Харлан Эллисон - Самой тьмы мрачнее

Эллисон Харлан

Самой тьмы мрачнее

ХАРЛАН ЭЛЛИСОН

САМОЙ ТЬМЫ МРАЧНЕЕ

За Альфом Гундерсоном пришли в окружную тюрьму Пауни.

Заключенный сидел спиной к пласталевой стене камеры и крепко обнимал руками костлявые колени. На пласталевом полу лежала выпрошенная им у охранника древняя трехструнная мандолина, на которой Гундерсон этими жаркими летними днями весьма недурственно бренчал. Тощим задом он упирался в желоб койки - на ней не было даже матраса, - и койка ощутимо прогибалась. Длинный как жердь, Гундерсон заметно сутулился.

От сухопарого заключенного веяло вдобавок какой-то опустошенностью. Тусклые каштановые с проседью волосы в беспорядке висли над низким лбом. Глаза казались горошинами, вылущенными из стручков и вдавленными в мертвенно-бледное лицо.

Невыразительность их только усиливала исходящее от Гундерсона ощущение пустоты. Ни в чертах лица, ни в фигуре - ничего запоминающегося. Ничего выразительного. Казалось, этот человек давным-давно отказался от каких бы то ни было надежд.

Не просто измотанный и усталый. Эта усталость шла словно откуда-то изнутри. Гундерсон так и не отводил пустого взгляда от пласталевой двери даже когда она растворилась, пропуская двух незнакомцев.

Вошли двое мужчин. Походки - столь же схожие, как и неприметные костюмы в серую клетку - как и лица, стиравшиеся из памяти немедленно после ухода.

Вертухай - седеющий туповатый надзиратель минус восьмого разряда уставился им вслед с откровенным изумлением на бородатой физиономии.

Один из серых обернулся - и мигом подметил изумленный взгляд на лице охранника. Голос гостя был ровен и невозмутим:

- Закроешь дверь - и обратно к столу. - Слова холодные, размеренные. Никаких возражений они не встретили. И понятно. Ведь эти люди были Мудрилами.

Рев гиперпространственного корабля прервал застывшее мгновение - и вертухай закрыл дверь, приложив ладонь к замку. Потом побрел прочь из арестантского блока, поглубже засунув руки в карманы комбинезона. Шел он с опущенной головой - словно старался решить какую-то невероятно сложную задачу. Тоже понятно. Охранник изо всех сил старался спрятать свои мысли от проклятых Мудрил.

Стоило вертухаю выйти, как телепаты подобрались поближе к Альфу Гундерсону. Лица их стали плавно, едва уловимо меняться, наполняясь индивидуальностью. Потом они перекинулись встревоженными взглядами.

"Этот?" - подумал первый, слегка кивая на заключенного.-Тот сидел как сидел, обхватив руками костлявые колени.

"Так в рапорте, Ральф, - подумалв ответ другой. Затем сдвинул прикрывавшую лоб пластинку и, присев на край койки-желоба, нерешительно коснулся ноги Гундерсона. Боже милостивый! Он не думает! - вспыхнула мывль. Ничего не нащупать!"

Мысль так и посверкивала изумлением.

"Может, заблокирован травматическим барьером?" пришел ответ телепата по имени Ральф.

- Вас зовут Альф Гундерсон? - вкрадчиво осведомился первый Мудрила, положив руку на плечо Гундерсону.

Выражение лица арестанта нисколько не изменилось.

Затем, однако, голова его медленно повернулась, и безжизненный взгляд остановился на сером телепате.

- Да. Я Гундерсон. - Голос ничего не выражал - ни интереса, ни тревоги.

С сомнением сморщив губы и нахмурившись, первый Мудрила перевел взгляд на своего напарника. Потом пожал плечами - словно говоря: "Кто его знает?"

И опять повернулся к Гундерсону.

А тот так и не пошевелился. Будто высечен из камня.

И нем как рыба.

- За что вы здесь, Гундерсон? - Речь Мудрилы отличалась характерной для телепата неуверенностью - будто слова ему в новинку. Да так оно, собственно, и было.

Безжизненный взгляд качнулся обратно на пласталевые стенные панели.

- Я поджег лес, - произнес Гундерсон.

От этих слов заключенного Мудрила заметно помрачнел. Именно так и указано в рапорте. В том самом рапорте, что пришел из отдаленного уголка далекой страны.

Американский Союз покрыл оба континента печатными платами, линиями связи и скоростными трассами - но оставались там и участки девственных лесов, так и не познавшие цивилизации. Человечество по-прежнему сохраняло дороги и тюрьмы, леса и озера. Из одного такого местечка и пришли в течение часа сразу три рапорта поразительного содержания. Пройдя предварительную обработку в первичных информационных блоках Капитал.

Сити в Буэнос-Айресе, они были загружены в компьютер и направлены в Бюро для проверки. Выяснилось странное обстоятельство. В то время как гиперпространственные корабли курсировали среди миров, а Земля вела свои межгалактические войны, здесь, в захолустном уголке американского материка, произошло нечто из ряда вон выходящее.

Полторы квадратные мили бушующего лесного пожара-и все на совести одного Альфа Гундерсона. Поэтому Бюро и направило для разбирательства двух Мудрил.

- Как это получилось, Альф?

Безжизненные глаза вмиг захлопнулись - словно от боли. Потом снова открылись, и Гундерсон ответил:

- Я хотел разогреть котелок. Пытался поджечь растопку. Слишком сильно полыхнулся.- Тень жалости к себе и невыносимый боли набежала на его лицо и тут же исчезла. Снова опустошенный, арестант добавил: - Всегда у меня так.

Первый телепат резко выдохнул, встал и надел шляпу.

Индивидуальность исчезла с его лица. Он снова стал точной копией своего напарника. Оба они из личностей сделались просто сотрудниками Бюро умышленно и детально похожими друг на друга.

- Это он, - заключил первый телепат.

- Вставай, Альф, - сказал Мудрила по имени Ральф. - Надо идти.

Властный тон приказания не больше помог сдвинуть Гундерсона с места, чем первое появление Мудрил. Заключенный как сидел, так и остался сидеть. Телепаты переглянулись.

"Что с ним такое?" - вспыхнуло у второго.

"На его месте ты сам бы стал слегка пришибленным", ответил первый.

Тогда они взяли Гундерсона под руки и, не встречая сопротивления, подняли его с койки. Вертухай явился на вызов и открыл дверь камеры, не переставая удивляться этим людям, что пришли сюда, предъявили удостоверения сотрудников Бюро, взяли с него клятву о гробовом молчании - а теперь забирали с собой бродягу-поджигателя.

Когда Мудрилы проходили мимо охранника, телепат по имени Ральф бросил на старого тюремщика пронзительный взгляд.

- Правительственное задание, мистер, - предупредил он. - Одно лишнее слово - и ты пленник в своей родной тюрьме. Все ясно?

Вертухай поспешно закивал головой.

- И прекрати так думать, - гадким тоном добавил Мудрила. - Нам очень не нравится, когда нас поминают как гнусных соглядатаев!

Белый как мел, вертухай молча наблюдал, как они выходят из вестибюля и покидают окружную тюрьму Пауни. Усердно опустошая голову, он все ждал, пока с площадки наконец не донесся жуткий вой спецкапсулы Бюро, стрелой взлетевшей в предвечернее небо.