Владимир Голубев - Никита Добрынич

Никита оборудовал свою ставку на кургане, который еще не раскопали алчные мерзавцы — расхитители гробниц. Даже обустройство русской ставки здесь было святотатством. На кургане поставили вышку. В бинокль Никита видел всё поле боя.

— Посмотри, нас обходят с тыла, — предложил Вилкасу бинокль Никита. И отдал команду резерву.

— Ну вот, сейчас начнется, — предположил Вилкас, — они окружают нас. Сказывается численное преимущество.

— Нет. Три четверти войск набраны из покоренных племен недавно. Лучшие погибли, или сбежали. Они и вооружены то плохо. Отобьемся, — твердо ответил Никита.

— Жаль их, они гибнут сотнями, но боятся отступить. Монголы стоят сзади наготове. Это ужас!

— Я надеялся, что монголы пойдут впереди всех. Ладно, посмотрим. И точно, монголы медленно двинулись вперед. Если они атакуют сквозь порядки передового отряда, то прорвут поредевшую шеренгу русской пехоты. Никита приказал трубить условный сигнал. Вот копья склонились, и теперь на пехоту двигалась стальная стена. Вилкас пригляделся к монголам, к доспехам и коням, и начал виртуозно ругаться матом.

— Научил на свою голову. Слушать стыдно. Что случилось? — заинтересовался Никита.

— У монголов настоящая рыцарская конница. Громадные лошади и полный доспех. Стрелы из лука их не берут. Тысяча рыцарей. Полный…

— Ерунда. Я уже подал сигнал. Сейчас начнут швырять бомбы. Дай посмотреть, — Никита протянул руку за биноклем. В этот момент из-за спин пехотинцев в монголов полетели бомбы. Лошади вставали на дыбы и опрокидывались, задние ряды налетели на передних, людей вышибало из седел. Но первые ряды монгольской кавалерии остались живы. Они полностью уничтожили остатки пехоты. Одна единственная линия монголов прошла насквозь панцирную пехоту, сломила их, как новобранцев. Тачанки с арбалетами стояли тесно в ряд. Это не надолго остановило врага. Русский пехотный резерв замешкался. Теперь поздно было пропускать его сквозь тачанки. И тогда комбат приказал бросать бомбы руками. Взрывы гремели под ногами лошадей, сзади и … даже перед всадниками. Убивая и монгольских рыцарей, и пехотинцев, и самих бомбистов. Пехотный резерв отступил, нечетные тачанки сдвинулись назад и вправо. Сквозь проёмы пошла тяжелая кавалерия. Жалкое подобие вчерашних рыцарей.

— Все-таки ежи и чеснок были бы нелишними, — проворчал Вилкас.

— Если монгольский центр сейчас устоит, мы останемся в окружении, — Никита следил, как жалкие остатки панцирной пехоты освобождали от деревянных борон проходы для атаки кавалерии.

— Молодцы. Хорошо, что обошлись без ежей и чеснока, — изменил Вилкас свое мнение. В смелости монголам было не отказать. Вся оставшаяся тяжелая конница рванула вперед. Их осталось не больше сотни. Навстречу им неслись три сотни русских рыцарей и тысячи обычных кавалеристов-пруссов. Первые ряды налетели друг на друга, столкнулись. Люди и лошади, пробитые копьями, покалеченные при столкновении, оглушенные. В эту массу ударила новая волна кавалерии, легко различая своих по форме, они убивали последних монгольских рыцарей.

В это время разношерстная кавалерия алан и половцев ударила с тыла. Произошло чудо — лошади остановились. Жуткий звук механических кричалок пугал нежные уши животных. Лошади начинали крутиться на месте, убегали прочь. Да и сами половцы шли в атаку неохотно. Монголы в центре продолжали сражаться. Русские получили громадное преимущество, но не могли сломить сопротивление врага. Окруженные со всех сторон, монголы практически не имели шансов. Даже лишенные своего основного преимущества — тяжелой кавалерии, монголы, тем не менее, оставались грозными воинами, которых учили воевать с детства. Это были настоящие машины для убийства. К счастью силы монгол таяли, а подкрепление не приходило. Русские уничтожали врага одним за другим. И еще Джэбэ сделал ошибку, он разделил силы, чтобы атаковать ставку русских на кургане. Он выделил часть кавалерии для штурма этого кургана, на его крутых склонах они и застряли. В другой ситуации это могло быть разумным, потеря командующего парализовала бы русских. Но стремительность развития битвы не дала этого шанса монголам. Русские прорвались в центре и захватили ставку Джэбэ.

Флаг упал и будто вздох разочарования и боли промчался над полем битвы. Затем завопили и возликовали русские, как будто новые силы появились у воинов. Монголы приуныли, а вынужденные их союзники бросились бежать. Не все, аланы держались твердо. Окружения уже не было.

— Ну, еще немного, — орал Вилкас в исступлении. Его никто не слышал, кроме людей в ставке. А тем было не до этого, монголы спешились и взбирались наверх. Монголы, словно услышали Вилкаса, и пошли в атаку на охрану ставки.

— Никита, доставай бомбы, повоевать придется, — радостно попросил Вилкас.

— Охрана справится, — Никита был спокоен.

— Тогда возьми бинокль, а я брошу пару бомб..

— Отдай обе свои бомбы охране, и сядь на скамью в центре вышки, чтобы не зацепили стрелой, — Никита достал фляжку, — за удачу. За пять минут охрана перестреляла два десятка неповоротливых монгольских пехотинцев, еще полсотни повалились на землю от взрывов гранат. Но монголы спешивались и лезли наверх упрямо, как муравьи. Никита передал фляжку Вилкасу и поднял бинокль. Кажется, монголы в центре получили подкрепление.

— Вилкас!

— Спрячься, твою мать!

— Пора вводить последний резерв! Вилкас недовольно выругался.

— Там свалка! Это равновесие не сдвинешь ничем.

— Видишь там коридор! Можно пройти насквозь, и выйти в тыл!

— Там нет тыла! Это слоеный пирог. Последний резерв нужен нам. Еще немного и нашу охрану сомнут.

— Плевать. Мне нужна победа любой ценой, — Никита буквально заставил горниста проиграть условный сигнал. Через четверть часа монголы ворвались на вершину и вырезали охрану Никиты. Вилкас ящерицей проскользнул между кустами и каким-то чудом ушел. Никиту задавили со всех сторон. Удар по голове дубиной свернул ему голову. Смерть наступила мгновенно. Удар русского резерва сыграл свою роль. Субэдэй-баатур все таки отдал приказ к отступлению. Конница медленно начала собираться в отряды, стронулась с места, с каждым шагом набирая скорость, устремилась назад. Монголы бросили союзников! Они удирали! Затаптывая левый фланг собственных войск, где располагался большой отряд лучников-алан, вся эта масса всадников уходила по узкой долине, туда, где через дюжину верст была развилка дорог. Монголы стоптали алан за считанные мгновения. Вслед за ними ударила русская конница. Лавина разделилась, и часть обрушилась в тыл вражеского центра, где стоял обоз. На полном скаку последний русский резерв миновал поредевшие части, и устремился в погоню. За этим отрядом устремились другие кавалеристы. Монголы вырвались на простор, теперь их непросто догнать. Важно было не дать вражеской коннице обзавестись заводными конями, не дать это бегство превратить в отступление. Монголы, находящиеся в арьергарде, повернули коней. Собрались все, кто сохранили копья, и рванулись на русских. Те опустили копья, грохот, страшные крики, и монгольский отряд исчез под копытами русских. Их втоптали в землю моментально, словно их и не было.