Есть проблемы? – спросил он. Старик поморщился.

– Поблизости худер, всего метрах в двухстах в том направлении. – Он указал на плотную стену зарослей камыша. – Мы с големом послужим ему наживкой и уведем его в сторону. – Он повернулся к Торну, Кормаку и Мейке и добавил: – Вы трое бегите со всех ног. И держитесь как можно дальше от камыша, не забывая о геройнах.

– Но мы же можем убить худера. – Гант поднял свое антифотонное ружье.

– Вряд ли. – Фетан оценивающе оглядел оружие. – Только разозлим.

Кормак знал, что это ружье способно прикончить любого голема и продырявить стальную стену. Потому агент сомневался в справедливости опасений старика. Но он не успел даже открыть рот, как киборг разъяснил:

– Нам встретилось огромное чудовище. Чтобы убить такого худера, надо поразить много сегментов. Ты успеешь лишь слегка подпалить его, но тем временем он раздевается с тобой… Пожалуй, нам следует поторопиться.

Гант вопросительно взглянул на Кормака. Тот кивнул, и голем побежал за стариком-киборгом в сгущавшиеся сумерки. Ян повернулся к оставшимся и сказал:

– Идемте. – Он заметил, что Торн с грустью смотрел, как скрылись вдали Гант и Фетан. – Это машины, Патран, мы не сможем тягаться с ними в скорости, нам просто не хватит сил.

– Машины, – повторил Торн. – Знаете, мой друг никогда не говорил мне, что обзавелся мемплантатом. Он лежал, разорванный на куски в той пещере на Самарканде, а я не знал… Наверное, потом его нашла спасательная команда…

Ян хлопнул его по плечу.

– Идем, – сказал он. И Торн подчинился.

При возможности они шли по поросшим подорожником и мхом канавам или там, где трава была вытравлена под корень. В других местах им приходилось осторожно пробираться сквозь густые заросли, держа оружие наготове. До них постоянно доносились отзвуки спектакля, где-то неподалеку разыгрываемого Фетаном и Гантом. Слышались звуки, чем-то напоминавшие шум движущегося поезда на магнитной подушке, или порывы ветра сквозь сухую листву. Однажды в сумерках вспыхнул свет выстрела антифотонного ружья Ганга, и Кормак мог только догадываться, поступил ли голем наперекор рекомендациям или же просто решил поразвлечься.

– Что имел в виду Фетан, говоря, что нужно уничтожить достаточно сегментов, чтобы убить худера? – спросил Ян во время короткой передышки.

Мейка сосредоточенно изучала экран лэптопа, чтобы еще раз сверить направление. Ей с трудом удавалось приспособить программы к постоянно менявшейся интенсивности сигнала с костюма Аписа.

– Я не так уж много читала о худерах, да и то из праздного любопытства. Разве я думала, что когда-нибудь столкнусь с ними? – Она опять закрепила компьютер на поясе и повернулась к Кормаку. – Как я понимаю, у них есть некоторое сходство с земными червями. Например, их мозг не расположен в голове, а цепочкой распределен по всей длине тела. Убить животное с подобного рода строением весьма трудно.

– Что еще вы можете рассказать о них? – Ян был уверен в том, что чем больше человек знает о чем-то ужасном, тем меньше он поддается ужасу.

– Кое-что я могу добавить, – заявил Торн и, поощренный кивком, продолжил: – Стэнтон рассказывал мне, что их можно убить только антифотонным оружием или ракехой. Их покровы, видимо, по составу напоминают композиты на основе углерода, а кроме того, их тело состоит из волокнистой мускулатуры. Лазерные лучи проникают насквозь и рассеиваются, а менее мощное оружие просто оставляет в их теле дырки. И еще: говорят, один худер как-то схватил проктора вместе с аэрофаном на высоте в сто метров.

Кормак опустил дыхательную маску и глотнул воды из бутылки – у него пересохло в горле.

– И как быстро они способны передвигаться?

– Стэнтон утверждает, что они не уступают в скорости земным хищникам. Я проверил это по данным ИР "Лирика-П". Разумеется, они способны двигаться быстрее – до ста километров в час, особенно на таких ровных участках.

– Отлично! – Ян понял, насколько его прежние представления об ужасном расходились с практикой. – Может быть, нам стоит прибавить шагу?

Женщина, кивнув своим мыслям, продолжила чтение:

– "Первым в горы пришел братец Стенофалис и тотчас бросился на поиски врага истинно верующих. И нашел он его в долине Теней и Вздохов".

На картинке братец, подобно некоему божеству, вознесся над долиной, его оружие блестело и соединялось ребристым кабелем с большим блоком питания на поясе. Под его ногами в долине распласталось странное существо, похожее на насекомое. От одного вида этого чудовища женщина содрогнулась, но нашла в себе силы читать дальше:

– "Братец Стенофалис парил над долиной, солнечные лучи отражались в его панцире. И обратился он к чудовищу:

– Подойди и предстань передо мной! "

Тот, кто в капюшоне, подался вперед, а братец Стенофалис осыпал его сталью. Вся долина затряслась так сильно, что камни посыпались со склонов гор. Глаза Того, кто в капюшоне, едва просвечивали из-под прочного хитина. Братец Стенофалис принялся стрелять, но следы его выстрелов таяли во тьме.

"Сталь оказалась бессильной перед чудовищем, и в конце концов оно утащило братца в долину Теней и Вздохов, а доспехи братца размазало по скале, словно масло".

Женщина решила, что она поступила правильно, заранее ознакомившись со сказкой, прежде чем читать ее сьшу.

Иерарх Ломан Дорт находился в смотровой комнате башни "Вера" – было ли во всей Вселенной место лучше этого для размышления над собственными деяниями? Совет из страха перед ним голосовал за предоставление ему все новых и новых полномочий, даже пренебрегая интересами других учреждений власти Теократии. Но так происходило всегда: когда Амолоран стал иерархом, Совет поступал аналогичным образом, однако за сорок лет его правления чиновники постепенно восстановили свою власть, ведь одному человеку не под силу контролировать все и вся в Теократии. Зная это, Ломан с улыбкой думал о бюрократах, которые уже попытались погрузить его в мелочную повседневную рутину, – им не терпелось подтолкнуть процесс возвращения своих полномочий. То, что осталось от этих чинуш, плавало под аркой верхнего зеркала. Похоже, они недооценили тот факт, что теперь иерарху доступны высшие каналы, более того, эти каналы находились под его контролем.

Ломан прикрыл глаза и ощутил колоссальный потенциал "дара", влияние которого распространялось и на три станции, и на поверхность планеты. Бедняга Абериль, несмотря на его способности и подготовку, так и не понял, каким образом люди вроде Брома ухитрялись достичь подобного положения в своих мирах… А еще – что "дар", по сути, имеет такую же иерархическую структуру, как и те организации, которые им обычно пользовались. Он же не только нашел путь к власти в физическом мире, но и к доминированию в мире "дара", так как все признали его в качестве иерарха. Со смертью Амолорана перед Ломаном Дортом открылись все командные каналы, за исключением тех, что занимали монахи Септархии. А теперь монахов нет, и он мог наслаждаться полнотой власти. Ему уже не надо было отдавать приказы – мир сам по себе беспрекословно подчинялся его воле. Стоило ему поставить какую-либо цель, и люди, часто даже не зная почему, шли на все ради ее осуществления. Это было только начало – он мог достичь головокружительных высот власти. Ломан уже пришел к пониманию данного уровня в образе некоего господствующего над всем горного плато, когда Теократия станет единым организмом под управлением мозга иерарха. Ему нравилось ощущать страх людей, служивших его воле, нравилось смотреть на происходящее их глазами. Ему принадлежал удивительный мир, и он мог охватить его целиком одним взглядом через органы чувств своих подданных.