Орсон Скотт Кард - Тень Гегемона. Театр теней (сборник)
«И вообще, – думал Питер, – я сейчас встану и пойду под душ, чтобы не выглядеть перед репортерами таким заспанным».
И еще надо приготовить заявление. Что-нибудь вроде «Почему я еще более жалок и глуп, чем может показаться по моим недавним действиям».
Учитывая, как ему последнее время везет, его могут вытащить из ванны, реанимировать, а потом кто-нибудь заметит синяки на теле и отсутствие нападавшего, а тогда разнесется весть о его жалкой попытке выдать суицид за убийство. Жизнь окажется еще более бессмысленной, чем сейчас.
Еще раз постучали в дверь. Что, горничная не видит табличку «Не беспокоить»? На четырех языках написано. Может ли быть, что она ни на одном из четырех читать не умеет? Тогда и ни на каком пятом тоже.
Двадцать пять минут до пресс-конференции. «Я что, задремал? А хорошо бы. Просто… задремать. Извините, проспал. Был очень занят. Тяжелая работа – отдавать убийце с манией величия все, что я построил за свою жизнь.
Тук-тук-тук. Хорошо, что я себя не убил; этот стук помешал бы сосредоточиться и разрушил бы всю сцену смерти. Надо бы мне умереть, как Сенека, с остроумными последними словами. Или как Сократ, что несколько затруднительно, поскольку у меня нет цикуты. Зато есть ванна. А вот лезвий нет. Мне ведь еще не нужна бритва. Лишнее свидетельство, что я просто глупый мальчишка, которому нечего было делать в мире взрослых».
Дверь отворилась и задержалась на цепочке.
Какое безобразие! Кто смеет открывать его дверь запасным ключом?
И не только ключом! Кто-то просунул инструмент и убрал цепочку. Дверь распахнулась.
Убийцы! Ладно, пусть его убьют в кровати. Он не забьется в угол, не будет молить о пощаде.
– Бедная детка, – сказала мать.
– Он расстроен, – сочувственно сказал отец. – Не смейся над ним.
– А я вот вспоминаю, через что прошел Эндер. Изо дня в день, несколько недель подряд драться с жукерами до изнеможения и всегда быть готовым вскочить и снова драться.
Питер чуть не заорал. Как она смеет сравнивать то, через что прошел он, с мифическими «страданиями» Эндера? Эндер никогда даже битвы не проигрывал, она забыла, что ли? А он, Питер, только что проиграл войну! Ему положено спать!
– Готов? Раз, два, три!
Матрац под Питером поехал в сторону. Питер неуклюже шлепнулся на пол, стукнувшись головой о кровать.
– Ай! – вскрикнул он.
Не правда ли, его последнее слово достойно быть запечатленным в памяти потомков?
Как великий Питер Виггин, Гегемон Земли (и, разумеется, брат Эндера Виггина, ее святого спасителя), встретил свой конец?
Он получил страшную рану головы от своих родителей, стащивших его с гостиничной кровати после недостойного бегства из собственной резиденции, где ему никто ничем не угрожал и не было даже свидетельств нависшей над его особой угрозы.
А каковы были его последние слова?
Одно слово, достойное быть выбитым на посмертном памятнике. «Ай».
– Вряд ли мы сможем доставить его в душ, не коснувшись его священной особы, – сказала мать.
– Боюсь, что ты права.
– А если мы его коснемся, – продолжала мать, – есть реальный шанс, что нас поразит молнией на месте.
У других людей матери сочувственные, нежные, утешительные, понимающие. А у него – язвительная ведьма, которая его ненавидит. И всегда ненавидела.
– Ведерко для льда, – предложил отец.
– Льда нет.
– Но вода-то есть?
Это уже действительно глупо. Подростковая шутка – поливать спящего водой.
– Выйдите, я через пару минут встаю.
– Нет, – возразила мать. – Ты уже встал. Слышишь, отец наполняет ведро? Вода шумит.
– Ладно, ладно, только выйдите, чтобы я мог одеться и пойти в душ. Или это хитрость, чтобы снова увидеть меня голым? Ты мне никогда не даешь забыть, как меняла мне пеленки, – наверное, в твоей жизни это был важный этап…
Ответом ему была плеснувшая в лицо вода. Не полное ведро, но промочить волосы и плечи хватило.
– Извини, что не хватило времени его наполнить, – произнес отец. – Но когда ты начал говорить непристойности моей жене, мне пришлось поторопиться, пока ты не сказал чего-нибудь, за что пришлось бы тебе расквасить нос.
Питер вскочил с матраца и сбросил шорты, в которых спал.
– Вы это хотели видеть?
– Абсолютно точно. Тереза, ты была не права: есть у него яйца.
– Очевидно, недостаточно.
Питер пробрался между ними и захлопнул дверь ванной.
Через полчаса, заставив журналистов ждать всего десять минут после назначенного времени, Питер один взошел на помост в углу забитого народом конференц-зала. Портативные камеры всех репортеров повернулись к нему. Такого внимания еще не было ни на одной его пресс-конференции, хотя, надо сказать, это была первая его пресс-конференция в США. Может, здесь репортеры всегда так себя ведут.
– Я не меньше вашего удивлен, что оказался сегодня здесь, – произнес Питер с улыбкой. – Но должен поблагодарить источник, сообщивший мне информацию, позволившую мне вместе с моей семьей покинуть резиденцию, которая когда-то была безопасным убежищем, а теперь стала самым опасным для меня местом в мире.
Я также благодарю правительство Соединенных Штатов, которое не только предложило мне перенести сюда резиденцию Гегемона, но и выделило достаточный контингент секретной службы, чтобы организовать мою охрану. Я не думаю, что ее присутствие необходимо, по крайней мере в таких количествах, но до недавнего времени я полагал, что мне не нужна защита и в резиденции Гегемона в Риберао-Прето.
Улыбка его приглашала посмеяться, и кто-то действительно засмеялся – скорее от напряжения, чем от забавности ситуации, но все равно годится. Отец особо подчеркивал: заставляй их иногда смеяться, чтобы создать непринужденную атмосферу. Это заставляет думать, что ты тоже чувствуешь себя непринужденно и уверенно.
– Имеющаяся у меня информация такова, что большинство лояльных сотрудников штаб-квартиры Гегемонии находятся вне опасности, и как только будет организована новая постоянная резиденция Гегемона, я приглашу тех, кто этого захочет, вернуться к работе. Нелояльные сотрудники, разумеется, уже нашли себе другую работу.
Снова смех – но тоже всего лишь пара подавленных смешков. Репортеры учуяли кровь, и то, что Питер выглядел – и был – столь молодым, положения не улучшало. Юмор – это хорошо, но не следует выглядеть язвительным подростком. Особенно таким, которого только что родители вытащили из кровати.
– Естественно, я не могу назвать вам источник информации, который спас мне жизнь. Но одну вещь я вам могу сказать: мое внезапное перемещение, прервавшее работу офиса Гегемонии, – полностью моя вина.
Вот именно. Такого мальчишка не сказал бы. Даже взрослые политики такие вещи говорят редко.
– Вопреки советам командующего моими силами и других людей, я привез в свою резиденцию печально известного Ахиллеса Фландре, получив от него заверения в лояльности и по его просьбе. Меня предупреждали, что ему нельзя верить, и я был с этим согласен.
Тем не менее я считал себя достаточно проницательным и осторожным, чтобы раскрыть вовремя любое его предательство. Это был мой просчет – но благодаря тем, кто мне помог, не фатальный.
Дезинформация, исходящая теперь от Ахиллеса Фландре из бывшей резиденции Гегемона, о моих так называемых растратах, разумеется, чистая ложь. Все финансовые действия Гегемонии всегда были прозрачными для общественности. Ежегодно публиковались отчеты по доходам и расходам, и сегодня я открыл публике все бухгалтерские документы Гегемонии, как и мои личные записи, на защищенном сайте «Финансовые отчеты Гегемона». Если не считать некоторых засекреченных пунктов бюджета, которые любой аналитик сочтет едва покрывающими немногие военные операции, проведенные за последние годы, можно проследить путь каждого цента. И кстати, вся отчетность ведется в долларах, поскольку курс валюты Гегемонии хотя и сильно колебался в последние годы, но показывал отчетливую тенденцию к снижению.
Снова смешки. Но все писали как сумасшедшие, и Питер понял, что его политика полной открытости достигла успеха.
– Вы увидите не только то, что ничего не было растрачено из средств Гегемонии, – продолжал Питер, – вы увидите и то, что Гегемония действовала при крайне ограниченных средствах. Это была трудная задача – с такими малыми деньгами организовать нации мира для противостояния империалистическим планам так называемого Всенародного государства, оно же Китайская империя. Мы весьма благодарны тем странам, которые продолжали поддерживать Гегемонию на том или ином уровне. Уважая желание тех из них, которые хотят сохранить тайну своих взносов, мы около двадцати названий скрыли. Вы можете гадать о том, какие именно, но я не буду говорить ни да ни нет, хотя, пожалуй, раскрою секрет, что среди них нет Китая.
