Полина Жураковска - Цветок лотоса

Жураковска Полина

Цветок лотоса

Полина Жураковска

ЦВЕТОК ЛОТОСА

Я не люблю свой лепесток,

Не знаю, чья возьмет.

И пусть закроется бутон,

Мы встретимся в другом.

Д. Зимин.

I

Наше бремя - тяжелое бремя:

Труд зловещий дала нам судьба.

Чтоб прославить на краткое время,

Нет, не нас, только наши гроба.

Гумилев.

В грязной маленькой лачуге воняло невыносимо, но Тереза привыкла и не к таким ароматам. Перед ней сидела древняя старуха, и это еще мягкое определение. Казалось, скелет, без зубов, с запавшими, высохшими остатками глаз, обмотали небольшим количеством предварительно вымоченных в грязи пополам с бычьей мочой тряпками. Череп старухи был лыс и сморщен так же, как кожа лица, руки представляли собой две донельзя высушенные куриные лапы с нестриженными когтями, и лапы эти в данный момент любовно, можно сказать, сладострастно, перебирали несколько золотых монет - все достояние Терезы, накопленное за несколько лет тяжелого, неженского труда. Я не могу запретить тебе сделать то, что ты задумала, девушка - прошамкала старуха. - Тем более, платишь ты честно, чудными, согреющими мою безрадостную старость монетами. Так что бери ее, и постарайся не попасться им на крючок, как попалась я. - Тут старуха достала откуда-то изпод лохмотьев древний фолиант, обтянутый дорогой кожей, с серебряными застежками. Книга никак не вписывалась в убогую обстановку лачуги и в старушечьих руках казалась драгоценностью, оброненной в грязь. Тереза поспешила взять фолиант, и сразу ощутила его тяжесть. Наконец то! Конечно же, она будет очень, очень осторожна, тверда в своих решениях и непреклонна в требованиях, и не позволит им довести себя до такого состояния, в котором оказалась Марта. Вызывание духов тонкое, и требующее немалой твердости дело. Тереза невесело усмехнулась, вспомнив те уроки из суровой школы жизни, что дались ей особенно нелегко. Некрасивой женщине трудно жить в мире. Тем более, если она бедна. Безобразной - почти невозможно. Тереза была безобразна. Косые, разного цвета глаза и кривой нос на лунообразном, покрытом густой, болезненной сыпью веснушек, лице, плоская грудь и отвисший живот - свидетельства непосильного для женщины труда. Мало того, Тереза была хрома - после какой-то детской болезни одна нога начала сохнуть, и теперь была короче другой. У любого, однажды взглянувшего на эту женщину, никогда не возникало желания повторить сей подвиг. Бедную девушку не брали работать даже в трактир, оставляя ей задние дворы, конюшни и коровьи стойла животным все равно, кто приносит им корм. Крепко прижав к себе книгу, свое последнее сокровище, Тереза пробиралась узкими, загаженными улочками, больше похожими на сточные канавы, за город. Вокруг быстро темнело, бледный свет луны совсем не проникал в ту клоаку, которая звалась нижним городом. Никто не обращал внимания на скособоченную хромающую фигурку, одиноко бредущую к городским воротам. Стражник, охраняющий вход в город, лишь мельком взглянул на еще одного уродца, которого на ночь глядя понесло невесть куда, и отвернулся, даже не подумав предупредить, что ворота вот-вот закроются, и до рассвета в город никого не впустят. Впрочем, Терезу это не волновало. Она не собиралась возвращаться в этот грязный город никогда, независимо от того, удастся ли то, что она задумала, или нет.

До наступления полной темноты девушка спешила добраться до старых развалин, бывших некогда замком непокорного воле короля рыцаря. Строптивца покарали, замок разрушили, и теперь только ветер глухо завывал в каменных руинах, пугая тоскливыми, замогильными воплями припозднившихся путников. Тем не менее, разрушенный замок представлял хоть какое-то укрытие для того, кому предстояло провести ночь вне городских стен, дававших защиту от татей ночных, вурдалаков, рыскающих по округе в лунном свете, в надежде поживиться свежей кровью. Разбойники и бандиты человеческого происхождения тоже обходили старые развалины стороной: рыцарь, когда был жив, никогда не давал спуску грабителям, устраивал облавы и старался всячески очистить округу от грязного сброда. После его смерти какая-то шайка хотела обосноваться в развалинах, но после пары ночей, проведенных под кровом человека, ненавидевшего разбой, большинство членов шайки было найдено мертвыми. А те, кто остались в живых, помешались, и рассказывали душераздирающие истории о том, как мертвый хозяин замка бродит по ночам в своих владениях, и продолжает то дело, что начал при жизни уничтожает бандитов. Простые же люди и так всегда обходили стороной места, где произошло что-нибудь страшное, окружая их паутиной туманных сказаний, пророчеств и суеверий.

Тереза посчитала, что это страшное место, забытое людьми, как раз подходит для девушки, о которой человечество тоже предпочитало не вспоминать, и для того дела, которое она задумала. Ей никто не должен помешать. Из последних сил напрягая свое измученное, искалеченное тело, девушка поднялась на высокий холм к самым развалинам и огляделась. Оказывается, уцелело гораздо больше построек, чем виделось со стороны. Почти совсем разрушена оказалась наружная стена, покрылись копотью от огня стены башен и начисто выгорели внешние деревянные ворота. Множество куч камней от разрушенной стены, черные, обугленные столбы ворот и закопченные стены создавали вид полнейшего запустения. Но, что важно, уцелели внутренние каменные постройки, и, хотя высокие охранные башни по углам тоже были повреждены, основной массив замка, врезанный в скалу, уцелел. Тереза с трудом пробралась через заваленный камнями и обгорелыми балкам двор и с трудом пролезла внутрь замка через главный вход, поперек которого рухнул каменный карниз. Остался только узкий лаз, в свое время расчищенный ворами. Внутри почти ничего не напоминало о разрухе, царившей во дворе. Нетронутыми вздымались могучие стены, сложенные из огромных каменных блоков, со стен свисали потускневшие, но все еще хорошо различимые боевые штандарты рыцарей, некогда живших в замке. Штандарты и флаги тихо покачивались, сбрасывая многолетнюю пыль, когда Тереза тихо двигалась мимо, держа в одной руке найденный здесь же факел, а другой легонько касаясь старых стен, тяжелых кистей, украшавших рыцарские знамена, старинных гобеленов и ковров, почти слившихся с серыми стенами под слоем пыли. Тереза подносила свет к портретам в тяжелых золоченых рамах, и факел бросал колеблющиеся, живые отблески на лица давно умерших людей, даря им вновь мгновения жизни. Из-под высокого стального шлема с плюмажем из перьев смотрит гордое, смуглое лицо, и обнаженный меч блестит, как настоящий, в закованной в латную перчатку руке... Дальше благородный седой старец покойно восседает в высоком кресле, снисходительно и мудро глядя с темного портрета... Тереза повернулась к противоположной стене. Портреты висели в нешироком проходе, ведущем из одного зала в другой, один против другого, и как раз против портрета гордого рыцаря с мечом висел портрет дамы... Тереза поднесла факел поближе, чтобы рассмотреть темный портрет, и застыла в восхищении. Более прекрасного лица ей никогда не приходилось видеть. Самый смелый полет изысканной фантазии придворного живописца не мог бы создать более совершенных черт. Кто был тот неизвестный художник, сумевший простой кистью, на простом холсте передать ангельскую красоту земной женщины?... Или, сама небесная богиня спустилась на землю и поселилась в золотой раме?... Стоящая против портрета Тереза почувствовала спиной чей-то взгляд, невольно отступила в сторону и обернулась. Черные, утопленные под козырьком шлема глаза рыцаря с портрета, казалось, были направлены прямо на лицо прекрасной дамы, которая тоже смотрела на рыцаря, и взгляд обоих выражал безграничную любовь и нежность друг к другу. Женщина держала в тонкой руке, безвольно брошенной на колени, небольшую красную розу, колючий стебель которой был обернут кружевным платком. На выписанном с необыкновенным тщанием платке можно было даже разглядеть часть девиза, вышитого на ткани шелком: "...и будет Роза на груди Креста..." Тереза опять повернулась к рыцарю. Тот был запечатлен на фоне фамильного штандарта, гербом которого являлись роза и крест... А на перекрестье меча была видна искусно выгравированная небольшая роза. Девушка постояла еще между двумя портретами, гадая, что означают все эти символы, и кем были люди, что даже после смерти неразлучны. Ей стало даже немного жаль и рыцаря, и печальную даму, что обречены веками вот так смотреть друг на друга, не в силах коснуться, разделенные проходом в замковых покоях и бездной мрака, куда ввергает всех попавших к ней смерть. Взгляды лиц с портретов были столь живы, так наполнены непроизнесенным, что Тереза почувствовала себя лишней, случайно видящей чужую тайну, и, бросив последний взгляд на портрет прекрасной дамы, пошла дальше. Она уже еле переставляла ноги и остановилась на отдых в первом попавшемся подходящем месте. Это оказалась небольшая комната, стены которой были завешаны оружием. Свернувшись клубочком на полу, Тереза еще подумала: удивительно, сколько всего нетронутого осталось в разрушенном замке. Хотя... Воры хотели сделать его своим домом и не стали обдирать впопыхах, рассчитывая осмотреть и отобрать все ценное не торопясь. Простой люд слишком боялся бывшего владельца, чтоб приблизится к его цитадели... А вот почему не приказал забрать все ценное король, когда убил владельца и его рыцарей, это действительно загадка. Всем известна жадность короля, забирающего у своих подданных все, до последнего гроша, до последней охапки соломы. Он мог взять любую женщину, замужнюю или нет, неважно, лишь бы она понравилась королю. Многих из них больше никогда не видели. Те, что познатнее, выходили замуж за преданных королю людей, некоторые оставались служанками во дворце, но большинство женщин пропадало бесследно. Те мужья и отцы, что осмеливались возмущаться, или искать своих дочерей и жен, пропадали тоже. Ходили страшные слухи о том, что под королевским дворцом, в подземельях, есть огромная дыра, ведущая прямо в преисподнюю, туда и сбрасывали непокорных... И ни каких следов. Конечно, была еще башня Молчания, на верхней, открытой площадке которой узников привязывали без воды и пищи на медленную, мучительную смерть. Трупы потом расклевывали стервятники, регулярно прилетающие к башне смерти за угощением. Но башня приберегалась для публичных, обнародованных казней. И долго еще, после очередной казни, жители города слышали постепенно затихающие хриплые вопли приговоренных, доносящиеся с вершины башни смерти, давящей на город черной громадой... С такими невеселыми мыслями Тереза уснула, скорчившись на холодных, не знающих тепла камнях и прикрывшись тем тряпьем, что было на ней.