Александр Казанцев - Льды возвращаются

Лиз окаменела.

— Какой ужас! — прошептала она. — Ведь это невозможно! Великан Сербург… У него был щит в руке, которым он прикрыл целую страну…

Я старался утешить Лиз. Она отворачивала лицо, чтобы я не видел слез.

Таково уж человеческое существо. О близкой гибели одного человека естественно горевать, плакать… А близкую гибель едва ли не всего человечества просто трудно воспринять.

— Сербург! Бедный Сербург! — твердила тихим голосом моя «Монна Лиза». — Рой, вы должны поднять весь мир! — тряхнула она головой и посмотрела на меня. — Неужели никто ничего не сможет сделать? Рой!..

Я шел с опущенной головой. Я хотел поднять человечество на создание второго Солнца, во…

Надо было как-то отвлечь Лиз. Я не нашел ничего лучшего, как преподнести ей еще более печальную новость: президент не взялся гарантировать мне передачу всех ядерных боеголовок для космической бомбы, могущей поджечь Юпитер. Конгресс не окажет поддержку, поскольку есть сомнения в устойчивости «Б-субстанции». Кто-то высказал предположение, что наша солнечная система проходит сейчас через галактическое цротооблако и скоро выйдет из него. Тогда все будет по-щрежнему…

Все!.. Я, должно быть, очень выразительно посмотрел на президента, потому что он поспешил добавить, что сам он всецело стоит за мой план, но… И он сослался на изящный французский проект создания вокруг Земли «кольца Сатурна» из заброшенных на орбиту спутника мельчайших частиц, которые бы отражали солнечные лучи, восполняя нехватку тепла на Земле. Этот план тоже не получил поддержки из-за необходимости израсходовать для его выполнения все баллистические ракеты, которые еще пригодятся, если «все будет по-прежнему». Но президент не рассчитывал на это «по-прежнему». Оказывается, он уже обещал поддержку другому плану спасения Земли, не претендующему на запасы вооружения.

У «Монны Лизы» высохли глаза. Они опять стали загадочными. Нет, скорее… злыми.

— Я ни минуты не сомневалась в этом, — сказала она.

Кажется, я все-таки отвлек ее…

— Итак, мистер Игнес и инженер Герберт Кандербль, строитель Арктического моста…

— Что они придумали?

— Кандербль предложил приблизить Землю к Солнцу, изменить орбиту планеты. Игнес дал деньги. И уже строятся сейчас гигантские всепланетные дюзы, чудовищные реактивные двигатели, которые, используя водород океанов с помощью тех же термоядерных процессов, начнут тормозить Землю, уменьшат ее скорость, с какой она движется вокруг Солнца. Произойдет то же, что и со спутником, тормозящимся атмосферой. Радиус орбиты уменьшится, на Земле станет теплее. Правда, год будет пробегать быстрее, но…

— Какое же «но»?

— В этом надо увидеть трогательную заботу о потомках… Дело в том, что пока удастся затормозить планету, израсходовав для этого часть океанов, превратив морские порты в горные селения, цройдет слишком много укороченных лет. Едва ли в этих «горных селениях» будущего сохранится население.

— Так почему же они поддерживают этот проект, а не наш проект второго Солнца? — гневно крикнула Лиз.

— Должно быть, заводы вашего семейства, Лиз, работали не зря, пополняя атомные арсеналы. Как видите, расстаться с этим оружием, которое и применить нельзя, им все равно трудно.

— Рой! — воскликнула Лив. — Я еще осталась главным акционером моих заводов. Знайте! С этой минуты все эти заводы и все предприятия, зависящие от моих банков, будут производить проклятые ядерные боеголовки для нашего плана. Я пущу на этот космический ветер все свое состояние, но в небе зажжется еще одно Солнце!

Я знал, она способна на это. Один раз я уже убедился кое в чем, стоя у опустевшего багажника кадиллака.

— «Монна Лиза», вы — ангел!

Она отрицательно покачала головой:

— Я не знаю, кто я, Рой. Но я думаю, что Сербург одобрил бы меня.

Мы пошли к отелю «Лафайет», чтобы дать по телефонам необходимые распоряжения.

Мы собирались с «Монной Лизой» зажечь второе Солнце, думая о тех, кого любили…

Глава вторая

ТОВАРИЩ СЭХЕВС

Последнее, что я помнила, был запах миндаля от бокала, который я пригубила.

Приходя в себя, я снова почувствовала этот аромат, нежный, горьковатый…

О ком я подумала? О маленьком Рое? Нет!.. Снова о Бурове!

Я открыла глаза и в испуге зажмурилась. Однако яркое солнечное пятно, которое я увидела на полу, не исчезло, оно отразилось на сомкнутых веках негативным изображением решетки на окне… Ее оранжевые прутья плыли перед закрьттыми глазами, как неотвратимое видение действительности.

Почему я жива?

Я заставила себя снова открыть глаза. Нет, мне не показалось. Светлое пятно на полу… и полосы от прутьев.

Все ясно! Марту схватили… И не одну Марту, но и ее сообщницу… Кем еще они могли считать меня? Разве я сама не шла на это?.Разве не я сама позволила Марте разоблачить «демоническую героиню» банального детективного романа?… Агент N 724, шпионское донесение об открытии Буровым «Б-субстанции». Потом письма деду, пославшему меня на подвиг во вражеский стан… И регулярные телепатические сеансы связи… Можно ли отречься от всего этого?…

Открылась дверь. Белый халат топорщился на широких плечах. На голове нет белой шапочки врача. Это посетитель. Можно догадаться, какой… Майор или полковник?

Его шагов не слышно, словно он, плотный, коренастый, не прикасается к полу или… снится мне.

Я закрыла глаза, потом открыла.

Он уже сидел у моей постели, придвинув к ней стул, и внимательно смотрел. Его взгляд не был жестким, в нем не было ни ненависти, ни презрения.

— Как мы себя чувствуем? — спросил он.

Я усмехнулась и хрипло сказала:

— Дайте закурить.

Он покачал головой.

— Ну что ж, — все тем же перехваченным спазмой голосом продолжала я, — будем «раскалываться», как это у вас говорят… Или рассказывать «легенду»?

Он остался серьезным. Он носил усы и небольшую бородку, в которой виднелись седые нити. Его темные глаза за очками живо поблескивали. Волнистые полуседые волосы… Он походил не на чекиста, а скорее на старого русского интеллигента…

— Легенду? — рассеянно переспросил он. За его очками сверкнули огоньки. — Что ж… но я предпочел бы не только слушать, но кое-что и записывать.

— Ну, конечно, — с горечью воскликнула я. — Вам не терпится записывать показания! Допрос… Микрофон спрятан под кроватью, рядом с судном?

— Когда я говорю о том, чтобы записывать, то имею в виду жизнь, правду жизни, вашей жизни, Эллен. Мне не нужно вас допрашивать. Я знаю…