Дэйв Вулвертон - Мой путь в рай
Изображения перестали возникать. Но запах крови остался. Тамара смотрела на меня, сидя скрестив ноги на пыльной равнине. Над головой вились чайки.
- Так быстро кончилась лента? - спросила она.
Гнев охватил меня. Я чувствовал, что насилие затронуло глубины моего существа. Я хотел увидеть свою семью, узнать, что с ней было дальше, увидеть, как обернулась ее жизнь. Но она мне не показала этого. Она говорила, что сама утратила сорок процентов памяти, но мне не показала даже шестидесяти процентов. Показала лишь столько, чтобы я понял, как много утратил. Мне было больно из-за этой утраты.
- А как же мой отец, моя сестра? - спросил я. - Ты не вернула мне воспоминания о них. Только периферийные воспоминания.
Тамара фыркнула.
- Не повезло, старик. Мой мозг поджарили. Я понятия не имею, что сохранила, а что потеряла. Мне это не казалось важным.
Я не верил ей, не верил, что она способна на такую черствость. Я однажды заметил, что мы всегда пытаемся представить тех, кого хотим убить, лишенными человеческих качеств. И подумал: может, она в глубине души ненавидит меня, не считает человеком и потому продолжает меня мучить. И меня наполнило чувство ужаса и потери. Я хотел вернуться на Землю, найти свою семью. Корабли готовы к возвращению, но на них будет полно японцев, ненавидящих нас за то, что мы сделали. В этих кораблях я никогда не доберусь домой живым. И даже если доберусь, смогу ли найти семью? Викториано будет уже стариком. Даже Татьяне будет около шестидесяти. Если она меня и помнит, то никакой эмоциональной привязанности ко мне у нее не будет. Да и Панама не будет той же самой.
Я не могу вернуться. А Тамаре все равно. Она использовала меня, как тряпку, и выбросила.
- Шлюха! - закричал я. - Шлюха!
Зубы мои застучали, и мир покраснел. Я увидел ее как в тумане. И отключился.
Встал со стула и бросился к ней. Я свободен! Я свободен! Она сняла запрет, который мешал мне напасть на нее. И я ударил ее по лицу. Раз. И другой. И третий. Ее инвалидная коляска развернулась. Капли крови брызнули из носа. Но я хотел убить ее. И не просто убить. Поиск. Я схватил ее за горло, оно оказалось теплым, мягким и хрупким. Я могу сломать ей шею, сообразил я и начал медленно и целенаправленно сжимать.
Нужно много времени, чтобы задушить человека.
Голова ее откинулась, лицо покраснело. Она смотрела на меня. Я был холоден и отчужден. Одна-единственная слеза выкатилась из угла ее глаза.
И я вспомнил другую Тамару, ту, что дала мне ощутить свою неумирающую страсть, ту, что говорила:
- Научись бегло владеть мягким языком сердца.
Вспомнил, как она смотрела на меня в симуляторе, смотрела с жалостью и сочувствием, словно я изорванная и выброшенная кукла. Она знала, что я убиваю ее, потому что именно она убила меня. И хотела, чтобы я жил, потому что она украла у меня жизнь. И плакала она потому, что знала, как уничтожила меня. Я снова увидел в ее глазах боль. Даже сейчас она манипулирует мной и плачет, потому что снова уничтожает меня.
Она хотела, чтобы я убил ее. И знала, чего это будет стоить мне.
Я ахнул и отдернул руки. Она хотела умереть в Панаме. Предпочитала умереть, чем оказаться в мозговой сумке, но не могла сама убить себя. И освободила меня, потому что хотела умереть.
- Кончай! - послышалось из ее микрофона, как только ее легкие снова обрели способность дышать. - Ты меня ненавидишь! Разве ты можешь не презирать меня?
Она права. Я больше не привязан к ней. Я чувствовал себя, как на острие иглы. Прежний Анжело не мог убить ее. Но я изменился с тех пор, как встретился с Тамарой. Теперь я чувствовал, что способен убить ее. И не был уверен, что буду испытывать угрызения совести. Но выбор у меня свободный. Я отступил, решив навсегда отказаться от оружия.
- Нет, - сказал я. - Ты знаешь, какие у Гарсона планы на тебя. Ты знаешь, в какую тюрьму он тебя поместит...
- Кончай - немедленно! - кричала Тамара.
- ...и знаешь, что с Пекаря нам не уйти. И хочешь, чтобы я казнил тебя. Милосердное убийство...
- Убей меня, пока не будет слишком поздно! Гарсон заставит меня причинять боль другим - их будет бесконечно много!
- Но я предан жизни! - крикнул я, хотя чувствовал, что это неправда. - Ты будешь жить!
Тамара смотрела на меня, и слезы катились по ее щекам. Потом она рассмеялась - смехом боли и презрения к себе.
- Ты с ним. С Гарсоном. В Панаме мне был нужен человек, который спас бы меня. Большой и сильный. А ты был единственным подходящим куском мяса. Когда ты подключился там в последний раз, я на самом деле подумала, что это Эйриш и что он пытается убить меня. Поэтому я напала на тебя. Ты потерял сознание. И я увидела, что ты лежишь на полу, а Эйриш жив. - Я кивнул, вспоминая, как все это было на самом деле. - Я была больна. И страшно устала. Хотела убежать. Хотела, чтобы Эйриш умер. Ты не стал бы увозить меня. Не стал бы убивать ради меня. - Она всхлипнула. - Я была больна. В лихорадке... я была вне себя. И дала тебе глубокую программу. Запрограммировала тебя, чтобы ты отвез меня в райский сад. И посмотри, куда ты привез меня!
Из ее микрофона послышался презрительный смех.
Я посмотрел на нее - она в инвалидном кресле, в бесполезном теле, неспособная двигаться, совершенно уничтоженная. А еще через несколько дней - я знал это - Гарсон заключит ее в кимех, а этого она боится больше всего. Все ее хитрые планы ничего ей не дали. Она сказала:
- Итак. Ты можешь не убивать меня. Ты уже отомстил.
Все мои добрые намерения не привели ее ни к чему. Это правда - теперь она попала в свой худший кошмар.
- Да, я отомстил, - ответил я. - Ты больная и жалкая женщина. С того времени, как мы встретились, ты считала, что смерть - ответ на все проблемы. Какая ограниченность! Какая тупость!
- Ты не понимаешь, что может сделать со мной Гарсон. Не понимаешь, что означает для меня киборгизирование! - воскликнула Тамара.
- Я встречался и раньше с пуристами тела. Твои страхи не оправданы. Тебя поместят в клетку, где ты никому не сможешь вредить, - ответил я и повернулся, собираясь уходить.
- Ты ошибаешься! - сказала Тамара. - Я не хотела вредить тебе. Я была испугана, больна, не знала, что делать. Но клянусь, я никогда не хотела причинить тебе вред!
Я вспомнил нашу встречу в симуляторе, когда она показала мне, что значит жить. И понял, что она пыталась загладить свою вину. Я остановился.
Она продолжала:
- Тебе никогда не приходилось испытывать воспоминания другого человека. - Ты никогда не сживался с чужими мыслями. Считал, что все думают так же, как ты. Но я побывала во многих сознаниях, была свидетелем такого образа мыслей, который привел бы тебя в ужас. Я побывала в мозгу военных киборгов. Военные хирурги удалили часть их гипоталамуса, химически прекратили выделение определенных гормонов, полностью отрезали их от мира эмоций. И так как они не способны чувствовать, не могут сочувствовать, они утрачивают всякое сходство с человеком.
Я повернулся к ней. Слишком часто я был близок к социопатии, чтобы ее слова не встревожили меня. Я неожиданно понял, почему перспектива заключения в кимехе приводит ее в такой ужас, почему она так отчаянно бросилась бежать от Джафари, почему параноидально обвиняла меня в том, что я киборг.
- Это правда, - сказала Тамара. - Военные предпочитают такой способ. Это позволяет им легче выполнять работу. Когда ты доставил меня Гарсону, он пообещал мне свободу. Пообещал отпустить меня, если я ему помогу. Но ты видишь, как он держится за меня. Он меня никогда не отпустит. И постоянно ворчит из-за сохранившихся у меня остатков морали. Я слишком часто отказывалась от его предложений. Если он поместит меня в кимех, то превратит в военную модель. И постепенно мне станет все равно. Человеческое сознание, эмоции людей для меня станут только объектами манипулирования. Я стану бесконечно более злой и сильной, чем кажусь тебе сейчас.
Я обдумал ее слова. Военная тренировка Мотоки подействовала на мою хрупкую мораль. Всего две недели тренировок, и я понял, что навсегда теряю способность к сочувствию. А что произойдет, если эта способность будет ликвидирована хирургическим путем? Сколько продержится Тамара? Вообще любой человек?
- Значит, я должен найти способ освободить тебя, - сказал я.
- Если не сможешь, - ответила Тамара, - я предпочитаю умереть.
- Понимаю, - сказал я, зная, что в таком случае я должен буду убить ее. - Сколько человек знают о твоей роли в разведке? - Тамара назвала мне шесть имен, все ближайшие советники Гарсона. Я направился к выходу. И тут мне пришла в голову еще одна мысль. Я понял, кто еще оказался ее жертвой. - В обмен ты должна вернуть воспоминания Абрайре Сифуэнтес!
Тамара удивленно мигнула, но больше никак не показала, что поняла меня. Я подумал, что она отрицает, будто что-то отбирала у Абрайры. Она спросила:
- А зачем?
Я крикнул:
- Какое право ты имеешь отбирать ее прошлое?
- Я убрала только болезненные воспоминания, воспоминания о насилии, защищаясь, сказала Тамара. - Сняла боль! Если у тебя пациент с раком, ты вырезаешь опухоль. Эти воспоминания пожирали ее, как рак. Никто не должен страдать так, как страдала она!
