Алексей Бессонов - Королевский инженер

– Хотел сбить руль, – морщась, прокомментировал Арвел. – Не смог. Заряжаться ему долго… Они высадятся.

– Хонт? – коротко спросила Дали.

– Хонт прекрасно защитил свою батарею, но пять пушек – это просто кучка песка. У нас нет сил, мы будем драться в городе. Господа мои! – повернулся он к мужчинам, стоящим вокруг стола. – Мы делаем все, что можем, но высадки противника не избежать. Я не звал вас сюда, я обещал вас защитить. Судьба сложилась так, что я вынужден нарушить свое слово… Все вы пришли сами, и теперь выходит так, что всем нам потребуется большое мужество… Какими силами мы с вами способны располагать на данный момент?

Его речь была прервана жутким ревом пушек. Арвел обернулся. Хонт выстрелил одновременно с двумя батареями в городе – Хадден не сразу понял, как это ему удалось, но все же заметил тающий в небе след сигнальной ракеты. Два десантных транспорта полыхали от носа до кормы.

– Да расчленит меня Бран, – пробормотал Арвел.

Расчеты Хонта действовали с какой-то немыслимой, нечеловеческой скоростью. Замки встали на место, и Арвелу даже показалось, что он услышал лязг. Лавеллер отпрянул от прицела правого орудия, махнул рукой… рев качнул стекла. Ядра ударили в корму одного из десантных судов, и волна тотчас же понесла его на белые буруны.

– Его милости полковнику Триру переданы пять тысяч добровольцев с огнестрельным оружием, – сказал кто-то за спиной у Хадена.

– Сколько?!

– Примерно половина из них служила Трону в молодые годы, – старшина каменщиков кивнул и вежливо отступил в сторону.

Арвел согнулся в глубоком поклоне.

– Господа мои, – голос его был тверд, как перед строем, – я оставляю вас на попечение госпожи Дали, чин которой вам известен. Любую из ее команд вы обязаны выполнять без споров и раздумий. Сейчас мне необходима только ваша вера в победу. Я отправляюсь на берег, мое место – там!

Пушка уже ждала его у ворот сада. Измученных и окровавленных солдат, которых, к изумлению Хаддена, оказалось очень много, обхаживали женщины с вином и всякой снедью. Шестеро лежали на носилках, над ними суетились лекари в алых цеховых халатах.

При виде Арвела, которого со всей старательностью сопровождали – на шаг позади! – молодые мясники, капитан Гетц оторвался от кувшина и вытянулся, как положено:

– Ваша милость! Первая батарея прибыла согласно вашему распоряжению! Боеготовность – частичная!

– Сколько у нас выстрелов? – мрачно спросил Хадден, жестом веля подвести ему коня.

– Четырнадцать, ваша милость! Я послал фуру в лагерь, но пока она приедет… лошадь у нее одна.

– Убитых?

– Пока насчитали восемь. Я оставил их там. Двое тяжелораненых умерли в дороге. Я отправил записку нашему лекарю, он должен прибыть сюда.

– Собрать расчет из самых живых. Раненые пусть остаются здесь, на попечении городских дам. Гро!

Атвиц уже торчал в седле, а за ним ждали команд все те же солдаты. Хадден сплюнул, поправил на лбу у Гетца свежую повязку, и вставил ногу в стремя:

– Хорошее утро для драки!

Небо на востоке очищалось от туч, ожидая солнца.

Он вывернул на длинную улицу, которая вела чуть вправо от порта, и пнул Кила пятками. Ставни были закрыты, и ни единого торговца; Кафф застыл, ожидая исхода яростной дуэли, разворачивающейся в бухте. Хонт стрелял беспрерывно, будто лупил молотом, но пушки транспортов били чаще, а каждый залп до сих пор живого сорокапушечника отзывался тяжким ударом в животе Хаддена. Время от времени тяжелым и неровным рыком вносили свое слово батареи Филбера.

Не видя, что происходит, Арвел кусал губы и непроизвольно вытягивал шею, но все, что он мог сейчас рассмотреть, так только кончики мачт артиллерийского корабля, двигающиеся где-то вдали, да столбы дыма горящих транспортов. Ветер в бухте крепчал, облегчая маневрирование. Корабль горел, но отходить не собирался…

Через три минуты Арвел взял еще правее, промчался вдоль грязного желтоватого канала и спустился к домикам на сваях. Здесь, возле серых лодочных сараев, стояли наготове картечницы из Геррита.

При виде Арвела сумрачный старшина выпучил от удивления глаза.

– Я… эм-мм…

– Я забыл твое имя, – сказал Арвел, бросая ему стремя.

Он выхватил из седельной сумки запасную подзорную трубу, подбежал к самой воде.

Последний сорокапушечник князя Руччи уже не стрелял. Он горел, сильно осев кормой – очевидно, Хонт сорвал ему руль, и того все-таки вынесло на мель. Это казалось немыслимым… жалкая батарея из пяти пушек не самого крупного калибра уничтожила в скоротечном бою три больших корабля! Тройная «шестерня» защитных сооружений, которую грызли, чуть не умирая от усилий, полторы тысячи людей, почти развалилась, но не позволила врагу уничтожить эти самые пушки, которые продолжали палить, несмотря на огонь десятков вражеских орудий!

– Кхэ-мм, – раздалось за спиной у Арвела, и он непроизвольно обернулся.

– Главный ротный старшина Миц, двадцать восемь лет службы, кандидат в офицеры… Вашей милости угодно было забыть мое имя.

– Да! Не смей обижаться, Миц. Весьма возможно, что здесь мы и умрем.

– Наши шансы и впрямь дурны, ваша милость. Извольте обратить внимание на те дымы слева от нас: это горит одна из батарей капитана Филбера. Ее удачно накрыли с транспорта. Та батарея, что стоит дальше по берегу, небоеготова, она стреляет хорошо если раз в три минуты и добилась на данный момент всего лишь двух попаданий.

Десантное судно, забиравшее к северу менее чем в лоне от них, довернуло на правый борт, и четыре его пушки с грохотом снесли несколько домиков чуть выше цехов.

– С-святитель Бран! – рявкнул Арвел, пригибаясь. – Что еще, Миц? Продолжай доклад!

– Насколько я вижу ветер, через пять-шесть минут в досягаемости самого капитана Филбера, который уже потерял две из своих пушек и завален ранеными, останутся только четыре транспорта: вон те, что болтаются за линией мелей, и вот эти, потерявшие ветер, – он указал рукой на два судна, медленно ползущие под скалой Южного Рога с ослабшими парусами. – Остальные начнут высадку. И, к сведению вашей милости, – пять больших баркасов с артиллерийских кораблей уже высадились вон там, к северу, в болотах. Достать я их не мог, при всем своем желании…

Арвел протер глаза. Во рту было сухо, руки немного тряслись: этой ночью ему стало казаться, что дело идет к лихорадке.

– Пусть они и бродят в болотах, – пробормотал он. – К полуночи их выловят юные мясники, и тогда лучше б этой сволочи утопнуть… Сейчас мы им покажем, Миц! Смотри-ка, те два, что идут по южному берегу, готовятся спускать баркасы!