Гарри Гаррисон - Мир Родины

Глаза потрясенного Рэдклиффа широко раскрылись. И он секунд молчал.

– О, нет, сэр. Вам не понравится гадость, которую у нас здесь пьют. Самая настоящая моча, сэр. Я пошлю...

– Ерунда. Приведите вагончик...

Последовало замешательство, которого Ян почти уже не замечал. Он вновь принялся за распечатки, выделяя самое первоочередное. Подошла сутулая служанка, вытирая руки о юбку и кланяясь в его сторону. Рэдклифф выскользнул за дверь и вскоре вернулся с чистым полотенцем, которым он принялся усердно протирать одну из кружек. Наконец, чай был налит, и кружка в одиночестве украсила поднос.

– Вы тоже, Рэдклифф. Это приказ.

Чай был горяч, и это пожалуй все, что он мог о нем сказать. Кружка была толстого пластика, с обшарпанными краями.

– Очень хорошо, – сказал Ян.

– Да, ваша честь, так и есть, – над второй чашкой поднялись агонизирующий глаза.

– Нам с вами следует повторить.

Ответом было молчание, и Ян совершенно не знал, с чего начать беседу. Молчание длилось, пока он не допил чай, и ничего не осталось, кроме как вернуться к работе.

Нужно было не только провести калибровку, но и несколько ремонтов, которые во время его отсутствия были упущены из виду. Ян ушел в дела с головой, и уже было далеко за шесть, когда он зевнул, потянулся и обнаружил, что дневная смена уже разошлась. Он помнил, что Рэдклифф заглядывал через плечо и что-то говорил, но и только. Для одного дня было достаточно. Он сложил бумаги, натянул отороченное овчиной пальто и вышел. Ночь была холодная и сухая, звезды льдисто мерцали в небе. Далеко от Красного моря. И было облегчением сесть в машину и включить обогреватель.

Он хорошо поработал. Контрольная установка функционировала прекрасно, и если он проявит требовательность, проведение ремонтов и монтирование будут ускорены. Они должны быть ускорены. Ян нажал на баранку, чтобы объехать велосипедиста, неожиданно появившегося в лучах фар. Темные одежды и велосипед без отражателя. Неужели они никогда ничему не научатся? Пустые поля по обеим сторонам, нигде ни одного дома. Что, черт возьми, этот человек делает здесь, во тьме?

Следующий поворот принес ответ. Впереди у дороги были светящиеся окна и освещенный дорожный знак. Конечно же – это публичный дом, он сотни раз проезжал мимо, даже не замечая его. Для этого не было причины.

Ян притормозил. «Железный Герцог» – значилось на доске, и там был портрет самого Герцога с высоко поднятым аристократическим носом. Но клиентура не такая уж аристократическая – вокруг ни одной машины, лишь велосипеды, прислоненные к стене фасада. Не имеет значения, что он не замечал этого здания прежде.

Он поставил машину на тормоз. Ну да, разумеется! Он остановится здесь, выпьет, поговорит с людьми. В этом не может быть ничего плохого. Завсегдатаи, конечно, будут ему рады. Все-таки разнообразие в этот холодный вечер.

Ян захлопнул дверцу, закрыл машину и побрел по жесткой земле к парадной двери. При его прикосновении она широко распахнулась; и он вошел в большую, ярко освещенную комнату. В воздухе висели густые облака дыма дешевого табака и марихуаны. Из настенных динамиков лилась громкая, очень заунывная музыка, в которой тонули любые звуки беседы людей, толпившихся у стойки или сидящих за столиками. Он с интересом заметил, что женщин не было. В нормальных пабах женщин-посетителей обычно половина, а то и больше. Он отыскал окошечко бара и постучал, чтобы привлечь внимание бармена.

– Да, да, сэр, очень рад, что вы посетили нас, сэр, – сказал человек, быстро появившись в окошке. На его жирных губах была ласковая улыбка. – Что пожелаете?

– Большую порцию виски. И что-нибудь себе.

– О, спасибо, сэр. Я буду то же самое.

Ян не заметил названия на наклейке, но виски оказалось крепче, чем он обычно пил. Но цена прекрасная! Этим людям не на что жаловаться.

В баре стало просторней. Ян обернулся – за ближайшим столиком сидели Рэдклифф и несколько рабочих с завода Волсокен. Ян помахал им и подошел.

– Что, Рэдклифф, решили отдохнуть?

– Можно сказать и так, ваша честь, – слова были холодны и формальны, похоже, люди были смущены.

– А что, если я к вам присоединюсь?

Последовало нечленораздельное бормотание, которое Ян принял за согласие. Он взял из-за соседнего стола пустой стул, сел и огляделся. Ни с кем не встречался его взгляд; похоже, всех необычайно интересовали стоящие перед ними литровые кружки с пивом.

– Холодная ночь, правда?

Один из них звучно отхлебнул из своей кружки, и это был единственный ответ.

– И зима, видимо, еще несколько дней будет холодной. Это называется «малый климат», то есть небольшое изменение погоды в течении крупных погодных циклов. Нам не грозит новая ледниковая эпоха, но эти холодные зимы еще успеют нам порядком надоесть.

Его посещение явно не вызвало взрыва энтузиазма, и он внезапно понял, что строит из себя идиота. Зачем он сюда притащился? Чему он хочет научить этих тупоумных болванов? Сама идея была дурацкая. Он опорожнил бокал и оставил его на столе.

– Развлекайтесь, Рэдклифф, и вы тоже. Увидимся утром за работой, и обязательно сдвинем установку с мертвой точки. Работы еще много.

Они что-то пробормотали – он даже не пытался расслышать. Дьявол с ними, с этими теориями и светловолосыми девчонками на субмаринах. То, что он затеял, нужно вышвырнуть из головы и думать впредь, как всегда он думал.

Глоток холодного воздуха был резок и хорош после чада в баре. Машина стояла на месте, а над открытой дверцей склонились двое.

– Остановитесь! Что вы там делаете?

Ян бросился к ним, скользя по обледенелой земле. Они быстро оглянулись – пятна белых лиц – затем повернулись и побежали во тьму.

– Стоять! Слышите меня? Стоять!

Взломали машину, преступники! Это им так просто не пройдет. Он забежал вслед за ними в здание. И один из остановился. Хорошо! Повернулся к нему.

Он не заметил кулака этого мужчины. Лишь почувствовал взрыв боли в челюсти. Падение.

Это был крепкий, жестокий удар, и он, вероятно, на секунду-другую потерял сознание, потому что потом он обнаружил, что стоит на руках и трясет головой от боли. Вокруг раздавались крики, топот бегущих ног, а потом чьи-то руки схватили его за плечи и поставили на ноги. Кто-то помог ему вернуться до паба, и там, в маленькой комнате, он рухнул в глубокое кресло. Потом было холодное, мокрое полотенце на лбу, была колющая боль в челюсти. Он взял полотенце и стал держать его сам, и поднял глаза на Рэдклиффа, который был с ним в этой комнате один.

– Я знаю человека, который меня ударил, – сказал Ян.

– Не думаю, что вы его узнаете, сэр. Я думаю, что он не из тех, кто работает на заводе. Я велел присматривать за вашей машиной, сэр. Похоже, ничего не исчезло, вы слишком быстро вернулись. Дверцу немного покалечили, когда открывали...