Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
– И я, освобождая ее, убил несколько человек. Конечно, это были преступники, но это были … люди.
Женщина прикрыла глаза рукой, помолчала.
– Если бы я была вправе, я бы отпустила вам этот грех. Вы мне рассказали о самом тяжелом для вас дурном поступке? Почему?
– Мне показалось, вы не можете сказать неправду, а мне так нужно было услышать, что вы подумали обо мне.
– Анатолий рассказывал о вас столько хорошего. Нет, вы добрый человек, и поэтому особенно остро переживаете необходимую жестокость.
– Я благодарю вас за прекрасные слова, вы так ободрили меня. – ответил ей Свиридов по-французски.
Женщина ничуть не удивилась и ответила ему на хорошем, только чуть-чуть излишне правильном французском языке.
– Мне сейчас уже некогда говорить дежурные фразы и заниматься словесной шелухой, мне не так много осталось.
– Вы не представляете, как мне жаль. – Свиридов взял ее пальцы – они были почти прозрачные и совершенно невесомые. – И мне так хочется сделать для вас что-нибудь хорошее.
– Когда-то … Когда-то давно я хотела петь. Я выучила язык, чтобы петь в подлиннике французские песни … Пиаф, Азнавур, Монтан, Матье, Дассен .... Говорят, я похожа на певицу по фамилии Каас. Вы не слышали ее?
– Слышал. У нее очень своеобразный голос и своя манера пения, она еще будет знаменитой.
– А я ее не слышала … Анатолий приносил мне фото из французской газеты … Она действительно похожа на меня?
– Вы удивительно похожи. – улыбнулся Свиридов. – Я утомил вас, простите. Разрешите мне еще навестить вас?
– Да, я буду рада вам. От вас веет теплом и любовью …
И она удивительно естественно протянула ему руку, которую Свиридов бережно поцеловал.
УТЕЧКИНА в ЛЕСНОЙ БОЛЬНИЦЕ
– Дина Егоровна, добрый день
– Добрый день, Анатолий Иванович.
– Через полчаса я заеду за вами, есть дело, где вы бы могли реализовать свои способности.
– Я буду готова.
К дому подъехали две машины.
– Лев Вонифатьевич, думаю, вам пора навестить своих сотрудников – они там без вас соскучились. Главная ваша задача – отделываться от расспросов. Вас с Диной уже видели на прогулке … А завтра приглашаю вас в наше кафе – только, Дина, пока еще в черных очках.
– Таинственно … Но все равно – спасибо, Анатолий Иванович. Я готова.
В белых халатах Свиридов в сопровождении Дины и дежурной сестры повторил свой утренний обход.
Когда они вышли из последнего корпуса в зимний сад и дежурная сестра ушла, Дина вытерла глаза и спросила.
– Анатолий Иванович, чем провинились эти люди?
– Разве они провинились?
– За что бог послал им такое испытание? Такое наказание? Что может быть страшнее одиночества в старости, в болезни? Почему их родные не заботятся о них?
– Дина, пойдем, сядем. Здесь нет семейных, тем более имеющих детей. Причин много, и не в этом суть … Но на этих людях нет греха перед богом, кроме мелких обычных бытовых прегрешений … Их испытание – кара всем нам … И вам тоже … Всем, кто спешит жить в силу самых разных причин, забывая о неповторимости каждого дня и даже мгновения … О божественности, если хотите, этого дара – жизнь …
Дина сидела, сжимая в пальцах мокрый платочек, и не отрываясь смотрела на Свиридова.
– Вы заметили – почти одни женщины … Чем они виноваты, что не смогли исполнить свое основное предназначение – продолжение рода человеческого, и к ним теперь некому прийти и утешить? Они работали во имя людей и для людей, а теперь люди забывают их – кто ответит, почему? Им совсем немного надо – поговорить, ощутить внимание к себе, участие в их крохотных с нашей точки зрения проблемах, подержать чью-то руку … У них есть крыша над головой, есть пища, есть врачи для болезней тела, а то, что мы называем душой? Пусть их успокоением будет бог – какая разница, чем скрасить их пустые дни и ночи, их одиночество. Они заслужили свою долю, свое место в нашей жизни и мы обязаны им, если мы – люди.
– Хоспис …
– Да, Даяна, ты права. Хоспис.
– Я сделаю это, полковник. Я восприняла это, как поручение ваше и бога. И поверьте мне – я приложу все силы, чтобы они не чувствовали себя брошенными. Вы великий человек, полковник.
– Дайяна!
– Я говорю то, что чувствую. В ваших словах сейчас звучал голос бога, бог говорил через вас и вы говорили словами бога. И я благодарю вас за то, что мне доверили.
– Даяна, как в тебе сочетается практицизм современной женщины и такая вера в бога?
– Мне трудно объяснить вам, полковник. Для того, чтобы понять это … надо, наверное, прожить ту жизнь, что прожила я. А эта жизнь была непростой.
– Ты сожалеешь, что твоя жизнь сложилась так?
– Нет. Это – провиденье божие. И я благодарю бога и вас за то, как я живу сейчас, за Лео. И если мне предстоят в будущем испытания – на то воля божья.
– Ты сможешь начать завтра?
– Конечно. И спасибо вам, полковник, за все, что вы для меня делаете.
Сдав халаты они зашли к главному врачу больницы.
– Дина Егоровна Утечкина будет работать в вашей больнице психотерапевтом. Вне штата. Приказ об этом получите завтра.
В ОДНОЙ ИЗ КОМНАТ БЫЛ СЛЫШЕН ШЕПОТ
В одной из комнат свиданий был слышен шепот.
– Знаешь, к чему мне всего труднее привыкнуть?
– Ну?
– К тому, что можно любому из мальчиков сказать – «позови мне Петю», и Петя прибегает, хотя мальчик никуда и не уходил …
– Верно, к этому привыкнуть трудно …
– Я собираюсь попросить его разрешения усыновить его.
– А меня ты не собираешься спросить?
– Сперва – его. И у него же попросить твоей руки.
– Ну, ты нахал! А меня, что же, и спрашивать уже не нужно?
– Конечно, не нужно …
– Ну, … Отпусти … Отпусти же … Задушишь … Задавил совсем … Я … пожалуюсь …
– Давай, пожалуйся… Скажи сыну, что я тебя так обнимал, целовал и … что ты со всеми моими доводами согласилась …
– Чудо ты мое … Любимое …
РАЗГОВОР с ХИТРОВЫМ о ГАЛИНЕ
Договорившись о подмене Свиридов вызвал Хитрова в одну из комнат для свиданий.
– Саша, – начал он, – У меня очень трудная задача. Если бы меня не попросили сразу два человека – Галина Ивановна и Сережа – я бы не взялся.
– Что такое, командир? Случилось что? Не тяните!
