Полина Жураковска - Цветок лотоса

***

Будь словно смерть - не станет она плачущего щадить

Когда к человеку решит прийти жажду свою утолить.

Сначала он увидел свет. Тусклое, размытое желтое пятно. После полной тьмы, поглощающей душу, это было откровением. Прошло время, много времени, и свет превратился в огонек свечи, стоящей в углублении скалы. Свеча была толстая, вся в потеках расплавившегося воска, она долго оставалась единственным материальным предметом в долгой череде смутных грез. Постепенно мир обретал очертания. Проявились контуры неровного потолка, шершавость стен, холод промозглых ночей и яркое солнце дня, проникающее сквозь вход в пещеру. Белый старец ухаживал за ним. Поил незнакомым терпким напитком, кормил, обтирал мокрой тряпицей постоянно слезящиеся глаза. После сна веки неизменно склеивались сочащейся сукровицей, и старец терпеливо помогал разлеплять их. Дни сливались в однообразную пелену, разделенную черными провалами ночей. Не было ни мыслей, ни чувств. Но однажды он захотел встать и посмотреть, что же там, за каменными стенами пещеры. Он начал приподниматься, когда шею пронзила страшная жгучая боль, казалось, голова отделяется от тела и сейчас покатится вниз. Он без сил рухнул на ложе, и перед его взором предстало обезглавленное тело, шарящее в пустоте руками. И вспомнилась последняя схватка, чернобородый улыбающийся ассасин, что словно бабочка танцевал вокруг. И вспомнил свою смерть. - Скажи, старик, я умер? - это были его первые слова, произнесенные непослушным горлом. Старик, толокший что-то в каменной ступке, поднял глаза и ответил удивительно сильным, молодым голосом: - Теперь я могу сказать точно: Ты жив! Он бессильно закрыл глаза и провалился в пустой сон. Но когда проснулся, то помнил уже все. - Я был мертв. Ассасин отрубил мне голову. - Сказал Орландо, когда проснулся. - А я оживил тебя. - Просто ответил старец. - Но... это невозможно! Нельзя оживить мертвого, нельзя приставить на место отрубленную голову! - Возразил Орландо. - Для меня нет ничего невозможного! - Сказал старец и улыбнулся. - Кто ты? - Тогда спросил Орландо. - Тот, кого ты сам призвал в последнее мгновение своей жизни. Помнишь? И Орландо вспомнил. Вспомнил четко то, последнее мгновение своей жизни, когда неумолимый меч судьбы, гораздо более жестокий, чем клинок ассасина, черным смерчем повис от горизонта до горизонта, падая все ниже, ниже, грозя раздавить... Тогда он увидел фигуру из света, стоящую между ним и мечом судьбы. Фигура вопросила без слов, хочет ли он спасения, и он, не задумываясь, согласился. Тогда светящийся, непрерывно меняющий облик, то дьявольски искушающий, то безмерно мудрый и добрый, рассмеялся и исчез. Дальше была смерть. Теперь он опять жив. Теперь он знает, что от него потребуют за спасение. Старец хотел, чтобы Орландо стал его эмиссаром. Чтобы он сражался где, и с кем ему укажут. Он должен стать Вечным Воином. Орландо пожал плечами. Да, он согласен. Впрочем, он согласился еще тогда, в момент смерти. И теперь у него нет выбора. Но чьим эмиссаром согласился стать не задумываясь, он узнал только сейчас. Воин Дьявольской Короны, слуга иерарха Таумиель, Двойника Бога. Сатана рассказал Орландо, что заменил его глаза. - Чтобы сражаться, ты должен видеть иные сферы, другие создания, не видимые простым человеческим глазом. Ты должен видеть Гномов, элементалей земли; Ундин, обитающий в воде; Сильфов, живущих в духовном воздухе; Саламандр, огненных духов пламени. Ты должен видеть призраков, летящих над землей в неверном свете луны, мертвецов, мирно спящих в своих могилах. Ты должен видеть, как растет дерево и шумит ветер. Еще ты будешь, благодаря новому зрению, без труда путешествовать астральными дорогами, перемещаться в другие измерения и не бояться божественного блеска Колец Священных Имен. Когда Орландо совсем поправился, Сатана отпустил его, сказав, что когда будет нужно, его призовут. Орландо нашел ассасина, и убил его. Тогда он впервые смеялся над телом поверженного врага. Вернувшись к армии крестоносцев, он продолжил поход. Теперь люди сторонились Орландо, боясь взгляда его мертвых глаз. Но король ценил отвагу и доблесть верного рыцаря. Он теперь никогда не снимал доспехов, за плечами его вился вечный черный плащ, и после очередной битвы Орландо всегда смеялся, как стервятник кружа над поверженными врагами.

VIII

Проснулась Тереза оттого, что кто-то был в комнате. Она открыла глаза, и сразу же увидела Мендеса, стоящего рядом и внимательно смотрящего на нее. - Надеюсь, Вы хорошо отдохнули, госпожа Марита? Тереза мгновение смотрела на него непонимающе, потом произнесла: - Да, спасибо, господин... Мендес. Я хорошо отдохнула. - В таком случае я рад буду сопровождать Вас в вашу крепость, но сначала разрешите предложить Вам завтрак. Марита благосклонно кивнула, и слегка улыбнулась.

Да, это был тот же самый замок, из которого Тереза отправилась на бал. Только теперь он был отстроен заново. Белый и неприступный высился он над окрестными землями, и на шпилях башен его гордо реяли флаги, с забытым уже в этих краях гербом: алая роза на перекрестье меча, опущенного острием вниз.

IX

А совсем недавно, лет тысячу назад, в замке жил известный в то время вельможа, дон Карлос-и-Лучия Ивальдес. Но проклятие, незримо витавшее над замком, перешло и на его нового хозяина. Дон Карлос был странный человек. Закаленный воин и непревзойденный сочинитель стихов. Художник и изобретатель. Вдохновенный борец за справедливость, гроза разбойников. Создатель крылатой машины, летающей в небесах. Великий мечтатель.

Увидев портрет неизвестной женщины, предположительно, давней хозяйки крепости, дон Карлос страстно полюбил. Несмотря на то, что даже прах той женщины давно развеялся ветром времени. Он подолгу стоял перед неземным ликом, ведя мысленные беседы, в своих мечтах овеществляя бесплотный образ. И иногда ему казалось, о Боже! что плотный холст тончает, превращаясь в окно, закрытое всего лишь тонкой завесой, за которым другой, потусторонний мир, в котором обитает предмет его любви. И мнилось влюбленному дону, что в его силах прорвать, продавить незримую границу, и соединиться с той, что навеки отняла его душу. Бедный дон Карлос! Он написал с себя портрет, и поместил его против той, которую любил, чтобы и во времена своего отсутствия быть с ней. Но! Дон Карлос недолго страдал от любви к бесплотному образу. То ли черная тень, затмевающая крепость от благодатных солнечных лучей, то ли собственная злая судьба благородного дона решила, что мало страданий выпало на долю его. Доном Карлосом заинтересовался Святой Орден. Монахи ордена св. Доминика, по праву считались самыми непримиримыми борцами с ересью. Святые отцы без устали трудились на ниве Господа, Огнем и Мечом утверждая Закон Божий, так, как диктовал его их основатель, Гусман Доминик, прозванный Гусманом Кротким. И пылали костры с ведьмами, колдунами, и просто нечаянно перебежавшими дорожку властному ордену. Костры из людей. Науки? - В огонь! Искусства, культура? Туда же! Есть только Господь наш, и Ад и Рай его в наших душах! Но время неумолимо. Нет больше благородного дона Карлоса, которого, по слухам, так и не удалось изловить злоговоренному ордену, да и сам орден Доминиканцев утратил власть, обнищал и был предан забвению. А над горизонтом поднималась новая звезда. Звезда темная, страшная и кровавая.