Владимир Михайлов - Кольцо Уракары

Я распахнул дверь в проходную не рывком, но и не робко, сантиметр за сантиметром, а совершенно естественным движением — как вы входите в свою квартиру. Шагнул и, совершенно естественно остановившись на мгновение, нашарил за спиной задвижку, на чью помощь рассчитывал заранее. Она сработала бесшумно. Теперь сюда можно ворваться, лишь взломав дверь — а это требует времени и сопровождается шумом. Очень хорошо.

Согласно давнему прогнозу Абердоха сейчас меня должны были задержать и подвергнуть всяческим расспросам и анализам. Я полагал, что готов пройти любые проверки, и приготовил уже тот документ, подтверждающий мой статус — личную карточку с соответствующими записями, — который считал самой большой ценностью, приобретенной на Серпе. Но на деле пришлось действовать совершенно иначе.

Охранники тут если и были, то, во всяком случае, не в том помещении, в котором я оказался. Передо мной была лишь стойка, как в самом заурядном присутственном месте, горизонтальная доска, пусть и хорошо отполированная, часть которой могла откидываться на петлях, открывая проход к двери в задней стене, сплошь прозрачной (хотя вряд ли то было простое стекло), что была позади и вела во внутреннее пространство. В тот самый миг, когда я входил в помещение, через ту — противоположную — дверцу какой-то человек уже вступил на территорию Рынка. Задержавшись на полсекунды, я проводил взглядом его удалявшуюся спину. Двигался он странно: вытянув перед собой руки, делал маленькие, осторожные шажки, словно пробирался в полной темноте по совершенно незнакомой местности, к тому же он вертел головой так, словно старался уловить направление на источник какого-то звука, который, видимо, до него доносился, хотя тут не было слышно ничего. Странным был и характер его движения: сделав два-три шага, он вдруг останавливался, делал шаг в сторону, поворачивался и шел в новом направлении, но через очередную пару шажков снова делал шаг-другой в сторону, словно исполнял танец со сложным рисунком. Больше сквозь стену не удалось увидеть ровно ничего, кроме другого забора, не столь, правда, высокого, как внешний. Я понял, что свой товар на Рынке оберегали очень серьезно. Человек же, заключил я, был почему-то немного не в себе, думать о его состоянии дальше было некогда.

Чтобы и мне пройти туда, где только что оказался увиденный мною человек, нужно было получить согласие молодой дамы в форме того же цвета, что и у привратников. Выражение лица дамы было неприступно-строгим. На нем так и читалось: «Нет, только через мой труп!..»

Однако голос ее, когда она заговорила, оказался спокойным и даже приятно-мелодичным:

— Вы хотите пройти на территорию Рынка?

— Иначе я не оказался бы здесь, — ответил я, стараясь улыбнуться как можно очаровательнее. Однако моя улыбка на нее, похоже, ничуть не подействовала.

— Но у вас нет пропуска.

Это был не вопрос, а всего лишь признание факта.

— Увы.

— Вас кто-нибудь ожидает? Вас приглашали? Или вы пришли по собственному почину? У вас есть нечто, что может заинтересовать Рынок?

— Вот именно. По собственному. И у меня есть.

Вообще разговаривать с нею надо было совершенно не так, не сухо и отрывисто. Я бы смог и иначе, но беда была в том, что все мое внимание с задачи проникновения непроизвольно переключилось на другую. А именно — на того человека, который только что исчез из поля моего зрения где-то на территории Рынка.

Причиной оказалось то, что я узнал его. Несомненно и точно. Я узнал бы его днем и ночью, под любым углом зрения, если бы даже мне показали всего лишь его ступни.

Потому, что это был все тот же Верига. И его появление здесь не сулило мне ничего доброго.

Конечно, очень приятно было бы подумать, что он возник тут случайно. По какой-то причине, не имеющей ни малейшего отношения к моим делам.

Но опыт давно уже приучил меня к мысли: вера в случайности — один из способов достаточно быстро нарваться на неприятности, в том числе самые большие.

Он оказался здесь потому, что тут же был — должен был быть — и я.

Мало того. Когда я входил, он как раз покидал проходную. Но, приближаясь к калитке, я не видел, чтобы он входил. Следовательно — находился здесь. Что было ему тут делать, если не разговаривать о чем-то с этой милой дамой?

Конечно, разговор их — теоретически — мог и не иметь никакого отношения ко мне. Но я не имел права так думать.

Значит, она так или иначе работает — или будет работать на него. Сама, может быть, того не предполагая. Да и в самом деле: что такого, если она пообещала, допустим, сообщить, к кому и с чем таким я направился.

Для этого он должен был, находясь здесь, следить за подходом к Рынку. И лишь увидев меня, мог сказать: ему нужно знать о том человеке, который вот сейчас войдет и попросит пропустить его внутрь.

Верига мог даже представиться работником какой-то из Служб, чьи просьбы считаются обязательными для выполнения. Я не сомневался в том, что он мог располагать любыми документами, какие оказались бы нужными.

Все это приводило к одному выводу: я не могу быть откровенным с этой женщиной за стойкой, несмотря на то что сама она могла оказаться самым порядочным человеком на острове.

— В таком случае — с какой целью?.. — продолжала свой допрос она.

Я не стал скрывать:

— Хочу устроиться здесь на работу.

В ее голосе прозвучали неприязненные нотки:

— Это делается не так. Свои услуги предлагают нам по связи. И если ваши предложения заинтересуют администрацию, вас пригласят на собеседование. Запишете номер?

— Непременно. Однако, кроме того, у меня есть и кое-что, что может оказаться полезным…

— Базар начинается в полдень. А сейчас…

— Только девять. Понимаю, слишком рано.

— Приходите в полдень. Тогда вы найдете здесь консультанта. Он сделает предварительную оценку… — Глядя на меня, она улыбнулась: — У нас не торгуют чем попало. Отбор необходим. Иначе базар захватил бы весь остров, и то места не хватило бы. Всего доброго.

Такое пренебрежение меня даже обидело. Что я, в самом деле, — первый встречный? Уличный мальчишка?

Но с обидой я уж как-нибудь справился бы. Сейчас главным было не мое самолюбие, но вещь, куда более важная: моя безопасность.

Я мог, конечно, выйти и к полудню заявиться снова.

Но до этого полудня могло произойти какое-то количество событий, очень неприятных для меня.

Все упиралось опять-таки в Веригу. Он ждет меня где-то тут, на рыночной территории. Но здесь я буду находиться в большей безопасности, чем в любом другом месте острова. Если тут установлена вполне достойная уважения внешняя охрана, то внутри за порядком наверняка следят еще более внимательно. Верига тут — я был уверен в этом — такой же чужой, как и я, — иначе ему не пришлось бы караулить меня у входа. У Рынка ко мне пока еще не могло быть никаких претензий. Как только я войду, я окажусь как бы под его защитой. А стоит мне выйти на улицу — и в следующее же мгновение я смогу подвергнуться самой неожиданной атаке. В том, что арсенал Вериги — или тех, кто им командовал, — достаточно богат, я уже нимало не сомневался.