Орсон Скотт Кард - Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

Орсон Скотт Кард

Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

Orson Scott Card

SHADOW OF THE HEGEMON

Copyright © 2000 by Orson Scott Card

SHADOW PUPPETS

Copyright © 2002 by Orson Scott Card

All rights reserved

Публикуется с разрешения автора и его литературного агента, Barbara Bova Literary Agency (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)

© М. Левин, перевод, 2015

© В. Еклерис, иллюстрация на обложке, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

Тень Гегемона

Часть первая

Добровольцы

1. Петра

Кому: Chamrajnagar% [email protected]

От: Locke% [email protected]

Тема: Что вы делаете, чтобы защитить детей?

Уважаемый адмирал Чамраджнагар!

Ваш адрес дал мне один наш общий друг, который когда-то работал у Вас, а теперь стал видным администратором, – уверен, Вы догадались, о ком идет речь. Я понимаю, что в данный момент Ваши задачи носят не столько военный, сколько организационный характер и космос занимает Ваши мысли больше, чем политическое положение на Земле. Как бы то ни было, Вы нанесли решительное поражение националистическим силам, которые возглавлял Ваш предшественник в войне Лиги, и этот вопрос, по-видимому, урегулирован. Межзвездный Флот сохраняет независимость, и за это все мы Вам благодарны.

Но чего, очевидно, никто на Земле не понимает – это что мир является всего лишь иллюзией. Дело не только в давно уже сдерживаемом экспансионизме России, но и в том, что многие другие страны строят планы агрессии против своих соседей. Силы Стратега расформировываются, Гегемония стремительно теряет свой авторитет, и Земля стоит на грани катастрофы.

Наиболее ценными кадрами для любой страны в грядущих войнах будут дети, обученные в Боевой, Тактической и Командной школах. Логичным решением для этих детей будет решение служить своим странам, но неизбежно и то, что по крайней мере некоторые государства, у которых нет МЗФ-сертифицированных гениев, или такие, которые сочтут, что командиры противника более талантливы, предпримут упреждающие действия – либо чтобы захватить ценные кадры для собственного пользования, либо чтобы лишить противника этих кадров. Проще говоря, над этими детьми нависла серьезная угроза похищения или убийства.

Я понимаю, что Вам сейчас проще всего отмахнуться от политических дрязг Земли, но все же именно МЗФ разыскивал и обучал этих детей, тем самым превратив их в мишени. Что бы ни случилось с ними, ответственность за их судьбу ляжет на МЗФ. Очень многое было бы сделано для их защиты, если бы Вы издали приказ, берущий этих детей под защиту Флота, предупреждающий любое государство, что попытка причинить этим детям вред встретит суровое и быстрое военное возмездие. Большинство стран никоим образом не сочтут это вмешательством в дела Земли, и Вы получите мою полную поддержку, как бы мало она ни значила, на всех общественных форумах.

Я надеюсь на Ваше скорейшее решение. На промедление нет времени.

С уважением,

Локк[1].

Петра Арканян наконец вернулась на родину, и оказалось, что это совсем не та Армения. Горы по-прежнему были величественны, но это не были горы ее детских воспоминаний. Ничто не вызывало отклика в душе, и только уже в Маралике забрезжило что-то узнаваемое. Отец встретил ее в Ереване, а мать осталась дома с одиннадцатилетним братом и новым младенцем – явно зачатым еще до того, как после войны смягчились законы об ограничении рождаемости. Конечно, все смотрели прибытие Петры по телевизору. Везя дочь по узким улицам на старой развалюхе, отец сказал извиняющимся тоном:

– Тебе все это уже не интересно, Петра, ты весь мир повидала.

– Мир нам особо не показывали, папа. В Боевой школе окон нет.

– Ну, я имел в виду космопорт, столицу, всех этих важных людей, огромные дома.

– Мне здесь нравится, папа.

Ей пришлось сделать вид, будто Маралик – это лучший подарок, который отец мог ей сделать, чтобы он был уверен, что ей понравилось. А она пока еще не знала, понравился ей Маралик или нет. Боевая школа ей не нравилась, но к ней Петра привыкла. К Эросу привыкнуть было невозможно, и она выдержала его. И как же может не понравиться место, где небо открыто и люди ходят где хотят?

И все-таки она была разочарована. Последний раз она видела Маралик пятилетней девочкой, глядящей на высокие дома снизу вверх, через широкие улицы, по которым проносятся громадные машины на бешеных скоростях. Теперь она стала намного старше, достигла почти полного своего роста, и машины стали меньше, улицы сузились, а новые дома – рассчитанные на землетрясение, которого не выдержали старые, – выглядели приземистыми. Не уродливыми, нет, – в них было свое очарование, эклектика, в которой сливались турецкий и русский стили, Испания и Ривьера, и, как это ни странно, Япония. Но странно было видеть, насколько же они единообразны из-за выбора цвета, близости к улице и почти одинаковой высоты, поскольку все стремились к разрешенному законом максимуму.

Все это Петра знала, потому что увидела и прочла еще на Эросе, куда ее с остальными детьми забросила война Лиги. Она рассматривала картинки в Сети. Но ничто не могло изменить того факта, что уехала она в пять лет, а возвращается в четырнадцать.

– Что? – переспросила она, потому что отец что-то сказал, а она не расслышала.

– Я спросил, не хочешь ли ты по дороге домой заехать в кондитерскую, как мы с тобой всегда заезжали.

Кондитерская. Как она могла забыть это слово?

Очень просто. Кроме Петры, в Боевой школе был только один мальчик из Армении, на три класса старше. Он ушел в Тактическую школу через несколько месяцев после прихода Петры, так что они почти не встречались. Из подготовительной земной школы в Боевую космическую она пришла в семь лет, а ему было десять, и он ушел, даже не покомандовав армией. Удивительно ли, что у него не было охоты болтать по-армянски с какой-то пигалицей, только что вылетевшей из родного дома? Так что Петра не говорила по-армянски практически все девять лет. Ее армянский язык был языком пятилетнего ребенка. Очень трудно было сейчас говорить на нем и еще труднее – понимать.

Как сказать отцу, что он очень облегчил бы ей жизнь, если бы говорил на общем, языке Флота, фактически на английском? Естественно, отец его знал – они с матерью специально говорили дома по-английски, когда Петра была маленькой, и у нее не возникло языковых трудностей в Боевой школе. И этим, как теперь сообразила Петра, объясняются ее теперешние трудности. Как часто отец произносил армянское слово «кондитерская»? Когда они бывали в городе, заехать в кондитерскую он предлагал по-английски и все сласти тоже называл по-английски. Смешно – зачем ей в Боевой школе могли понадобиться английские названия армянских сластей?

– Что ты смеешься?

– Кажется, папа, я за годы в космосе утратила интерес к сластям. Хотя, ради старых добрых времен, я надеюсь, что ты будешь опять брать меня с собой в город. Только ты не будешь уже такой высокий, как тогда.

– И твоя ручка тоже не будет такой маленькой в моей руке. – Он тоже засмеялся. – Нас лишили тех лет, что могли бы оставить бесценные воспоминания.

– Да, – согласилась Петра. – Но я была там, где должна была быть.

«Так ли это? Это ведь я сорвалась первой. Я прошла все тесты, кроме тех, которые были по-настоящему важны, и на них я сорвалась первой. Эндер меня утешал, говорил, что полагался на меня больше всех и потому нагружал больше всех, но ведь он нагружал нас всех и полагался на нас всех, а сорвалась именно я». Никто никогда об этом не говорил, а на Земле, наверное, вообще ни одна живая душа об этом не знает. До той самой минуты, когда Петра заснула посреди боя, она была одной из лучших. А после этого, хотя Петра больше не срывалась, Эндер уже никогда не доверял ей. Ее всегда кто-нибудь подстраховывал, чтобы, если она вдруг перестанет командовать своими кораблями, ее тут же подменили. Она была уверена, что кто-то назначен на подмену, но не спрашивала кто. Динк? Боб? Боб, да. Поручил ему это Эндер или нет, но Петра знала, что Боб всегда за ней следит, готовый взять на себя управление. Она перестала быть надежной. Они больше ей не доверяли. Она сама себе не доверяла.

Но она не расскажет своим родным об этом, как не рассказала премьер-министру и журналистам, армянским военным и школьникам, которые собрались встречать Великую Армянскую Героиню войны с жукерами. Армении нужен был герой, а Петра была единственным кандидатом. Ей показали сетевые учебники, где ее имя стояло в одном ряду с величайшими героями Армении всех времен. С портретом, биографией и цитатами из полковника Граффа, майора Андерсона и Мейзера Рэкхема.